ПРИ ТРОЯНОВОЙ ТРОПЕ (16)
Боян. Графика Романа Гимона к изданию молдавского перевода «Слова о полку Игореве» Г.Н. Менюка. 1987 г.
ОСКОЛКИ ПАМЯТНОГО
…В 1985-м, в год празднования 800-летнего юбилея «Слова о полку Игореве», этого, по определению ЮНЕСКО, «выдающегося памятника мiровой литературы», в февральском номере кишиневского журнала «Горизонт» была опубликована статья автора этих строк «У истоков культурных связей» (основа нынешней, только что завершившейся нашей публикации).
Вскоре из Кишинева пришел пакет. В нем была вырезка из второго номера журнала «Молдова» с переводом «Слова» на молдавский язык известного молдавского писателя и поэта Джордже Менюка, сопровождавшейся дарственной надписью:
Я послал ответ. Так завязалась переписка, длившаяся почти два года, до самой кончины Георгия Николаевича.
«Скоро, в начале 1987 года, - писал 16 декабря 1986 г. Дж. Менюк, - выйдет книга в моем переводе: “Слово о полку Игореве” совместно с былинами. После ее выхода вполне возможно, что я напишу статью “Как я переводил Слово о полку Игореве”, в которой я хочу коснуться валахов, о которых наши ученые молчат, ничего не пишут. Изучение молдавского и русского фольклора натолкнуло меня на очень интересные размышления. Если Вам будет нетрудно, напишите мне кто и когда из валахов был воеводой в Волынском княжестве».
С ответом я задержался. А в феврале 1987 года Георгия Николаевича не стало…
Марка Почты Молдавии, посвященная 85-летию Джордже Менюка. 6 декабря 2003 г.
И вот я держу в руках необычного формата книгу в коричневом тканевом переплете. Мерцают тисненые золотом буквы древней кириллицы: «Кынтек де оастя луй Игор. Былиние». Переводы, о которых мы еще недавно столько говорили, обменивались мнениями в письмах.
Примечания… В них тоже продолжение наших разговоров, как в переписке, так и во время единственной личной встречи в Кишиневе, радость находок, собираемых буквально по крупицам любопытных фактов.
Вот Боян. «Сына Болгарского Царя Симеона I, - пишет Менюк, - звали тоже Боян, он учился в Византии, писал стихи и славился своей силой. В нашем фольклоре Боян - это и вечерняя звезда» («Кынтек де оастя луй Игор. Былиние». Традучере ши ноте де Ӂ. Менюк. Кишинэу. 1987. П. 112). И еще: «…Певцу Бояну, как и Орфею, приписывали сверхъестественные качества» (Там же).
Присутствует, разумеется, и Троян. О нем целых два комментария. «Предполагается, - читаем в первом, - что происходит от Ульпия Траяна (98-11?), завоевателя Дакии. В Добружде еще и сейчас стоит памятник в честь этой римской победы - Tropaeum Traiani, от которого, как будто, происходит выражение “Троянова тропа”» (Там же. С. 112-113).
Tropaeum Traiani в Адамклиси.
В феврале 102 года в лесостепи в римской провинции Мёзия (ныне это юго-запад Добруджи), там, где расходятся две главные дороги к перевалам через Балканы, произошло решающее сражение Первого Дакийского похода Императора Траяна с объединенным войском даков, роксоланов и бастарнов.
Во время яростной битвы погибло 3800 римлян и наемников из вассальных и союзных народов. Был разгромлен XXI Стремительный легион. Имена трех тысяч его воинов были записаны на стенах возведенного здесь первого алтаря, посвященного богу войны Марсу.
В 109 году, после окончательного завоевания Дакии, по приказу Императора Траяна, на месте сражения, в назидание всем враждебным Риму племенам, был воздвигнут целый ансамбль памятников. На главном монументе были закреплены 54 каменные плиты, изображающие сцены сражения (сохранилось 48 из них).
До сих пор на окраине села Адамклиси в 60 километрах к юго-западу от Констанцы стоит так называемый Трофей Трояна. Здесь же находились мавзолей и алтарь для ежегодного поминовения павших в этом месте римских воинов. Наконец, неподалеку была сооружена крепость, также получившая название Tropaeum Traiani.
Находившийся вдали от основных путей европейских путешественников, памятник был заново открыт лишь в середине XIX столетия. К этому времени он подвергся сильному разрушению. Крестьяне из окрестных сел использовали его камень для строительства своих домов.
Руинированные остатки Tropaeum Traiani, рисунок путешественника К. Петерса. 1864 г.
Первые раскопки здесь в 1882 г. провел румынский археолог Григоре Точилеску (1850-1909). В 1977 г. монумент реконструировали по одной из гипотетических моделей под руководством известного историка Адриана Рэдулеску (1932-2000).
