СВЕТИЛЬНИК ПОД СПУДОМ (3)
Сергей Николаевич Дурылин. 1912 г.
Дверь в Святую Русь
Как бархат мутно розовеют мхи.
Ночь в золотом, в зеленом, в бледно алом,
Сияет солнце золотым опалом,
Но нет тепла - и ищешь край дохи.
С.Н. Дурылин
«Солнечная ночь. Лапландия».
Мы уже видели, что́ в 1906-м С.Н. Дурылин «предъявил» поджигателям Революции, «борцам» за мифическую народную свободу, приведшую к закабалению этого самого народа: «великую природу Севера», где он «подышал морем, соснами и свободой - такой свободой, о которой и не снилось нашим мудрецам».
Пять раз он ездил на встречу с Русским Севером: в 1906-м, 1908-м, 1911-м, 1914-м и 1917-м. География его поездок обширна: несколько раз побывал он на Соловках, в Архангельском и Олонецком краях, в Петрозаводске, Кижах, Лапландии, Кандалакше, у Ледовитого океана возле берегов Норвегии, в Кеми и Пудоже.
Эта «северная тяга» выразилось, в частности, и в одном из псевдонимов, под которым, начиная с 1912-го, Сергей Николаевич публиковал свои книги: «С. Северный»
В странствиях постепенно оживала и его душа. «Он жив, этот Христос, - пишет он своему другу Всеволоду Разевигу 14 августа 1907 г., - в низких темных деревянных церковках Севера, Олонщины, я люблю его, я чую, как идет Он - удрученный ношей крестной, тихими стопами по грязным проселкам, в холодеющие весенние ночи» [17].
Север потянул за собой интерес к Русской истории, обретение которой происходило у Сергея Дурылина не из книг только, а непосредственно во время поездок, через общение с людьми, ландшафтами, сохранившейся стариной, русским тамошним языком - по его определению: «сама правда и живая красота» [18].
Вскоре, однако, он понял, что для полного понимания и освоения увиденного ему не хватает систематических знаний.
Как раз в это время (31 августа 1907 г.) открылся Московский археологический институт, задачей которого, помимо научно-исследовательских работ, была подготовка археологов и архивистов.
Первые лекции слушать там он начал еще в 1908 году, а 7 августа 1910-го, собрав документы, подал прошение о зачислении и был принят вольнослушателем на археографическое отделение.
В краткой автобиографии Дурылина читаем: «1910 год - переломный; я вернулся к “вере отцов” и тут создалось у меня в душе и мысли некое хранительное ощущение Руси, вера в ее пребывающий незримый град, вера, вобравшая в себя и углубившая и ту красоту русской народности, которая открылась мне на севере. В 1910 же году я поступил в Московский археологический Институт, где особенно увлекался изучением древнерусской иконописи, которая для меня была как бы алтарем Софiи, пристанищем русского народного гения; и веры, и мысли и красоты» [19].
С.Н. Дурылин был принят как вольнослушатель, в действительные слушатели принимали только имевших высшее образование, либо учившихся в одном из высших заведений. Институт был частный, не получал вспоможение от казны, существую на частные пожертвования и плату за лекции (80 рублей). Обучение в Институте было рассчитано на три года.
История Московского археологического института самым тесным образом была связана с Императорским Домом. Подписав положение о его создании, Государь Николай II вместе с другими Членами Своей Семьи вошел в состав почетных членов учебного заведения. Почетным попечителем был назначен Великий Князь Александр Михайлович. Директор института периодических удостаивался Высочайших аудиенций, докладывая о научно-просветительной работе (в частности, об открытии филиалов в Калуге, Витебске, Смоленске, Ярославле и Нижнем Новгороде). В результате в октябре 1912 г. учебное заведение стало именоваться Императорским Московским Археологическим Институтом Имени Николая II, а звания почетных членов были приняты всеми Царскими Детьми.
Тем временем С.Н. Дурылин вновь отправился на Север, на сей раз получив официальную командировку от Института. Летом 1911 г. он выехал из Москвы со своим другом Всеволодом Разевигом (1887-1924).
Сергей и Георгий Дурылины и Всеволод Разевиг. Сергиев Посад. 1919 г.
Маршрут их пролегал через Северную Двину, Архангельск, Кандалакшу, Кемь, Хибины, Мурман, Лапландию и побережье Норвегии.
