ВОЛЬНЫЕ КАМЕНЩИКИ ПРИ ГРОБЕ ПУШКИНА (1)
Пушкин в гробу. Картина А.А. Козлова. 1837 г.
Последний опубликованный нами очерк «Доктор Шуллер» из неизданной нашей книги «Пушкин. Возвращение в Бессарабию» невольно напомнил о другой тематически тесно связанной с ним нашей работе.
Первая ее публикация появилась на интернет-портале «Правая.ру» 8 февраля 2008 г.: http://www.pravaya.ru/look/15092/
Впоследствии ее перепечатывали на других сайтах:
http://www.nashaepoha.ru/?page=obj93178&lang=1&id=1992
https://ruskline.ru/monitoring_smi/2008/02/07/poe_t_i_vlast_ili_vol_nye_kamenwiki_pri_grobe_pushkina
В бумажном виде впервые она вышла в «Политическом журнале». М. 2008. № 2. 4 февраля), а затем - в нашем сборнике: С.В. Фомин «Ждать умейте!» (М. 2011. С. 611-633).
Очерк этот является последней главой из замышлявшейся в свое время книги «“Адские козни”. Поэт и тайные общества». Некоторые материалы из написанных нами глав вошли в состав только что опубликованного очерка «Доктор Шуллер» и предыдущего - «Друг Пушкина и Ришелье»; еще одна: «Августейшая жертва Реставрации» (https://sergey-v-fomin.livejournal.com/413698.html) - была двойного назначения: предназначалась также и для третьей не вышедшей нашей книги «Регицид».
Некоторые другие главы из эти двух не осуществленных проектов мы, при случае, также представим читателям нашего ЖЖ.
А пока - завершающая глава из «Адских козней».
Начинаем ее с ранее лишь единожды публиковавшегося полностью «сопроводительного письма при посылке статьи»:
«Православие жаждет личной гуманности, но на общественную свободу оно взирает в высшей степени недоверчиво еще со времен Апостольских. - “Учреждения пусть будут суровы; человек должен быть добр” - вот Христианство!»
Константин ЛЕОНТЬЕВ.
1889 г.
Дорогой И.!
Посылая тебе обещанный материал, хотелось бы сказать в связи с ним два слова. Отнюдь не событийный повод (очередная годовщины кончины Поэта) или малоизвестные обстоятельства его похорон (сами по себе потрясающие и могущие в связи с этим представлять определенный интерес) позволяют, на мой взгляд, предложить этот материал именно для вашего журнала, далекого от интереса к штудиям такого рода.
Дело в том, что он, этот материал, еще и о другом.
Поэт и Царь, шире - Художник и Власть.
О долге Власти перед Художником мы знаем хорошо, может быть, даже слишком. Однако есть и обратная зависимость, вытекающая хотя бы из обыкновенной логики; но задумываться о ней, а тем более писать, считается и до сих пор делом едва ли не крамольным, во всяком случае в кругу «своих». Поразмышлять обо всем этом позволяет и предлагаемый эпизод из жизни Пушкина.
С заявленной тесно связана и еще одна тема (насколько я знаю, вообще никем не поднимаемая, но весьма актуальная сегодня): использование Гения, народного символа (часто против воли последнего) противниками существующей Власти в личных интересах, с пользой для собственного, часто разрушительного дела. Причем далеко не всегда эти люди подлинно ценят то, что вполне цинично используют. Вступить им в игру всякий раз позволяет наличие малейшего разлада/зазора между Художником и Властью. Это, между прочим, хорошо понимали такие опытные политики, какими, несомненно, были Сталин и Гитлер. Достаточно вспомнить создание ими творческих союзов и личное неформальное их общение с наиболее крупными деятелями культуры, которым в условиях довольно строгого строя сходило с рук многое… (Тут, впрочем - для более точного понимания текста в целом - сделаем принципиально важное замечание: власть, которую представлял первый, уничтожив Историческую Россию, бросила вызов всему мiру; появление второго было во многом обусловлено именно этим последним обстоятельством. О современном положении вещей речь вообще идти не может: попрание законов, и в первую очередь Божеских, прервав «связь времен», выводит это новое явление в совершенно иную систему координат. - Прим. 2022 г.)
Всё это темы вечные, важные, но, следует признать, всё же не самые животрепещущие.
Таковой, кажется, становилась иная, также затронутая в предлагаемом материале тема: Власть и Народ. Причем, Народ, справедливые вроде бы национальные чувства которого пробуждаются. Однако никакая Власть не могла дать своему Народу шалить по собственному его разумению. И в этом смысле Власть была милосерднее воли Народа, воплощенной в Толпе. Но это-то милосердие породило сильное недовольство последней, сопровождавшееся глухим, не совсем внятным, но при этом угрожающим ропотом. (В таковых обстоятельствах Власти непременно, не затягивая, нужно было сбросить с себя этот груз «вины», ни единым движением, при этом, не подтверждая, что она исполняет чье-либо требование.)
И еще один важный аспект. Долг Власти перед страной за ее спокойствие / стабильность перевешивало, хотя и важный, но всё же, по сравнению с названным, главным, частный долг ее перед Художником и даже Народом. Антиномия здесь кажущаяся, ибо не о прозрениях Гения или коренных интересах Народа, а о человеческих немощах первого и о не всегда сходу объяснимых капризах второго здесь речь.
Однако тут ее (Власти) и уязвимое место, которое, при определенном стечении обстоятельств, могут с пользой для себя использовать те, кто хочет свалить ее и завладеть ею сами. Если трюк удастся, то разгул, дарованный демагогами в награду Толпе, они всегда всё же вынуждены бывают вскоре прекратить; причем для успеха дела, как правило, крайне жестокими мерами. Иначе, какая уж там власть! Уцелевшим же немногим бунтарям и их кровным или идейным потомкам остается лишь с ностальгией вспоминать о «золотом времечке», о том, как вольно погуляли они…
Впрочем, это, похоже, уже другая история.
С.Ф.
8/21 декабря 2007 г.
Продолжение следует.