«ЧЕМУ СВИДЕТЕЛИ МЫ БЫЛИ» (4)
ГРАФ ПАВЕЛ КОНСТАНТИНОВИЧ
БЕНКЕНДОРФ (окончание)
ОТЪЕЗД ЦАРСКОЙ СЕМЬИ ИЗ ЦАРСКОГО СЕЛА
В только что вышедшей книжке парижского журнала «Ревю де де Монд» заканчиваются воспоминания графа Бенкендорфа, бывшего гофмаршала Императорского Двора о «последних днях Царя в Царском Селе». Мы писали уже о первой части этих воспоминаний.
Экслибрис графа П.К. Бенкендорфа работы князя М.С. Путятина.
По мере того, как усиливалось разложение в войсках и советы рабочих депутатов забирали все большую власть и приходилось считаться с требованиями «демократии», жизнь Царской Семьи становилась все тяжелее.
21-го апреля, - вспоминает Бенкендорф, - второй стрелковый полк, несший караул, стал обнаруживать очень скверное настроение. Нахальство их не имело предела. С первых дней начальники караула требовали, чтобы при смене им показывали Императора и Императрицу, в доказательство Их пребывания во Дворце.
Было установлено, что начальники сменяющегося и вступающего караула являлись ежедневно в половине второго, сейчас же после завтрака, к Императору. Их Величества принимали их вместе и разговаривали с ними несколько минут, - обычно все происходило довольно спокойно. Но сегодня начальник вступившего караула, бывший фельдфебель, сразу выделившийся своими революционными речами, заявил, что он хочет обыскать весь Дворец, и если окажется что-нибудь подозрительное, то горе виновным. Когда Император протянул ему руку, он отступил назад и крикнул: «Ни за что на свете!»
Император, подойдя к нему, спросил: «Что вы имеете против Меня?» Субъект растерялся, повернулся и вышел. Потом он стал делать разные замечания доктору Деревенко и учителю Наследника Жильяру. Оказалось, что он и его люди были переодетыми в солдатскую форму членами местного совдепа, желавшими обревизовать, как живут Романовы. Комендант на следующий день позволил им осмотреть Дворец, но против ожидания, они держали себя прилично и не вошли в комнаты Царской Семьи.
Владимiр Николаевич Деревенко (1879-1936) - доктор медицины, почетный лейб-хирург, ассистент проф. С.П. Федорова. При Царской Семье со времени болезни Цесаревича Алексия в Спале в 1912 году. Находился с Царственными Узниками в Тобольске и Екатеринбурге. После цареубийства служил в госпитале у большевиков. Допрашивался следователем Н. А. Соколовым в Томске в сентябре 1919 г. Остался в советской России. Неоднократно арестовывался. Приговаривался к пяти годам лишения свободы. Руководил медицинскими клиниками при Пермском университете. Работал в медицинско-санитарном управлении Днепростроя (1933).
В конце июня вечером разыгрался следующий инцидент: «Царь, - рассказывает Бенкендорф, - читал нам вслух в классной комнате. Ночь была теплая и окна открыты. Вдруг в комнату ворвались солдаты. Они осмотрели все лампы, обыскали все углы. Оказалось, что часовой в парке якобы видел сигналы, которые подавались из окна сменой белых и красных лучей. В действительности занавеска колебалась ветром, открывала от времени до времени красный абажур на лампе. Отсюда и пошла тревога».
25-го апреля в Царское Село приехал Керенский и заявил, что хочет говорить наедине с Императрицей. «Разговор длился около часу. Ее Величество не сохранила о нем скверного впечатления. Министр был вежлив и сдержан. Он спрашивал Императрицу относительно роли, которую Она играла в политике, о Ее вмешательстве в выборы министров и ведение государственных дел. Императрица ответила, что Император и Она были очень дружной Четой, и главную Их радость составляла семейная жизнь.
У Них не было никаких секретов. Они сообщали друг другу всё. Поэтому неудивительно, что при серьезных потрясениях последних лет политика играла в Их жизни большую роль. Наконец, так как Император был почти всегда на фронте и видел Своих министров только с большими промежутками, то Он иногда поручал Ей передавать им маловажные распоряжения. Всего чаще Она обсуждала с ними только вопросы, которые касались Ее лично, как, например, Красный Крест, военнопленные, всевозможные благотворительные дела. Только этим ограничивалась Ее политическая роль, и Она убеждена, что лишь выполняла Свой долг. Конечно, вопрос о назначении министров Император обсуждал вместе [с Императрицей]. Но могло ли быть иначе среди Супругов, так тесно связанных, как Они».
