ВЕЛИКИЙ СУФЛЕР: теория Ги Дебора с точки зрения марксиста.
Антону Морвану удалось найти в архивах мои старые тексты. Среди них, написанная кажется в конце 2004 года, критика Ги Дебора французского философа, автора труда «Общество спектакля» и политического течения «ситуационизм». Так, забавно вспомнить.
ВЕЛИКИЙ СУФЛЕР
теория Ги Дебора с точки зрения марксиста.
Талантливый истерик, вдохновитель Красного Мая, оказавший неизгладимое влияние на отца Sex Pistols Малькольма Макларена, Ги Дебор был вспышкой иррациональности в строго регламентированном заповеднике европейского комдвижения. В своем «Обществе спектакля» он наметил ту структуру эмпирического ублажения жителей «золотого миллиарда», которая погружает в гипнотический сон созерцания весь постиндустриальный мир. Ги Дебор искал гносеологические истоки своих теорий в наблюдении за крахом ортодоксального просоветского коммунизма, который наткнулся в европейской революции 60-х на совершенно необъяснимые для него классовые процессы. Но, отрицая марксизм, философ пошел на поводу у эмпирической социологии, попутно стряхивая с себя все, что привязывало современных ему леваков к экономическому детерминизму, чтобы в 200 противоречивых тезисах нарезать по кусочкам глыбу того знания, которую он как ему казалось впервые вытащил на суд истории. Дефиницию этого знания он пытался выложить кратко, рубленым слогом, тем самым еще более запутав содержание в паутине искусственно наводимых логических связей.
Ги Дебор определил новую социально-экономическую формацию, пришедшую вслед за капиталистическим индустриальным обществом, - общество спектакля. По мысли автора, спектакль - это результат современного способа производства. Спектакль - это отношение между людьми, опосредованное образами. Спектакль - это солнце, никогда не заходящее над империей ежедневной пассивности. Спектакль - это экономика, развивающаяся ради самой себя. Господствующий в развитом евро-американском обществе порядок, вызванный к жизни новым способом производства, производства зрелищ, берет под контроль распределение свободного времени каждого индивидуума. Он заполняет это время медиа-продуктом и синтезированными ситуациями «внешней жизни», отчуждая этим человеческую жизнь, создавая условия для атрофии поведенческого комплекса рассчитанного на ситуацию выбора. Вместе с отчуждением продукта от его производителя, отчуждение коснулось всей интеллектуальной и чувственной жизнедеятельности, произошло отчуждение, пролетаризация мира. И, что самое главное, смысл производства образов внутри постиндустриального общества состоит не в извлечении прибыли, а в сохранении status quo, спокойствия и порядка в континууме угнетения, что может быть обеспечено лишь социальной пассивностью гражданина. «Спектакль есть дурной сон закабаленного современного общества, который в конечном счете выражает лишь только его желание спать. И спектакль - страж этого сна».
Теория спектакля основывается на некоторых постулатах, которые можно сформулировать таким образом:
1. С развитием частного накопления произошло сосредоточение капитала в таких масштабах, что при всей его грандиозности и необъятности, его фактическое численное выражение не имеет значения для мира, ибо международная экономика давно поглощена им и его экстенсивное развитие больше не может являться целью. А это значит, что капитал теряет свою сущность. Он становится абстрактным КАПИТАЛОМ, воображаемым образом абсолютизированной собственности.
2. Этот капитал не нуждается в прибыли, а возможно и в самовозмещении, цель его носителя - будь то теоретический мегакапиталист или коллективный собственник в лице международного технократического класса - сохранение условий его существования. Впервые в истории новая мировая архитектура, которой в предшествующие эпохи отводилась единственная роль - удовлетворять запросы господствующего класса, оказалась предназначенной непосредственно для бедных. Вся сложившаяся система повернута исключительно для них, она повернута им во зло.
