СВИДЕТЕЛЬ РУССКОЙ АГОНИИ (3)
Из английской «Белой книги» (начало)
Следующие наши посты посвящены документам т.н. английской «Белой книги», изданной еще в 1919 г. Удивительно, что об этом издании, в котором были опубликованы материалы, связанные с цареубийством, не знало (и до сих пор не ведает) современное официальное российское следствие.
Сама же тема была вброшена через выходящую на канале «Россия-1» информационную телевизионную программу Всероссийской государственной телерадиокомпании «Вести в субботу».
Обезпечение этой задачи было поручено одному из главных отечественных пропагандистов Сергею Брилёву - человеку с неслучайным для его роли и положения бэкграундом: «Шпионский ребенок» Сергей Брилев: https://compromat.ws/shpionskij-rebenok-sergej-brilev/
Передача вышла 13 января 2018 года: https://www.vesti.ru/doc.html?id=2975597
По интересующему нас вопросу сам телеведущий заявил:
«Когда в очередной раз произошло резкое обострение российско-британских отношений, то в Лондоне, принимая Иванова у себя, решили хоть как-то развеять тучи и поделились имевшимися у них архивными материалами. О чем? Как раз о расследовании убийства Царской Семьи по линии Foreign Office, Королевского Двора и той самой разведки.
Не без труда, но мы обнаружили ту папку в Москве, в Государственном архиве Российской Федерации».
Сергей Брилёв.
Подано почти как детектив: передача англичанами материалов российской стороне, а потом находка их телеведущим, причем «не без труда», в московском ГАРФе.
Нет, мы не сомневаемся ни в передаче документов, ни в нахождении их в архиве в Москве. Но только вот что: документы эти еще в 1919 г. были официально изданы правительством Великобритании в т.н. «Белой книге» («A Collection of reports on Bolshevism in Russia. Presented to Parliament by Command of His Majesty. April 1919». London. Published by of His Majesty`s Stationary Office. 1919), сканы которой были выложены нами еще в июне 2019 г. в нашем ЖЖ: https://sergey-v-fomin.livejournal.com/359889.html
Однако и три года спустя после этого содержащиеся в ней документов (причем не полностью, а в отрывках) в трехтомнике Следкома РФ были почему-то напечатаны опять-таки со ссылкой не на типографское издание и даже не на московский ГАРФ, а (видимо для солидности) на Национальный архив Великобритании («Преступление века. Материалы следствия». Т. 2. М. 2021. С. 100, 175-176).
Фронтиспис второй книги.
В саму печатную 88-страничную книжку 1919 г. вошел 61 официальный документ за период с 19 августа 1918 г. по 21 марта 1919 гг. В приложении были опубликованы выдержки из русской прессы.
Восемь из представленных в ней документов сообщают об убийстве Царской Семьи, Великого Князя Михаила Александровича, Алапаевских мучеников, Великих Князей, расстрелянных в Петропавловской крепости.
Авторами этих документов были: Британский Верховный комиссар в Сибири Чарльз Элиот и его заместитель Бейльби Олстон, глава Британской Военной Миссии в Сибири генерал Альфред Нокс, английский генеральный консул в Гельсингфорсе (Финляндия) Генри Макгрэди Белл, а также воспитатель Наследника Цесаревича Ч.С. Гиббс.
Получателями их был главным образом министр иностранных дел Артур Бальфур и замещавший его в период его отъезда на Парижскую мирную конференцию Джордж Натаниэль Керзон, а также (в случае с генералом Ноксом) Военное министерство.
Все эти бумаги попадали в конечном счете Королю Георгу V, который, в свою очередь, передал их на рассмотрение Парламента, о чем свидетельствует само название «Белой книги»: «Сборник докладов о большевизме в России. Представлен Парламенту по приказу Его Величества».
Во второй книге нашего двухтомника мы публикуем полный перевод (выполненный Николя Д.) всех документов, имеющих касательство к цареубийству.
Обложка первого издания английской «Белой книги».