После свидания с Императрицей Керенский прошел в кабинет Николая II. «Разговор коснулся снова показаний бывших министров (в чрезвычайной следственной комиссии), которые часто ссылались на категорические приказы, якобы полученные от Его Величества. Царь разрешил взять из Его шкафов все бумаги, которые могут понадобиться следственной комиссии».
После этого визита доверие Царя и Царицы к Керенскому еще увеличилось. Императрица была очень довольна несколькими льстивыми словами, с которыми он к Ней обратился.
К этим двум беседам и сводятся, - указывает Бенкендорф, - те допросы, которым министр юстиции якобы подверг Императорскую Чету. Не возбуждалось при этом даже вопроса о тайных сношениях с Германией для сепаратного мира, в которых обвиняли Императрицу.
26-го апреля полковники Коровиченко и Кобылинский осмотрели шкафы Царя и взяли бумаги для следственной комиссии.
Жизнь в Александровском дворце шла однообразно, прерываемая лишь неожиданными неприятностями и осложнениями. Так, в начале июня правительственный комиссар Ф. А. Головин, ликвидировавший Министерство Двора, предложил Бенкендорфу взять издержки по столу Царской Семьи на личные средства Царя и Царицы, так как иначе можно ждать неприятностей со стороны совдепов.
Федор Александрович Головин (21.12.1867-10.10.1937) - из потомственных дворян. Учился в Лицее Цесаревича Николая в Москве и Московском университете (1891). Занимался земской деятельностью. Председатель Московской губернской земской управы (1904). Один из основателей кадетской партии (член ее ЦК). Председатель II Государственной думы. Известный масон. Член Верховного совета русского масонства (1908), член Верховного совета «Великого Востока народов России». Участник конвентов вольных каменщиков (1912, 1913, 1916). Во время Великой войны видный деятель Всероссийского союза городов. Комиссар Временного правительства над б. Министерством Двора и уделов (8.3.1917). Член Всероссийского комитета помощи голодающим (июль-авг. 1921). Работал в советских учреждениях. Расстрелян.
Пришлось сократить меню, так как личные средства Императорской Четы были невелики - всего 2 с половиною мил[лиона] рублей, из которых выдавалось много пособий.
16-го июня Керенский, перед отъездом на фронт, приехал. «После быстрого осмотра постов он провел несколько минут у Царя, сообщил Ему, что едет для поддержки наступления. Затем он отправился со всей своей свитой в Большой дворец и, как всегда, приказал подать себе лучшие вина из Императорского погреба».
В начале июля получился приказ перевести в Александровский дворец Великого Князя Бориса Владимировича, который жил под стражей на своей даче в Царском Селе. Полковник Кобылинский, новый комендант Дворца, сообщил об этом Бенкендорфу. Тот ответил, что велит приготовить комнату. Но Кобылинский указал, что одной комнаты недостаточно. Великого Князя будет сопровождать дама, имеющая разрешение жить вместе с ним. Я энергично протестовал против такого неприличия - поселять подобную даму в доме, где есть молодые девушки. Но приказ был формальный, и Кобылинский ничего не мог сделать. Он передал мой протест министру юстиции, и приказ был отменен.
Великий Князь Борис Владимiрович (12.11.1877-26.10/8.11.1943) с той самой «дамой, имеющей разрешение жить вместе с ним» - дочерью полковника инженерных войск, погибшего под Порт-Артуром, Зинаидой Сергеевной Елисеевой (урожд. Рашевской, 22.10.1898-28.1.1963). С первым мужем (с 1916 г.) П.Г. Елисеевым, сыном знаменитого предпринимателя, она была разведена. Брак с Великим Князем был заключен 12.7.1919 в Генуе. Детей у них не было. В 1920-1930-е гг. она работала манекенщицей, затем фотомоделью в парижской фирме искусственного жемчуга «Téckla», демонстрировала драгоценности; занималась модельным бизнесом. После смерти Великого Князя она в третий раз вышла замуж за музыканта-гитариста, выступавшего в Париже на вечерах, - Константина Николаевича Джанумова (ум. 1952), утонувшего в озере. Позднее она вышла замуж и в четвертый раз: за Александра Брабеца. Скончалась во Франции.