3. Зло в данном случае - это консервация условий классовой жизни. И условием такого рода в первую очередь является иерархическая государственность. Согласно законам исторического материализма и политэкономии, последней общественной системой, построенной на материальном неравенстве, является именно капитализм, который в течение прогресса производительных сил, неизбежно уступит свое место обществу коллективизма. Если мегакапитал не ставит своей задачей извлечение прибыли, то значит, и средства производства он может использовать в других целях. И потому, он позволяет себе остановить развитие средств производства, дабы оно не стимулировало смену социального строя.
Вместо этого, производительные силы общества направляются на создание образов, глобального иллюзорного мира, что и является спектаклем. «В качестве необходимого украшения производимых сегодня предметов, и в качестве общего обоснования рациональности системы, и в качестве передового сектора экономики, непосредственно фабрикующего все возрастающее множество образов - объектов, спектакль есть основное производство современного общества». При этом Дебор утверждает, что спектакль не является продуктом естественного развития технологии, наоборот общество спектакля представляет собой форму, избирающую собственное технологическое содержание. Однако он же упоминает, что к этому привело производительное развитие, которое по качественному скачку превзошло порог собственной избыточности. Современное автоматизированное производство может удовлетворить с избытком потребности человечества, сведя к минимуму необходимую для добывания пропитания работу и сделав практически полностью ненужным принудительный труд. Только вот, реализация всех возможностей производства, поднятие социального уровня низов подорвет основу под сильными мира сего. И их задача - не допустить построения на планете земного рая.
Это не значит, что есть люди, которые осознают ситуацию или сознательно управляют всеми сферами спектакля. Спектакль - порождение экономики. Но Ги Дебор говорит, что «независимая сегодня экономика, распространяет свое господство над обществом вплоть до воссоздания в собственных целях необходимого для нее классового господства». Поэтому стоит ожидать появления организованного правящего класса, способного управлять спектаклем, и тогда прогнозы Оруэлла могут поблекнуть по сравнению с фантасмагорической реальностью того, что нас ожидает в грядущем веке.
4. Образ становиться товаром. Производится и продается лишь образ, а его вещественный заменитель, потребляемый людьми, есть лишь бутафория, не имеющая никаких качественных характеристик. Образ создает в том числе и масс-медиа, реклама.
Не буду рассыпаться на банальности по поводу «формы, самостоятельно избирающей свое технологическое содержание» и других, ничем не обоснованных ревизий диалектической базы марксистского учения. В целом вся представленная парадигма вызывает к себе массу вопросов. В первую очередь это касается аргументации в пользу примата самосозерцания для современной экономики, которая якобы жертвует прибылью ради консервации господства. Что и неудивительно, поскольку аналитика социального поведения европейцев и американцев, классовой расстановки сил в теле современного капитализма, проводимая в отрыве от мирового контекста, давала логическую развилку, ведущую к самым разнообразным выводам и импликациям.
Правдоподобнее было бы предположить, что приноситься в жертву лишь часть прибыли, которой глобальный капитализм подкупает «золотой миллиард», чтобы освободить свою машину организованного насилия и эксплуатации для высасывания соков из остальных пяти миллиардов, населяющих державы второго порядка и земную периферию. По крайней мере, всеохватывающий медиа-спектакль в южноамериканских трущобах или в дельте Конго, представить себе довольно-таки трудно, а значит, придется признать, что «общество спектакля» характерно лишь для узкого круга развитых стран. А именно - стран-империалистов, где действительно сложились условия, в которых монополии могут позволить себе жертвовать избытками прибыли поступающими от ограбления Третьего Мира, лишь бы обезопасить свои национальные тылы от социальных брожений, получить в собственном населении монолитную опору своей империалистической внешней политики. Термин «отчуждение жизни» принципиально верен, но ни в коем случае не нов. Отчуждение жизни, как поглощение свободного времени действительно проявилось только в постиндустриальном обществе с расцветом масс-медиа. Однако отчуждение жизни сопутствовало и пролетариату 19 века у которого попросту НЕ БЫЛО свободного времени, всю активную часть существования которого поглощал каторжный, отчужденный труд. Хотя у пролетария царской России не было телевизора, зато был тысячелетний груз православных традиций, его разум в краткий промежуток между фабричными гудками был парализован не вечерним телешоу, а церковно-приходской лоботомией. Рабочий день сократился, освободив человеку несколько лишних часов для ЖИЗНИ, только там, где капиталисту уже не нужен был 13-14 часовой труд рабочего, там, где технологии были совершеннее, где под рукой у капиталиста находились иные ресурсы извлечения прибыли. Речь идет о современных империалистических государствах. Об усыплении нищих «развивающихся стран» говорить просто абсурдно, они - источник прибыли международных монополий, и активные действия империалистов в Афганистане и Ираке вряд ли свидетельствуют о намерении американского оружия навеять на население этих регионов сладкий сон «общества спектакля».