Первое издание «Белой книги» включало в себя и т.н. доклад о большевизме Одендайка (Oudendyke), голландского консула в Петрограде, представлявшего в России интересы Англии, с которой красное правительство разорвало дипломатические отношения. Доклад был составлен 6 сентября 1918 г. и сразу же по получении его 17 сентября отправлен из Христиании в Лондон Бальфуру.
«Опасность, - предупреждал дипломат, находившийся в самом эпицентре захватившей Россию силы, - сейчас настолько велика, что я считаю своим долгом обратить внимание английского и всех других правительств на тот факт, что если большевизм не будет сокрушен, то возникнет опасность всему мiру. И это не преувеличение, это факт».
«…Незамедлительное подавление большевизма, - по мнению Одендайка, - является самым важным вопросом, который сейчас стоит перед мiром, не исключая даже войну, которая бушует до сих пор. И если большевизм не будет уничтожен в зародыше, он начнет распространяться по Европе да и по всему мiру, в том или ином обличье, т.к. он организован евреями, у которых нет своей страны и которые стараются разрушить существующий строй в странах, где они живут. Единственный способ убрать опасность это всем странам принять совместные меры».
Мы воспроизводим этот документ, в котором непосредственно о самом цареубийстве не говорится, по нескольким причинам. Прежде всего, потому, что «Белая книга» быстро исчезла из продажи, а в дальнейшем, при переиздании, выходила уже с неоговоренными купюрами и исправлениями. Ну и, наконец, потому, что доклад Одендайка вполне подтверждал то, о чем писал Роберт Вильтон и за что английского корреспондента до сих пор подвергают диффамации.
Министр иностранных дел (1916-1919) Артур Джеймс Бальфур (1848-1939).
«№ 6.
Сэр М. Финдли - мистеру Бальфуру.
(Поступила 18 сентября.)
(По телеграфу.)
Христиания, 17 сентября 1918 года.
НИЖЕ СЛЕДУЕТ сообщение нидерландского посланника в Петрограде от 6 сентября, полученное здесь сегодня, о положении в России, в частности в том, что касается британских подданных и британских интересов, находящихся под защитой посланника:
“Сэр, 30 августа я выехал в Москву, главным образом в связи с переговорами об эвакуации британских подданных из России. В тот же день комиссар Урицкий, отвечающий в Петрограде за борьбу с контрреволюцией, был убит студентом-евреем Канегиссером, отец которого - богатый инженер, имеющий очень хорошее положение в Петрограде. Это убийство было сразу же приписано большевицкими властями и большевицкой прессой (единственной существующей в России) французам и англичанам.
Той же ночью консул Вудхауз и старший инженер Ле Паж были арестованы в час ночи на улице. На следующий день (31 августа) мой секретарь М. ван Нифтрик приложил все усилия для того, чтобы добиться их освобождения, в результате чего консула Вудхауса обещали освободить во второй половине дня.
В 17 часов 31 августа, когда консул Босанке и исполняющий обязанности вице-консула Кименс, посвятившие весь день вместе с М. ван Нифтриком попыткам добиться освобождения арестованных, направлялись в посольство и уже находились возле здания, их предупредили, чтобы они не подходили к посольству; им сказали, что оно занято красногвардейцами и что два человека было убито. Они сразу же решили вернуться на поиски М. ван Нифтрика и попросили его попытаться обезопасить вход в посольство. Когда они медленно отъезжали от посольства, их машину остановили красногвардейцы на автомобиле, один из которых направил на них револьвер и велел им поднять руки. Их обыскали и заставили назвать свои имена и ранги, однако к их великому удивлению, их отпустили. М. ван Нифтрик поехал с ними на Гороховую, 2, в штаб-квартиру Комиссии по борьбе с контрреволюцией, куда обычно доставляют арестованных, и где содержался г-н Вудхауз. У [М. ван Нифтрика] был долгий разговор с комендантом Петрограда Шатовым, в ходе которого он решительно протестовал против имевшего место неслыханного нарушения международного права и потребовал разрешить ему немедленно проехать в посольство для присутствия при обыске. В разрешении Шатов отказал, заявив, что в посольстве проводится обыск, поскольку у властей есть документы, неопровержимо доказывающие причастность британского правительства к убийству Урицкого. Когда они уехали, проезжая на машине мимо Зимнего дворца, они увидели сотрудников британского консульства, миссий, а также некоторых гражданских лица, находившиеся в посольстве во время вторжения, которых вели под охраной на Гороховую, 2.