Весь этот комплекс сооружений, несомненно, был хорошо известен обитавшим там в XII-XIII вв. берладникам да и находившимся по соседству жителям Галицкого княжества: располагался он всего лишь в 149 километрах к югу от Галаца (Малого Галича).
Дороги у монументального комплекса в Адамклиси.
Знали его, несомненно, и за пределами Мёзии и Дакии. В этой связи небезынтересно мнение литературоведа Г.Ф. Богача о бытовании слова «троян»: «На территории Молдавии и Румынии Траян, часто встречающийся в топонимике, означает “земляной вал”. В языке местного населения троян (troian) - очевидный славянизм и никакого отношения к имени римского Траяна не имеет» (Г.Ф. Богач «Молдавские слова в творчестве А.С. Пушкина» // «Анале штиинцифиче». Вол. Х. Кишинэу. 1961. П. 141. См. также: Р. Вулпе «Верхний вал Бессарабии и проблема гревтунгов к западу от Днестра» // Материалы и исследования по археологии Юго-Запада СССР и Румынской Народной Республики». Кишинев. 1960. С. 274).
Дунай и Траянов вал у Чернаводы. 1854 г. С рисунка французского художника Шарля Дюссоля (1906-1880).
Об употреблении жителями Бессарабии слова «троян» без всякой связи с Римским Императором писал и А.Ф. Вельтман. В романе «Странник», описывая «Нижний Траянов вал», он отмечает: «Жители называют его просто Траяном» (А.Ф. Вельтман «Странник». М. 1978. С. 214).
Римские, византийские и готские валы и стены в Румынии. Впервые названия «Траянов вал» встречается в источниках XIV века.
«Существует и другое мнение, - читаем далее в примечании Менюка к его переводу “Слова”, - о том, что Троян был якобы славянским языческим божеством, что кажется более близким к истине. В наших молдавских хэитурах говорится: “Поднялся бадя Василе с двенадцатью быками” или “Поднялся бадя Троян…” Василе происходит от языческого божества Велес (Волос), покровителя гуртов овец и стад крупного рогатого скота, а также певцов. Троян - это отпрыск Велеса. “Троянова тропа”, по-моему, является “дорогой овец”, по которой чабаны шли с равнин в горы» («Кынтек де оастя луй Игор. Былиние». С. 113).
«Землю Трояна» Менюк располагает на пространства «от Киева до Дуная, где проходили “святые дороги” (по которым шли паломники. - С.Ф.) в Византию и “дорога овец” с гор на равнину и обратно».
«Не нужно забывать, - пишет он далее, - что языческий бог Троян был покровителем стад овец и крупного рогатого скота, как и Велес, как бадя Василе из наших хэитур. Тот факт, что на протяжении веков в колядках сохранились стихи “Поднялся бадя Троян с двенадцатью быками”, показывает, что Троян был языческим божеством земледельцев и пастухов» (Там же. С. 114).
По поводу загадочного Дива в «Слове». Менюк замечает: «По Б.П. Хашдеу, происходит от Дий фракийского происхождения. В наших народных балладах есть еще и Cамодива, Сила-Силмандиулуй, а есть Скорпие (баба-яга, ведьма. - С.Ф.), что живет в колодцах» (Там же. С. 113).
Не забывал Георгий Николаевич и своих предшественников, пытавшихся (пусть и не всегда удачно) комментировать некоторые реалии «Слова». Взять, к примеру, странную реку Каялу. «Молдавские историографы, - читаем в комментарии, - среди которых и Александру Пападопол-Калимах, считали, что битва Игоря происходила на Когыльнике в Буджаке» (Там же. С. 114).
А вот как Менюк интерпретирует строчки «Слова» из вещего сна Великого Князя Святослава Киевского «на кровати тисовой»: «По древнему обычаю покойника убирали цветами и укладывали на кровать из зеленых веток. Этот обычай до сих пор сохраняется у горных пастухов. Читаем у Эминеску:
Не надо ни свечей,
Ни траурного стяга,
Безропотно я лягу
На ложе из ветвей»
(Там же. С. 115. Стихотворение Михая Эминеску «Я смерть приму свою» 1878-1883 гг. в переводе А. Бродского).
Волошский крест в горах.
Кроме «Слова о полку Игореве» в книге 1987 года были также переводы Г.Н. Менюка нескольких былин, в том числе и о Святогоре («Святогор и тяга земная», «Святогор и Илья Муромец»), что, как поймет далее читатель, неожиданно оказывается весьма важным.
Обращаясь к своему старому другу, литературоведу Н.Н. Романенко, работавшего в ту пору в Москве и имевшему возможность доставлять из столичных библиотек нужные для работы книги, Г.Н. Менюк в письме от 16 декабря 1986 г. писал: «Среди других, дал тебе книгу “Слово о полку Игореве”, вышедшую в прошлом веке. Редкое издание. Там в комментариях упоминаются некоторые украинские былины, в которых помянуты валахи и молдаване. Хорошо бы было вернуть книгу обратно. Хочу написать очерк без научных претензий, в котором будут некоторые мысли, размышления писателя» («George Meniuc. Pagini de corespondenţă». Chişinău. 2010. P. 365-366).