Другое дело Европа, США, Япония, где противоречие между трудом и капиталом мизерно в сравнении с актуальным противоречием между метрополиями и неоколониями капиталистического глобализма. Однако «чистое» противоречие между трудом и капиталом - это вообще мало подтвержденная практикой абстракция, что являлось поводом для ревизий чуть ли не на протяжении всей истории существования марксова диалектического материализма. Но «либертарные» теории отличались от других ревизионистских концепций тем, что всегда уклонялись от рецептуры реальных действий. Они размывали понятие «выхода» красочным описанием того исторического болота, в которое загнали рабочее движение различные «предатели», будь то «сталинисты» или большевики в целом. В свое время это было лихорадочной попыткой спасовавших перед реальностью левых интеллектуалов объяснить те явления, для описания которых в рамках марксисткой методологии у них хватило ни желания, ни логической гибкости. Главный итог к которому ведут посылки Дебора, отрицающие классовую борьбу и революционную организацию пролетариата, один: революция невозможна. Сегодня это не научное исследование и тем более не революционная теория, это стремление изобрести и сохранить навеки свою бессмысленную «идеологическую идентичность».
Сергей Вилков
ВЕЛИКИЙ СУФЛЕР
теория Ги Дебора с точки зрения марксиста.
Талантливый истерик, вдохновитель Красного Мая, оказавший неизгладимое влияние на отца Sex Pistols Малькольма Макларена, Ги Дебор был вспышкой иррациональности в строго регламентированном заповеднике европейского комдвижения. В своем «Обществе спектакля» он наметил ту структуру эмпирического ублажения жителей «золотого миллиарда», которая погружает в гипнотический сон созерцания весь постиндустриальный мир. Ги Дебор искал гносеологические истоки своих теорий в наблюдении за крахом ортодоксального просоветского коммунизма, который наткнулся в европейской революции 60-х на совершенно необъяснимые для него классовые процессы. Но, отрицая марксизм, философ пошел на поводу у эмпирической социологии, попутно стряхивая с себя все, что привязывало современных ему леваков к экономическому детерминизму, чтобы в 200 противоречивых тезисах нарезать по кусочкам глыбу того знания, которую он как ему казалось впервые вытащил на суд истории. Дефиницию этого знания он пытался выложить кратко, рубленым слогом, тем самым еще более запутав содержание в паутине искусственно наводимых логических связей.