В ту ночь по инициативе господина ван Нифтрика было проведено совещание дипломатического корпуса нейтралов, на котором были приняты следующие пункты:
‘1. Требовать немедленного освобождения арестованных.
2. Настоять на том, чтобы М. ван Нифтрик присутствовал при допросе арестованных.
3. Следует обратить внимание на грубое нарушение международного права, проявившееся в вооруженном захвате посольства, на двери которого было вывешено подписанное и заверенное печатью уведомление о том, что оно находится под защитой дипломатического представительства Нидерландов, и в отказе М. ван Нифтрику в разрешении присутствовать при обыске’.
На встрече был составлен протест для предъявления советским властям в Москве.
1 сентября стали известны подробности о нападении на посольство. Красногвардейцы под руководством нескольких комиссаров пробрались в посольство в 17 часов и вели себя исключительно грубо и жестоко. Капитану Кроми, пытавшемуся преградить им вход, угрожали, сказав, что его убьют, ‘как собаку’. Он выстрелил, убив двух человек, и тут же был застрелен сам и почти мгновенно скончался.
После этого весь персонал посольства был отправлен под конвоем на Гороховую, 2, где оставались до вторника 3 сентября, и в этот день был доставлен в 16 часов в Петропавловскую крепость.
Советский плакат художника В.В. Спасского, изданный в 1919 г. ВЦИК: «Грядет великая битва. Надвигается решающее сражение. Вся Европа полна гула от голосов негодующих и рвущихся к борьбе пролетариев. Подземные толчки доносятся с разных точек нашей планеты. В грозе и буре, в крови и слезах, в голоде и безконечных страданиях рождается новый мiр, светлый мiр коммунизма, всеобщего братства трудящихся».
В течение следующих нескольких дней гг. М. Ван Нифтрик и Ван Дер Палс, а также Консул и представительство нейтралов предпринимали неоднократные попытки добиться освобождения арестованных, однако безуспешно. Г-ну ван Нифтрику удалось добиться встречи с Зиновьевым, председателем Северной Коммуны, 1 сентября ; г-н де Скавениус, датский посланник, выразивший глубокое возмущение случившимся, смог увидеть Зиновьева в тот день в 9 часов вечера и высказался в самых резких выражениях. Ему обещали, что тело капитана Кроми будет передано ему и М. ван Нифтрику, и 2 сентября они вместе перевезли тело в английскую церковь. Похороны проходили в присутствии всего дипломатического корпуса и большей части британской и французской общин. Гроб был покрыт Юнион Джеком и полностью увит цветами. После того, как его опустили в могилу, я произнес следующую короткую речь на французском и английском языках:
‘От имени британского правительства и от имени семьи капитана Кроми я благодарю всех вас, особенно представителей союзных и нейтральных стран, за честь, которую вы оказали капитану Кроми.
Друзья, мы все знали капитана Кроми как настоящего друга, британского джентльмена и британского офицера в самом высоком смысле этого слова.
Счастлива страна, которая рождает таких сыновей, как капитан Кроми.
Пусть его великолепный и прекрасный пример ведет нас и вдохновляет всех нас до конца наших дней. Аминь’.
Дуайен дипломатического корпуса мсье Одье, швейцарский посланник, выразил свое глубокое сочувствие и восхищение покойным капитаном Кроми, погибшим за свою страну.