Георгий Николаевич даже и не представлял, как близко он подошел к до сих пор остающемуся загадочным эпизоду.
В повести Н.В. Гоголя «Страшная месть» (1831), входящей в состав известного сборника «Вечера на хуторе близ Диканьки», есть одно не осмысленное еще место:
«Далеко от Украинского края, проехавши Польшу, минуя и многолюдный город Лемберг, идут рядами высоковерхие горы. Гора за горою, будто каменными цепями, перекидывают они вправо и влево землю и обковывают ее каменною толщей, чтобы не прососало шумное и буйное море. Идут каменные цепи в Валахию и в Седмиградскую область и громадою стали в виде подковы между галичским и венгерским народом. Нет таких гор в нашей стороне. Глаз не смеет оглянуть их; а на вершину иных не заходила и нога человечья. Чуден и вид их: не задорное ли море выбежало в бурю из широких берегов, вскинуло вихрем безобразные волны, и они, окаменев, остались недвижимы в воздухе? Не оборвались ли с неба тяжелые тучи и загромоздили собою землю? ибо и на них такой же серый цвет, а белая верхушка блестит и искрится при солнце. Еще до Карпатских гор услышишь русскую молвь, и за горами еще кой-где отзовется как будто родное слово; а там уже и вера не та, и речь не та. Живет немалолюдный народ венгерский; ездит на конях, рубится и пьет не хуже козака; а за конную сбрую и дорогие кафтаны не скупится вынимать из кармана червонцы. Раздольны и велики есть между горами озера. Как стекло, недвижимы они и, как зеркало, отдают в себе голые вершины гор и зеленые их подошвы.
Но кто середи ночи, блещут или не блещут звезды, едет на огромном вороном коне? Какой богатырь с нечеловечьим ростом скачет под горами, над озерами, отсвечивается с исполинским конем в недвижных водах, и бесконечная тень его страшно мелькает по горам? Блещут чеканенные латы; на плече пика; гремит при седле сабля; шелом надвинут; усы чернеют; очи закрыты; ресницы опущены - он спит. И, сонный, держит повода; и за ним сидит на том же коне младенец-паж и также спит и, сонный, держится за богатыря. Кто он, куда, зачем едет? - кто его знает. Не день, не два уже он переезжает горы. Блеснет день, взойдет солнце, его не видно; изредка только замечали горцы, что по горам мелькает чья-то длинная тень, а небо ясно, и тучи не пройдет по нем. Чуть же ночь наведет темноту, снова он виден и отдается в озерах, и за ним, дрожа, скачет тень его. Уже проехал много он гор и взъехал на Криван. Горы этой нет выше между Карпатом; как царь подымается она над другими. Тут остановился конь и всадник, и еще глубже погрузился в сон, и тучи, спустясь, закрыли его».
Карта Трансильвании / Седмиградья.
Сколько-нибудь содержательного объяснения этому фрагменту, за исключением констатации того, что это не плод сочинительства, а почерпнуто прямо из фольклора, занимающиеся творчеством Н.В. Гоголя литературоведы не приводят.
Единственное упоминание о всаднике-исполине, дремлющем веками в Карпатах и безстрастно ждущем своего часа, было обнаружено нами в выходящем в Кишиневе научном журнале по истории Карпато-Днестровских земель «Русин», Там в четвертом номере за 2006 г. была опубликована статья Юрия Иванова «Повесть Н.В. Гоголя “Страшная месть” и предания русинов Севера Молдавии». Автор ее пишет об обитающем в «святых горах - Карпатах» великане-богатыре Сватагоре [sic!] - мифическом предке русинов: https://sergey-v-fomin.livejournal.com/473214.html
Святогор и Илья Муромец. Иллюстрация Романа Гимона к книге переводов Г.Н. Менюка. 1987 г.
…Разрозненные факт, приведенные в этих наших заметках, связанные с публикацией и изучением «Слова о полку Игореве» и с некоторыми историческими реалиями этого произведения, как нельзя лучше подтверждают мысль известного слависта, доцента С.-Петербургского университета, происходившего из семьи бессарабских крестьян, Полихрония Агапиевича Сырку (1855-1905), высказанную им в лекции своим студентам почти что 140 лет назад: «…Нам, славистам, никогда не будут ясны некоторые весьма существенные части славянской истории без знания истории, литературы и языка румынов, подобно тому, как и история последних будет всегда неясна без истории славян» (П.А. Сырку «Значение румыноведения для славянской науки» «Журнал Министерства народного просвещения». СПб. 1884. Ч. CCXXХIV. С. 246).
П.А. Сырку.