Ги Дебор определил новую социально-экономическую формацию, пришедшую вслед за капиталистическим индустриальным обществом, - общество спектакля. По мысли автора, спектакль - это результат современного способа производства. Спектакль - это отношение между людьми, опосредованное образами. Спектакль - это солнце, никогда не заходящее над империей ежедневной пассивности. Спектакль - это экономика, развивающаяся ради самой себя. Господствующий в развитом евро-американском обществе порядок, вызванный к жизни новым способом производства, производства зрелищ, берет под контроль распределение свободного времени каждого индивидуума. Он заполняет это время медиа-продуктом и синтезированными ситуациями «внешней жизни», отчуждая этим человеческую жизнь, создавая условия для атрофии поведенческого комплекса рассчитанного на ситуацию выбора. Вместе с отчуждением продукта от его производителя, отчуждение коснулось всей интеллектуальной и чувственной жизнедеятельности, произошло отчуждение, пролетаризация мира. И, что самое главное, смысл производства образов внутри постиндустриального общества состоит не в извлечении прибыли, а в сохранении status quo, спокойствия и порядка в континууме угнетения, что может быть обеспечено лишь социальной пассивностью гражданина. «Спектакль есть дурной сон закабаленного современного общества, который в конечном счете выражает лишь только его желание спать. И спектакль - страж этого сна».
Теория спектакля основывается на некоторых постулатах, которые можно сформулировать таким образом:
1. С развитием частного накопления произошло сосредоточение капитала в таких масштабах, что при всей его грандиозности и необъятности, его фактическое численное выражение не имеет значения для мира, ибо международная экономика давно поглощена им и его экстенсивное развитие больше не может являться целью. А это значит, что капитал теряет свою сущность. Он становится абстрактным КАПИТАЛОМ, воображаемым образом абсолютизированной собственности.
2. Этот капитал не нуждается в прибыли, а возможно и в самовозмещении, цель его носителя - будь то теоретический мегакапиталист или коллективный собственник в лице международного технократического класса - сохранение условий его существования. Впервые в истории новая мировая архитектура, которой в предшествующие эпохи отводилась единственная роль - удовлетворять запросы господствующего класса, оказалась предназначенной непосредственно для бедных. Вся сложившаяся система повернута исключительно для них, она повернута им во зло.
3. Зло в данном случае - это консервация условий классовой жизни. И условием такого рода в первую очередь является иерархическая государственность. Согласно законам исторического материализма и политэкономии, последней общественной системой, построенной на материальном неравенстве, является именно капитализм, который в течение прогресса производительных сил, неизбежно уступит свое место обществу коллективизма. Если мегакапитал не ставит своей задачей извлечение прибыли, то значит, и средства производства он может использовать в других целях. И потому, он позволяет себе остановить развитие средств производства, дабы оно не стимулировало смену социального строя.
Вместо этого, производительные силы общества направляются на создание образов, глобального иллюзорного мира, что и является спектаклем. «В качестве необходимого украшения производимых сегодня предметов, и в качестве общего обоснования рациональности системы, и в качестве передового сектора экономики, непосредственно фабрикующего все возрастающее множество образов - объектов, спектакль есть основное производство современного общества». При этом Дебор утверждает, что спектакль не является продуктом естественного развития технологии, наоборот общество спектакля представляет собой форму, избирающую собственное технологическое содержание. Однако он же упоминает, что к этому привело производительное развитие, которое по качественному скачку превзошло порог собственной избыточности. Современное автоматизированное производство может удовлетворить с избытком потребности человечества, сведя к минимуму необходимую для добывания пропитания работу и сделав практически полностью ненужным принудительный труд. Только вот, реализация всех возможностей производства, поднятие социального уровня низов подорвет основу под сильными мира сего. И их задача - не допустить построения на планете земного рая.
Это не значит, что есть люди, которые осознают ситуацию или сознательно управляют всеми сферами спектакля. Спектакль - порождение экономики. Но Ги Дебор говорит, что «независимая сегодня экономика, распространяет свое господство над обществом вплоть до воссоздания в собственных целях необходимого для нее классового господства». Поэтому стоит ожидать появления организованного правящего класса, способного управлять спектаклем, и тогда прогнозы Оруэлла могут поблекнуть по сравнению с фантасмагорической реальностью того, что нас ожидает в грядущем веке.
4. Образ становиться товаром. Производится и продается лишь образ, а его вещественный заменитель, потребляемый людьми, есть лишь бутафория, не имеющая никаких качественных характеристик. Образ создает в том числе и масс-медиа, реклама.