В дороге в записную книжку Дурылин заносил образцы местного фольклора (песни, частушки, сказки, заговоры, причитания, плачи, считалки, свадебные обряды), зарисовывал северные церкви, делая их обмеры; описывает иконостасы и отдельные иконы, выписывает важную информацию из церковных книг, чертит схемы островов и береговых линий.
Всё это он описывает в своей книге «За полуночным солнцем».
С.Н. Дурылин «За полуночным солнцем. По Лапландии пешком и на лодке». М. Типо-лит. т-ва И.Н. Кушнерев и К°. 1913. 118 с. (Библиотека И.И. Горбунова-Посадова. № 288). Первое изд.: «Маяк». М. 1912. № 9-11.
Посвящает ее автор «Всеволоду Владимiровичу Разевигу», «моему незаменимому спутнику». Он не только составил ему компанию и разделил тяготы путешествия, но и сделал множество фотографий, часть которых была опубликована в книге.
Та поездка осталась Сергею Николаевичу надолго памятной. Сохранилась его дарственная надпись В.В. Разевигу на одной из книг: «в память общей любви к Северу и северного лета 1911 года» [20].
Помимо книжки вышли еще и статьи, одна из которых, написанная весной 1912 г., до сих пор не потерявшая своего научного значения, была выпущена даже отдельным изданием.
С.Н. Дурылин «Кандалакшский “вавилон”. (К изучению северных лабиринтов)». М. Издание Императорского Московского археологического института имени Императора Николая II. М. Печатня А. Снегирёвой. 1914. 17 с. Первое изд.: «Отчёт Московского археологического института имени Императора Николая II за 1911-1912 гг.» М. 1914. С. 151-167.
В письме В.В. Разевигу С.Н. Дурылин пишет о «Кандалакшском вавилоне» (13.1.1914): «это единственное путное, что я написал» [21].
Были и другие материалы, вывезенные им из той поездки. Долгое время он обдумывал свой замысел, не зная как к нему подступиться. Следы этого сохранило письмо С.Н. Дурылину Г.А. Рачинского, с которым он обсуждал свои прикидки (17.8.1913): « Из Ваших двух тем “религиозный смысл русской иконописи”, конечно, необъятен, но можно было бы взять какой-нибудь отдельный вопрос, хотя и тут есть опасность вдаться в чистую археологию и засушить тему» [22].
Написанию этой работы послужила состоявшаяся в 1913 знаменитая выставка икон И.С. Остроухова и С.П. Рябушинского, приуроченная к 300-летию Дома Романовых.
С.Н. Дурылин «Древне-русская иконопись и Олонецкий край». Петрозаводск, Олонецкая губернская типография. 1913. 14 с. Первое изд.: «Известия Общества изучения Олонецкой губернии». Т. 2. Кн. 5-6. Петрозаводск, 1913. С. 33-46.
Дарственная надпись на титульном листе: «Дорогому Георгию Васильевичу Постникову в знак искренней радости первой встречи и в надежде на последующие. Автор. 917 г.». Г.В. Постников (1891-1938) - сын известного московского священника протоиерея Василия Постникова (1865-1927), о котором в воспоминаниях писал епископ Арсений (Жадановский). Математик по образованию. Работал в ВСНХ, в Наркомате внутренней торговли СССР. Расстрелян в 1938 г.
Во время своих поездок С.Н. Дурылин познакомился и сошелся с Александром Федоровичем Шидловским (1863-1942) - Олонецким вице-губернатором (1911), а с ноября 1916 г. до января 1917 г. - губернатор; основателем (1911) Общества изучения Олонецкой губернии. Среди прочих, он был автором работы о местных петроглифах [23], которые впоследствии осматривал и Дурылин.
Под его председательством на общем собрании Общества в 1913 г. Сергей Николаевич был избран действительным членом. Со временем он стал также членом Московского общества исследователей памятников древности имени А.И. Успенского и Архангельского общества изучения русского севера.
С.Н. Дурылин, в свою очередь, посвятил одну из своих статей, написанных на материалах путешествия 1911 года, губернатору-краеведу [24], а еще год спустя написал рецензию [25] на его книгу [26].
В июне-июле 1914 года состоялась четвертая поездка С.Н. Дурылина на Север. На этот раз ехал он в сопровождении своего ученика Н.С. Чернышёва.
Николай Чернышёв и Сергей Дурылин. 1915 г.
Спутники осмотрели Петрозаводский музей, посетили окрестности города, в том числе водопад Кивач, остров Кижи со Спасо-Преображенским погостом. Переплыв Онежское озеро, исследовали достопримечательности Пудожского уезда. В конце экспедиции предметом их интереса стали неолитические петроглифы на восточного берегу Онежского озера. До сих пор сохранились сделанные тогда рисунки наскальных росписей мыса Бесов Нос.
