ПРЕЗИДЕНТ И ЕГО СЕМЬЯ: СУДЬБЫ (6)
Константин Пятс (1874-1956), в центре, с внуком Матти (1933); слева отец и мать ребенка: сын Константина - Виктор (1906-1952) и Хельги-Алиса, урожденная Латтик (1911-1988), дочь священника и писателя. Справа - старший сын Президента - Лео (1902-1988) и свояченица, сестра жены Хельмы Вильгельмины Пятс, урожденной Пеэти (1879-1910) - Йоханна Вильгельмина Александра (1869-1939). Снимок 1936-1937 гг.
CARTHAGO DELENDA EST
Однажды ночью меня разбудили и сказали, что за мной пришла моя мама. Я подумал, что это злая шутка детей, там все скучали по родителям и мечтали о них. Я натянул одеяло на голову и не хотел их слушать. Тогда сказали, что, мол, иди смотри, твоя мама стоит на лестнице.
Я пошел в коридор - она стояла там. Я тихонько пошел ей навстречу. Другие удивились - почему я не бросился ей на шею. Конечно, я был счастлив, но не смог показать свои чувства…. Пошел к ней и сказал лишь «Я забыл» („Olen unustanud”). Это было единственное, что я мог сказать по-эстонски.
В детдоме у меня не было ни одного ровесника из эстонцев, и если бы даже был, мне бы не разрешалось говорить с ним на эстонском языке, так как другие начали бы нас терроризировать. Почему-то я начал бегать вверх-вниз по лестнице. Это была невероятная история, что мы встретились…
Моя мама к тому времени уже успела приобрести билеты на поезд. Ночь провели в Уфе на улице Ленина у одной семьи, живущей в подвале. Подвал был полон воды, передвигаться приходилось вдоль бревен, жители успели к этому привыкнуть. Было лето, июль 1946 года, в апреле мне исполнилось 13 лет.
На следующий день пошли на поезд. С мамой говорили по-русски. Мама, конечно, пыталась говорить по-эстонски, но я не понимал.
Мама смогла прорваться сквозь толпу пассажиров в тамбур вагона, я еще стоял на подножке вагона, когда тронулся поезд. Маме досталось сидячее место на второй полке, я же устроился на полу под полкой, маленький чемодан под головой. Так вот мы ехали из Уфы в Москву. В Москве были лишь столько, сколько ушло времени для перехода с одного вокзала на другой. Дорога в сторону Ленинграда была уже проще.
Когда мы отправились из Ленинграда в сторону Таллинна, русские матросы в вагоне заиграли на гармошке эстонскую мелодию, что сразу создало хорошее настроение. Навечно запомнил, как утром 8 июля поезд проехал реку Нарва. Мы снова были в Эстонии.
Родители Матти - Хельга и Виктор Пятс в молодости.
В Таллинне стали жить на улице Лийвалайя вместе с семьей дяди по матери. В квартире бывшего хозяина дома была свободной одна комната. В течение месяца восстановился эстонский язык, и я был готов идти в эстонскую школу. Как потом выяснилось, старые большевики требовали, чтобы таким, как я, не разрешалось учиться дальше 7 классов. Оказывается, это было заслугой министра просвещения, что я все же закончил школу.
Когда я подавал документы для поступления в Таллиннский технический институт, ректор Людвиг Шмидт пригласил меня к в кабинет и сообщил, что с моей учебой ничего не получится, ибо я являюсь выходцем из буржуазной элиты, а такие люди всегда презирали рабочих. Он рекомендовал мне идти в рабочую среду и доказать, что я не презираю их. Тот же ректор посоветовал мне изменить свою фамилию, тем самым отказаться от своей семьи. Через пару лет меня все-таки приняли в институт.
В пятидесятые годы мою маму опять выслали из Эстонии, ибо она не захотела стать агентом НКВД. Я жил у дядиной жены, и так как у нее не было своих детей, она очень заботилась обо мне.
Грузовики для перевозки высланных. Город Тюри. 25 марта 1949 г. Музей уезда Ярвамаа.
О судьбе своей семьи я долгое время ничего не знал. В 1947 году НКВД передал мне письмо от отца, где он писал, что здоров и надеется нас вскоре увидеть. Маме даже возвратили как ее, так и детские вещи, отобранные у нас в Уфе, пытаясь таким образом завербовать в шпионы.
Спустя годы мама получила свидетельство о том, что отец умер в 1952 году в московской Бутырской тюрьме в 46-летнем возрасте.
Имби Паю «Отвергнутые воспоминания». Перевод с эстонского Светланы Карм. Издательство Эстонской энциклопедии. Таллин. 2007.
Окончание следует.
***
Комментируя эти свидетельства Матти Пятса, автор книги Имби Паю уточняет: «По возвращении в Эстонию Хельги Пятс была приглашена в НКВД, где ей передали отобранную детскую одежду времен Эстонской Республики, когда семья была еще вместе. Эти рубашки и брюки четырехлетнего ребенка должны были затронуть душу и убедить ее в том, что система уважает память о самых дорогих людях, а затем ей сделали предложение стать агентом НКВД, ибо истинный советский человек является партийным работником или агентом. Мать, потерявшая семью, должна была стать провокатором, заманивать в свои сети борцов сопротивления или лесных братьев - кому еще доверять, если не жене сына президента. Хельги Пятс отказалась, и ее сослали обратно в Россию».
Деталь с детскими вещами весьма примечательна: невзирая на перипетии военного времени, в обстановке, когда жгли архивы, уничтожали вещдоки, одежду маленького мальчика, тщательно сохранили, явно предполагая как-то ее использовать, хотя расчет на психологический эффект в данном случае и не оправдался. Заметим, кстати, что забота органов о вещах некоторых своих «клиентов» выглядит с точки зрения обыкновенного человека довольно странной: https://sergey-v-fomin.livejournal.com/514488.html - С.Ф.