Вечером 3-го сентября, когда еще не было никакого результата со стороны властей коммуны, состоялось очередное заседание Дипломатического корпуса. На этой встрече присутствовали нейтральные дипломатические представители и М. ван дер Палс, представляющий посольство Нидерландов. Неожиданной особенностью встречи стало появление генеральных консулов Германии и Австрии. Весь корпус собрался вместе в 9 часов вечера и отправился в резиденцию Зиновьева, где с трудом удалось добиться от него встречи. Г-н Одье решительно протестовал от имени миссий нейтралов против действий, предпринятых властями коммуны в отношении иностранных подданных. Он подчеркнул, что за акты насилия, совершенные в отношении иностранных подданных в России, советские должностные лица будут нести персональную ответственность. Он потребовал разрешить присутствие нейтрального представителя при допросе обвиняемого. Зиновьев заявил, что он должен посоветоваться с коллегами по этому вопросу. Позднее г-н ван дер Палс еще раз подчеркнул этот момент. Вслед за г-ном Одье выступил генеральный консул Германии, который во имя гуманизма решительно протестовал против террора, развернутого большевиками. Он в резкой форме сослался на кровожадную речь, произнесенную на днях г-ном Зиновьевым, и заявил, что, хотя арестованные французы и англичане и принадлежат к нациям, воюющим с Германией, он все же не может не присоединиться к представителям нейтралов в решительном осуждении курса, взятого большевиками.
Вчера я вернулся в Петроград, так как получил телеграмму от моего секретаря с настоятельной просьбой вернуться, и поэтому не мог брать на себя ответственность за дальнейшее пребывание в Петрограде, где положение, как я понял, должно быть очень скверно. Повседневная ситуация здесь ничуть не улучшилась. Помимо арестов британцев, имели место многочисленные аресты французских граждан,в том числе коммерческого атташе французского посольства, хотя французских консульских работников пока не трогали. Тысячи русских, принадлежавших к офицерству и состоятельным сословиям, не исключая купцов и лавочников, арестовываются ежедневно, причем, по официальному сообщению, 500 из них уже расстреляно, среди арестованных много женщин. За последние четыре дня не производилось дальнейших арестов британских граждан.
Положение британских подданных в тюрьмах весьма плачевно, и в течение последних нескольких дней в посольство поступают постоянные сообщения о том, что вопрос, расстрелять их или отпустить, еще не решен. По-видимому, существует также сильная тенденция рассматривать арестованных как заложников. Вероятно, в наибольшей опасности находятся лица, принадлежащие к военным и военно-морским миссиям, и при нынешнем бешеном нраве большевиков можно ожидать всего, однако есть некоторая надежда на то, что консульский персонал и гражданские лица могут быть освобождены до того, как дела еще более ухудшатся. В отношении же сотрудников миссий, надежда на освобождение представляется призрачной.
Условия, в которых содержатся англичане в Петропавловской крепости, самые что ни на есть ужасные. Вчера только что освобожденный торговый атташе французского посольства г-н д`Арси сообщил мне, что они толпятся вместе с другими заключенными, иногда по двадцать человек в камере размером двадцать на десять футов. В каждой камере имеется только одна кровать, остальные должны спать на каменном полу. Никакой еды не выдается тюремным начальством, и арестованные полностью зависят от договоренностей, имеющихся у миссии, и от продовольствия, доставляемого друзьями и родственниками. Коврики, подушки, лекарства, теплая одежда и другие удобства присылаются время от времени, но с доставкой этих предметов возникают большие трудности. С 31 августа до утра 2 сентября для заключенных не принимали никакой еды. С тех пор они получали некоторые передачи снаружи, но еще неизвестно, будут ли они регулярно поступать к ним в крепость, хотя я сделаю всё возможное, чтобы обеспечить их надлежащее распределение. Русские заключенные в крепости совершенно умирают с голоду, что делает вопрос о снабжении британских подданных еще более трудным, чем если бы ситуация была другой, ввиду присутствия в их камерах голодающих русских. Прилагаю копию письма, только что полученного от британских узников, которое говорит само за себя.
Вчера вечером я пытался увидеться с Зиновьевым, чтобы сообщить ему об ужасных условиях в крепости, но он наотрез отказался меня принять. Точно так же я не смог увидеться с преемником Урицкого и смог получить доступ только к подчиненному последнего, который вел себя исключительно грубо, чего можно было теперь ожидать. Я сообщил ему об условиях, сложившихся в крепости, и он в конце концов пообещал поговорить с комендантом крепости, которого он видел в ту ночь. Он отказался назвать мне номер телефона Зиновьева или фамилию коменданта крепости.