Северный пейзаж с лодкой. Рисунок Николая Чернышёва.
Зарисовки делал Николай Чернышёв; он же и фотографировал. Часть снимков были включены С.Н. Дурылиным в его новую книгу путевых очерков «Под северным небом».
С.Н. Дурылин «Под северным небом. Очерки Олонецкого края». С фотографиями Н.С. Чернышева. М. «Проталинка». 1915. 48 с.
«Я этим летом, - передавал свои впечатления от поездки С.Н. Дурылин в письме В.В. Розанову от 6 декабря 1914 г., - ездил по Олонецкому краю, по монастырям, деревням, захолустьям, - и я испытывал до жуткости, что если Россия стои́т и живет, то живет от святого и засчет святого. Можно учетверить русские грехи и гной умножить, можно ее счесть разбойником, - но может и разбойник в грехе жить святым от святого, и праведник - в правде своей жить, от холодной моральной исправности своей, - и я, грешник, лучше желал бы, чтобы грехи родины моей удвоились, но чтоб продолжала она жить «от святого», чем если б пахнул на нее холод моральной исправности - на манер немецкой, или вернее вообще протестантской» [27].
1914 год - был завершающим в трехгодичном цикле образования. Студенты, работавшие под руководством профессоров, писали диссертацию и защищали ее. Только после этого Совет Института присуждал им звания «ученый археолог» и «ученый архивист» с зачислением в «действительные члены».
Работа, которую выбрал С.Н. Дурылин, называлась «Иконография Святой Софии» и сдаёт экзамены. Осматривая летом 1914-го в Петрозаводском музее старинные иконы, он добирал уже накопленный ранее материал, тщательно записывая особенности местной иконографии образов Софии Премудрости Божией.
В начале января 1914 г. Сергей Николаевич обратился к тогда еще ему лично не знакомому о. Павлу Флоренскому, как автору книги «Столп и утверждение Истины» (М. «Путь». 1914), в состав которой входило особо интересовавшее его десятое письмо «О Софiи»: «…Я - слушатель Археологического института и пишу диссертацию об иконах св. Софiи. Мне было бы крайне важно знать, есть ли возможность пользоваться рукописями о Софiи М[осковской] Дух[овной] Ак[адемии], упоминаемыми у Вас, а также хранящимися в библиот[еке] Лавры. Затем, я очень хотел бы побеседовать с Вами об иных источниках работы. Поэтому не разрешите ли Вы мне приехать к Вам как-нибудь в Воскресенье? Ваша книга есть опора, богословская основа моей чисто иконографической работы, к[отор]ая была бы явно невозможна без такой опоры» [27 а].
Сохранилась ли сама диссертация, неизвестно.
Тема эта была близка Сергею Николаевичу и впоследствии. Мы еще увидим ее продолжение в книгах и богослужебных текстах, созданных им.
Итак, образование было завершено. С.Н. Дурылин закончил Институт с единственной четверкой: по истории русского языка.
Учрежденный в январе 1907 г. нагрудный знак для действительного члена Императорского Московского Археологического Института Имени Императора Николая II. Мастерская В. Рукавишникова. Серебро, эмаль, золочение.
С окончанием учебы интерес у Сергея Николаевича к Северу не угас. Продолжали выходить его работы [28], а летом 1917-го он отправился в очередную, пятую свою поездку, как оказалось, последнюю…
Северный пейзаж с часовней. Рисунок Николая Чернышёва.
26 июня, взяв с собой Николая Александра и Ивана Чернышёвых, Игоря Ильинского, брата Георгия и своего друга Г.Х. Мокринского, он выезжает в Олонецкий край. Через три дня они уже были в Петрозаводске. Затем Пудож (30 июня), Пречистенский погост (1 июля), пробыв в котором до 8 августа, они отправились домой.
Пречистенский погост. 1917 г. Стоят (слева направо): неизвестный, Г.Х. Мокринский, Иван и Николай Чернышёвы, Игорь Ильинский. Сидят: Сергей и Георгий Дурылины.
