«ЖЕНСКАЯ ОПТИНА»: ДВА ВЕКА (14, окончание)
Святые благоверные князья-страстотерпцы Борис и Глеб.
«Те летописи монастырей, которые полны рассказов о том, с какою быстротою возросли обители и как всегда благоденствовали, или неправдивы, или того хуже, доказывают, чтo их породили духом, не служители. правды Божией, не Богоносные отцы...»
Митрополит СЕРАФИМ (Чичагов).
Случилось всё, как и предсказывал священномученик Серафим (Звездинский).
Аносинский монастырь возобновили. Буквально на глазах - из груды камней - он он возрастал, внешне даже превосходя прежнюю обитель в дни ее процветания.
В июле 2001-го, на престольный праздник свв. блгв. Князей Бориса и Глеба сестры впервые вошли во вновь отремонтированную прежнюю большую монастырскую трапезную. В декабре того же года они переехали в новый двухэтажный келейный корпус. В мае 2004 г. приступили к ремонту больничного корпуса…
Угловая башня и восстанавливающаяся старая монастырская трапезная.
Передвижная монастырская звонница.
Сестры Борисо-Глебского Аносина монастыря с архимандритом Спиридоном и матушкой Варахиилой у входа в собор Пресвятой Троицы.
Особенно бурно развивалась хозяйственная деятельность монастыря.
Спору нет, обитель с самого своего основания кормила и обезпечивала себя всем необходимым. Продавая излишки, приобретали все потребное.
Разумеется, необходимость труда, изживающего праздность, также очевидна. Однако сельскохозяйственные работы велись тогда лишь в меру реальных монастырских потребностей. Остальное время отдавалось молитвам и трудам, способствующим духовному возрастанию сестер.
Только с приходом большевиков этот принцип, по нужде, для выживания монастыря, обязанного платить за аренду, был нарушен.
С возобновлением обители в начале 1990-х вернулись, похоже, именно в эти 1920-е годы, с преобладающим «физическим трудом», что провидел еще в 1933-м Владыка Серафим (Звездинский), с поправкой, разумеется, на новые технологии и строительные материалы. Нынешний размах сестрам 1920-х годов и не снился, конечно…
Огородное послушание сразу после открытия монастыря.
Дело было, однако, не только в «физическом труде», но и в состоянии духовной жизни, о чем также предупреждал Священномученик.
Не случайно всю свою жизнь хранившие память о родной обители, сберегшие безценные свидетельства о той жизни, десятилетиями мечтавшие возвратиться в монастырские стены, когда это, наконец, стало возможным, так и не смогли приспособиться к новой реальности, которая их ожидала в старых/новых стенах.
Испытывая крайние затруднения в обслуживании себя, схимонахиня Леонтия (Левицкая) переехала незадолго до кончины в Ново-Голутвинский женский монастырь в Коломне.
«...Приехав туда, - пишет Ольга Николаевна Вышеславцева, подвигнувшая матушку написать свои известные воспоминания, - она растерялась, ибо то, что она там застала, было абсолютно не похоже на Аносино. И она стала волноваться, просить, чтобы ее отвезли обратно в Москву или чтобы к ней приехали люди, понимавшие ее. Я оказалась действительно единственным человеком, который смог ее успокоить. Получила ли она мое письмо или нет - неизвестно, но в последние дни она затихла, у всех испросила прощение и, причастившись Святых Таин, мирно отошла в вечность» («Московский журнал». 1993. № 12. С. 41).
Схимонахиня Леонтия (справа) и монахиня Вероника.
Такая же история, как мы уже писали, приключилась и со схимонахиней Анной (Тепляковой): https://sergey-v-fomin.livejournal.com/703895.html
На этом снимке 1926 г. будущая схимонахиня Анна, а тогда послушница, сидит третья слева.
На послушании в Аносинском монастыре. Август 2002 г.
С м. Варахиилой.
Раздор, посеянный врагом рода человеческого, воспрепятствовал погребению отошедшей ко Господу на 99-м году жизни матери Анны не только в монастырской ограде, но и на кладбище обители. А ведь - помимо всего прочего - именно ее обращение к Святейшему положило начало возрождению монастыря.