24-го июля, уже в качестве премьер-министра, Керенский приехал в Царское Село и заявил, что Их Величествам небезопасно оставаться здесь, и лучше уехать куда-нибудь внутрь России, подальше от фабрик и гарнизонов. «Большевики нападают теперь на меня, потом будет ваш черед», - сказал он. Царь просил отправить Их в Ливадию. Керенский считал это возможным и просил Государя начать сейчас же приготовления к путешествию. Он указывал, вместе с тем, что удобной резиденцией может быть имение Великого Князя Михаила Александровича в Орловской губернии и, по-видимому, предпочитал это место Крыму. Уезжая, Керенский советовал Царю готовиться к дороге в строгой тайне, чтобы не привлекать внимания караульных солдат.
7-го августа комендант Дворца сообщил, что отъезд произойдет в ночь с 13-го на 14-е августа, но место назначения держалось в тайне.
10-го августа явился назначенный для сопровождения Царской Семьи комиссар Макаров [1], но и он не хотел сказать, куда отправляют Царскую Семью. По некоторым намекам можно было догадаться, что местом их жительства выбран Тобольск.
[1.] Павел Михайлович Макаров (17.12.1872-26.11.1922) - происходил из дворян. Инженер, архитектор. Знаток истории искусств. В ноябре 1907 г. посвящен в маонство, став членом Верховного совета Великого Востока народов России. В его квартире на Разъезжей в годы Великой войны проходили собрания вольных каменщиков, в которых участвовали А.Ф. Керенский, Н.Д. Соколов, А.В. Карташев. П.М. Макарова, наряду с частым гостем в его квартире А.И. Браудо можно назвать масонскими «полковниками». «Они были “приводными ремнями” от высшего масонского начальства к образованному обществу» (В.И. Старцев «Тайны русских масонов». СПб. 2004. С. 50, 128, 145, 282-284). Был близок эсерам. За свидание с Б.В. Саввинковым в Париже (1911) по возвращении в Россию был заключен в Петропавловскую крепость, а затем выслан в Ригу. Гласный С.-Петербургской городской думы (1912). Директор правления Петроградского строительного товарищества на паях (1916). Помощник комиссара Временного правительства по Министерству Двора и Главному управлению уделов Н.Н. Львова при приеме художественных хранилищ Министерства Двора. Отправлен в Тобольск в качестве комиссара по гражданской части при Царской Семье. Отозван в сентябре 1917 г. и назначен помощником дворцового комиссара в Царском Селе. Сражался в рядах Добровольческой армии. Эмигрировал в Константинополь, а затем переехал в Чехословакию. Преподавал немецкий язык в русской школе в Моравской Тшебове. Скоропостижно скончался в Берлине: https://rg.ru/2015/11/17/rodina-makarov.html
13 августа, в воскресенье, утром весь багаж - очень большой - был уложен, и Бенкендорф обратил внимание коменданта Дворца, что для его перевозки понадобится много носильщиков и грузовиков. Но только в половине одиннадцатого вечера комендант распорядился перенести багаж в ротонду Дворца и прислать для этого 50 солдат из караула. Начальник караула уведомил Бенкендорфа, что его солдаты отказываются делать это безплатно и требовали по 3 рубля с человека. Бенкендорф согласился заплатить.
Час спустя приехал во Дворец Керенский. «Он мне сообщил, - рассказывает Бенкендорф, - что сейчас приедет Великий Князь Михаил Александрович. Министр устроил это свидание, чтобы Братья могли проститься. Я передал об этом Царю, Который был тронут и удивлен. Когда Великий Князь приехал, то Керенский вместе с ним и ординарцем первым вошел в кабинет Его Величества. Он сел за стол и рассматривал альбомы. Офицер оставался у двери. Свидание длилось 10 минут. Братья были так взволнованы тем, что приходится говорить при свидетелях, что почти не находили слов. Великий Князь, выйдя, весь в слезах, сказал мне, что он не рассмотрел даже как следует лица Царя.
Керенский уселся затем в приемной. Мы разговаривали о разных вещах. Так как он уверял меня несколько раз, что отсутствие Их Величеств продлится не больше нескольких месяцев, то я спросил его, когда можно рассчитывать на возвращение Царской Семьи. Он снова убеждал меня, что после учредительного собрания в ноябре ничто не помешает Царю или вернуться в Царское Село или уехать, куда Он захочет.
Около половины первого Керенский попросил меня передать Их Величествам, что время ехать, так как поезд отходит в час. Но князь Долгоруков указал ему, что до сих пор нет ни грузовиков, ни автомобилей. Это очень взволновало Керенского. Он быстро встал и вышел, говоря, что узнает, почему его приказания не были исполнены.