«Милый север, - делает запись на возвратном пути С.Н. Дурылин, - ты не изменил и не обманул - ты, как всегда, радовал природой, и людьми, и всякой тварью, ты учил без указки, что есть Россия, - ты обласкал, ты охранил от тяжёлого обстояния наших дней! Увижу ли тебя опять? Бог весть! Но что-то лучшее во мне, ещё живое, ещё хотящее жить, связано с тобой неразрывно. […] Суровые годы, суровые дни - и нет в тебе отчаяния, нет слабости, нет неверия в тебе. Сохранишь ли ты Россию? Но во мне ты сохранил веру в неё - только через тебя, через твоё откровенье в простоте и тишине твоих людей и просторов, твоих вод и лесов я ещё верю в неё! Спасибо тебе!» [29]
А вот стихотворение «Монастырек (Челмозеро)» из цикла написанных уже в 1924 г., в «советском зазеркалье», сонетов «Север. К полуночному солнцу»:
У озера, у голубой поляны,
Он дремлет в светлой тишине ночной.
Храм рублен в лапу. Древней нищетой
Покров на раке блещет домотканый.
Поблек над Деисусом жемчуг сканый,
И здесь кадят не ладаном - смолой.
И колокол надтреснут, как больной…
…Какой здесь мир зато благоуханный!...
Молитвы здесь смиренней и святей,
И говорит, крестясь, простец игумен
(А бор шумит покорней и нежней):
- «Спаси, Господь! Монастырек не шумен,
Да, от медведя нам защиты нет.
К собору, почитай, медвежий след!» [30]
Древняя рубленая церковь. Карелия. Рисунок Николая Чернышёва.
«Вот тебе мои стихи, из собственных, олонецких, воспоминаний, - писал Дурылин, посылая его в 1924 г. Татьяне Буткевич, - […] Всё это правда. Все это я видел. Этою правдою я и живу» [31].
Примечания
[17] Т. Резвых, Л. Иванькович. «Вы были врач моей тайной боли…» : переписка Василия Розанова и Сергея Дурылина (1914-1918 гг.) // История. Научное обозрение OSTKRAFT № 5. М. : Модест Колеров, 2018. С. 9-10.
[18] С.Н. Дурылин «Троицкие записки» // «Наше Наследие». № 116. М. 2016.
[19] С.Н. Дурылин «Статьи и исследования 1900-1920 годов». Сост А. Резниченко и Т. Резвых. СПб. 2014. С. 838.
[20] Там же. С. 819
[21] Там же. С. 841.
[22] С Там же. С. 818.
[23] А.Ф. Шидловский «Доисторические памятники на восточном берегу Онежского озера». Петрозаводск. 1914.
[24] С.Н. Дурылин «Из скитаний по русскому Северу (На Заячьих островах)» // «Известия Архангельского Общества изучения Русского Севера». 1912. № 19.
[25] С.Н. Дурылин «Книга о Шпицбергене» // «Естествознание и география. Научно-популярный и педагогический журнал». 1913. Апрель.
[26] А.Ф. Шидловский «Шпицберген в русской истории и литературе : крат. ист. очерк рус. плаваний и промыслов на Шпицбергене и подробный указ. лит. и арх. дел, относящихся к этим вопросам». СПб. Тип. Мор. м-ва, 1912. 64 с.
[27] Т. Резвых, Л. Иванькович. «Вы были врач моей тайной боли…» : переписка Василия Розанова и Сергея Дурылина (1914-1918 гг.) // История. Научное обозрение OSTKRAFT № 5. М. Модест Колеров, 2018. С. 25.
[27 а] «Письма С.Н. Дурылина к свящ. Павлу Флоренскому». Публ. С.М. Половинкина // «С.Н. Дурылин и его время». Кн. 1. Исследования. Сост А. Резниченко // «Исследования по истории русской мысли». Под общей редакцией М.А. Колерова Т. XIV. М. Модест Колеров. 2010. С. 200.
[28] С.Н. Дурылин «Памяти С.К. Кузнецова» // «Известия Архангельского Общества изучения русского Севера». 1913. № 18; С.Н. Дурылин «На Севере диком. Из путешествий художника А.А. Борисова». М. «Проталинка». 1915. 31 с.; С.Н. Дурылин «Описание коллекций музея Общества изучения Олонецкой губернии (предметы церковно-археологические)» // «Известия Общества изучения Олонецкой губернии». Т. 9. 1917. № 4-8.
[29] С.Н.Дурылин «Из “Олонецких записок”: дневник 1917-1918 гг.» / Публ. и комм. М.А. Рашковской // «Наше наследие». 2011. № 100. С. 133-135
[30] С.Н. Дурылин «Статьи и исследования 1900-1920 годов». С. 807-808.
[31] Там же. С. 892.