Могила схимонахини Анны (Тепляковой, 10.2.1907-3/16.3.2005) на московском Даниловском кладбище.
Эта «несостыковка», а по большому счету несовместимость прежнего с новым, выдаваемым почему-то за «возрождение», подтверждается и другими примерами.
В середине 1990-х судьба свела меня с необычным человеком - Алексеем Петровичем Арцыбушевым (10.10.1919-07.9.2017), художником и писателем. В жилах его текла кровь Рюриковичей и черногорского владетельного рода Пе́тровичей. Дедом его по материнской линии был министр юстиции и внутренних дел последнего Царствования Александр Алексеевич Хвостов.
Но не это было главным в его жизни. Дело в том, что родился он в Дивееве в домике Михаила Васильевича Мантурова - первого, еще до Мотовилова, служки преподобного Серафима, благословившего его заботиться о Дивеевской обители. Именно тут прошло детство А.П. Арцыбушева. С тех самых пор память его хранила многое, чему он был свидетелем, превратившись благодаря этому в связующее звено между прошлым и настоящим.
Алексей Петрович Арцыбушев в своем подмосковном дачном домике.
По смерти его отца мать приняла монашеский постриг в известном своем высоким православным духом Даниловом монастыре. Духовным отцом семилетнего Алексея Арцыбушева был тесно связанный и с Аносинской обителью епископ Серафим (Звездинский), у которого он был посошником.
В 1946 г. Арцыбушева арестовали по «церковному делу непоминающих», приговорив к шести годам ИТЛ «за участие в антисоветском церковном подполье, ставящем своей целью свержение советской власти и восстановление монархии в стране».
Освободившись в мае 1952 г. из лагеря, он отправился для отбывания вечной ссылки в Инту. Реабилитировали его в 1956-м.
Сошлись мы с Алексеем Петровичем на издательской почве. В выпущенном мною в 1997 г. в московском издательстве «Паломник» мемуарном сборнике «В гости к батюшке Серафиму» я поместил значительную часть находившейся тогда еще в рукописи его замечательной книги «Милосердия двери», написав позднее по просьбе автора предисловие к первому его изданию, напечатанному в 2001-м.
«В гости к батюшке Серафиму». Сост. С.В. Фомин. М. «Паломник». 1997. 511 с. Т. 10 000. Переиздание: М. «Паломник». 2007. Т. 7 000. В этом сборнике на с. 245-303 впервые (в сокращении) были напечатаны воспоминания А.П. Арцыбушева «Милосердия двери».
С тех пор мы часто встречались и обменивались выходившими у каждого из нас книгами. Благо Алексей Петрович подолгу жил на своей подмосковной даче в Летнем Отдыхе по соседству со мной.
На Пасху 2004 года он подарил мне очередную свою книгу («Дивеево и Саров - память сердца». М. 2004), в которой он весьма подробно и в то же время сдержанно и деликатно описал процесс отказа от восстановления внутренних интерьеров исторических дивеевских храмов в их первоначальном виде после передачи монастыря Церкви.
Благословение А.П. Арцыбушева на восстановление иконостаса Троицкого собора в Дивееве в первоначальном виде, так и не имевшее никаких последствий…
Общий вывод, к которому пришел Алексей Петрович, выразил он в дарственной надписи (см. в одном из последующих постов), сделанной на этой книге: «на память о прежнем Дивееве, которое удалось так искорежить, что и узнать нельзя». (После его ухода свидетельствовать об этом «несходстве» было уже некому.)
Почил Алексей Петрович на 98-м году жизни. (Они все жили долго, вероятно, чтобы увидеть, сравнить и засвидетельствовать от имени тех, кто не дожил.)
Погребли его на расположенном неподалеку от места, где он жил, Захаровском кладбище в Одинцовском районе, рядом с одноименной железнодорожной станцией Белорусской железной дороги. На могиле установлен большой деревянный крест.
За три года до кончины, 22 мая 2014 г. Алексей Петрович принял тайный монашеский постриг с именем Серафим, однако не в честь Преподобного, как можно было бы подумать, а священномученика Серафима (Звездинского), своего духовного отца.