Князь Василий Александрович Долгоруков (13.8.71868-27.6/10.7.1918) - Свиты Его Величества генерал-майор, гофмаршал Высочайшего Двора, пасынок обер-гофмаршала графа П. К. Бенкендорфа. По свидетельству современников, он «был безконечно предан Государю. Его честность и порядочность во всех отношениях были вне всяких сомнений». Сопровождал Государя в Тобольск и Екатеринбург, где в день прибытия туда Царской Семьи, 30.4.1918 (н.ст.), у входа в Ипатьевский дом был без всяких объяснений взят в тюрьму и расстрелян. Тело его впоследствии было найдено за Ивановским кладбищем, располагавшимся рядом с екатеринбургским тюремным замком. Прославлен Зарубежной Церковью в лике святых (святой мученик воин Василий).
Грузовики прибыли только после часу ночи, и перенос багажа закончился лишь около 4-х часов утра. Царь, Царица, Дети и Свита оставались в ротонде Дворца, наблюдая, как безобразно шла работа. Солдаты и офицеры в шапках говорили громко, ругаясь за то, что им дали такую работу. От времени до времени то один, то другой садились рядом с Царем. С вокзала получались сведения неясные и противоречивые. Около 4-х часов утра я узнал, что отъезд состоится не раньше 6-ти час[ов]. Поезда, заказанные на 12 час[ов], еще не прибыли, и причин опоздания никто не знал. Среди присутствующих властей это вызвало общее смущение. Штабс-капитан Кузьмин [2] выражал опасение, что железнодорожные рабочие, узнав о назначении поездов, воспрепятствовали их отъезду.
[2.] Речь идет о штабс-капитане (в публикации неверно переведено «лейтенант») Андрее Илларионовиче Козьмине (1878-1920). Окончил Киевский политехнический институт. На службе с 1903 г. в Лейб-Гвардии егерском полку, с августа 1904 г. - прапорщик запаса. В ноябре 1904 г. призван в 178-й пехотный Венденский полк, в декабре переведен во 2-й резервный железнодорожный батальон. Член партии социалистов-революционеров. Возглавлял вооруженное восстание в Красноярске, современники называли его «президентом Красноярской республики». После подавления восстания эмигрировал во Францию. Жил в Париже, учился в Инженерной школе. Добровольно вернулся в Россию (апрель 1912). Приговорен к 20 годам каторги. Одним из адвокатов на процессе был А.Ф. Керенский. После Февральской революции освобожден по амнистии. По приезде в Петроград назначен Керенским с 6 мая 1917 г. - и.д. помощника командующего войсками Петроградского военного округа (6.5.1917). Принимал участие в подавлении июльского выступления большевиков. Штабс-капитан (30 июля). Капитан (27 августа), помощник военного генерал-губернатора г. Петрограда и его окрестностей. Во время октябрьского переворота бежал с Керенским из Петрограда. Политической деятельностью в дальнейшем не занимался. Умер в Новониколаевске от тифа. Подробнее о нем см. в публикуемых нами далее воспоминаниях полковника Н.А. Артабалевского.
Царская Семья отправилась отдохнуть, но затем скоро вернулась. Баронесса Бенкендорф пила чай вместе с дамами и несколькими офицерами, надзиравшими за отправкой багажа. Император подошел к ней и попросил чаю. Тогда офицеры встали, заявив, что они не могут сидеть за одним столом с «Николаем Романовым». Один из них, бывший гвардейский капитан, Георгиевский кавалер, сконфуженный, шепнул мне на ухо, что Кузьмин угрожал ему революционным трибуналом, так как он разговаривал с одной из Великих Княжен. Другие оправдывались, что перед солдатами они не могли обнаружить своих настоящих чувств. Но эти оправдания на ухо, конечно, не извиняли позорной сцены.
Уже было совсем светло, но с вокзала не получалось никаких вестей. Только около шести час[ов] утра мы услышали гудки многочисленных автомобилей. Они остановились у перрона Дворца. Керенский вышел из первого автомобиля, приблизился к Императору и сообщил, что поезд готов. Потом с преувеличенной непринужденностью он пожал руки Императрице и Великим Княжнам, уверяя Их для чего-то, что он очень хорошо спал. Это была неправда, - замечает Бенкендорф, - так как провел ночь волнуясь, как ч… перед заутреней, и была даже минута, когда он отчаивался в возможности отправить Императора».
Царская Семья и Их спутники направились к автомобилям. Керенский шел впереди. Царь, очень серьезный, послал оставшимся последний привет, махая рукой. Он покидал навсегда Дворец, где прожил 23 года.
Р.С.
«Сегодня». № 47. Рига. 18.2.1928.