Не буду рассыпаться на банальности по поводу «формы, самостоятельно избирающей свое технологическое содержание» и других, ничем не обоснованных ревизий диалектической базы марксистского учения. В целом вся представленная парадигма вызывает к себе массу вопросов. В первую очередь это касается аргументации в пользу примата самосозерцания для современной экономики, которая якобы жертвует прибылью ради консервации господства. Что и неудивительно, поскольку аналитика социального поведения европейцев и американцев, классовой расстановки сил в теле современного капитализма, проводимая в отрыве от мирового контекста, давала логическую развилку, ведущую к самым разнообразным выводам и импликациям.
Правдоподобнее было бы предположить, что приноситься в жертву лишь часть прибыли, которой глобальный капитализм подкупает «золотой миллиард», чтобы освободить свою машину организованного насилия и эксплуатации для высасывания соков из остальных пяти миллиардов, населяющих державы второго порядка и земную периферию. По крайней мере, всеохватывающий медиа-спектакль в южноамериканских трущобах или в дельте Конго, представить себе довольно-таки трудно, а значит, придется признать, что «общество спектакля» характерно лишь для узкого круга развитых стран. А именно - стран-империалистов, где действительно сложились условия, в которых монополии могут позволить себе жертвовать избытками прибыли поступающими от ограбления Третьего Мира, лишь бы обезопасить свои национальные тылы от социальных брожений, получить в собственном населении монолитную опору своей империалистической внешней политики. Термин «отчуждение жизни» принципиально верен, но ни в коем случае не нов. Отчуждение жизни, как поглощение свободного времени действительно проявилось только в постиндустриальном обществе с расцветом масс-медиа. Однако отчуждение жизни сопутствовало и пролетариату 19 века у которого попросту НЕ БЫЛО свободного времени, всю активную часть существования которого поглощал каторжный, отчужденный труд. Хотя у пролетария царской России не было телевизора, зато был тысячелетний груз православных традиций, его разум в краткий промежуток между фабричными гудками был парализован не вечерним телешоу, а церковно-приходской лоботомией. Рабочий день сократился, освободив человеку несколько лишних часов для ЖИЗНИ, только там, где капиталисту уже не нужен был 13-14 часовой труд рабочего, там, где технологии были совершеннее, где под рукой у капиталиста находились иные ресурсы извлечения прибыли. Речь идет о современных империалистических государствах. Об усыплении нищих «развивающихся стран» говорить просто абсурдно, они - источник прибыли международных монополий, и активные действия империалистов в Афганистане и Ираке вряд ли свидетельствуют о намерении американского оружия навеять на население этих регионов сладкий сон «общества спектакля».
Другое дело Европа, США, Япония, где противоречие между трудом и капиталом мизерно в сравнении с актуальным противоречием между метрополиями и неоколониями капиталистического глобализма. Однако «чистое» противоречие между трудом и капиталом - это вообще мало подтвержденная практикой абстракция, что являлось поводом для ревизий чуть ли не на протяжении всей истории существования марксова диалектического материализма. Но «либертарные» теории отличались от других ревизионистских концепций тем, что всегда уклонялись от рецептуры реальных действий. Они размывали понятие «выхода» красочным описанием того исторического болота, в которое загнали рабочее движение различные «предатели», будь то «сталинисты» или большевики в целом. В свое время это было лихорадочной попыткой спасовавших перед реальностью левых интеллектуалов объяснить те явления, для описания которых в рамках марксисткой методологии у них хватило ни желания, ни логической гибкости. Главный итог к которому ведут посылки Дебора, отрицающие классовую борьбу и революционную организацию пролетариата, один: революция невозможна. Сегодня это не научное исследование и тем более не революционная теория, это стремление изобрести и сохранить навеки свою бессмысленную «идеологическую идентичность».
Сергей Вилков