Виллем Якоб Одендайк (1874-1973) - нидерландский консул в Петрограде (1917), а потом - в Москве. 1 сентября 1918 г., по поручению Королевы Вильгельмины, в Наркомате иностранных дел в Москве вел переговоры о высылке Императрицы Александры Феодоровны и Ее Детей. Дипломата заверили, что «все они в добром здравии», в то время как все Они были уже убиты. Поскольку Королевство не признало советское правительство в ноябре 1918 г. Одендайк вынужден был покинуть Советскую Россию.
Что касается положения в Москве, то могу только сказать, что оно, по моему мнению, самое серьезное. Девятнадцать англичан и тридцать французов были арестованы и содержатся очень плохих условиях. Г-н Локкарт, который был отпущен и потом вновь арестован, был спасен от расстрела 4-го лишь благодаря огромнейшим усилиям с моей стороны. Перед отъездом из Москвы мне дано торжественное обещание, что он будет освобожден, но положение его крайне шатко, а все ныне арестованные находятся в большой опасности. Г-н Локкарт обвиняется Советским правительством в организации заговора с целью его свержения, а большевицкие официальные и неофициальные газеты полны подробностей предполагаемого заговора, в то время как утверждается, что британские официальные лица в Петрограде были замешаны в заговоре. Покушение на Ленина большевики, конечно, приписывают англичанам и французам, а если он умрет, то вполне возможно, что всех арестованных в Москве и Петрограде расстреляют.
В Москве я неоднократно встречался с Чичериным и Караханом. Все советское правительство опустилось до уровня преступной организации. Большевики понимают, что их игра проиграна, и вступили на путь преступного безумия. Я неоднократно повторял Чичерину со всей энергией, на которую способен, что он должен хорошо понимать, что большевицкое правительство не может сравниться с Англией. У Англии больше ресурсов, чем у Советов. Ее не запугать, даже если сотни британских подданных будут казнены по приказу большевиков, Англия ни на градус не отклонится от своего курса. Настанет момент, когда советским правителям, одному за другим, придется расплачиваться за все совершенные ими террористические акты. Но, несмотря на упорство, с которым я вбивал эти факты в голову Чичерину, я не смог получить от него никаких определенных обещаний, а только несколько уклончивых ответов и некоторое вранье: большевики сожгли свои корабли и теперь готовы на любую подлость.
Что касается изначальных целей моей поездки в Москву, эвакуации англичан из России, то я счел нужным пообещать, что Литвинову будет позволено немедленно покинуть Англию, при условии, что в обмен на эту уступку все британские подданные в России, включая работники консульства и миссий, смогут выехать из страны. Это было согласовано в отношении консульств и гражданских лиц, в том числе арестованных в Петрограде, однако было сделано исключение в отношении членов военных и морских миссий, которые должны были быть освобождены только по прибытии делегатов Российского Красного Креста во Францию с целью репатриации русских солдат. О результатах переговоров было доложено по телеграфу посланнику Его Величества в Стокгольм для передачи британскому правительству.
Относительно вторжения в английское посольство в Петрограде я имел случай предъявить Чичерину и Карахану, в дополнение к моему протесту и требованиям репатриации, заключенным в моей ноте Чичерину от 2 сентября, совместный протест, составленный дипломатическими представителями нейтралов в Петрограде (см. выше), который я также подписал, требуя освобождения всех арестованных в посольстве и передачи посольства мне, а также заявляя, что Советское правительство будет нести ответственность во всех отношениях за последствия этого совершенно неслыханного в истории нарушения международного права. Об этом я сообщил моему правительству в Гааге через посредство Чичерина для передачи находящейся там британской миссии, хотя и не могу утверждать, что телеграмма была отправлена. Чичерин хотел уклониться от вопроса об освобождении лиц, арестованных в посольстве, и только согласился просить о передаче посольства мне, но я сказал ему прямо, что должно быть все или ничего, и что я не соглашусь на полумеры такого рода. Далее я потребовал, чтобы все документы, изъятые в посольстве, были доставлены мне.
Вышеприведенный отчет указывает на крайне критический характер настоящего положения. Опасность сейчас настолько велика, что я считаю своим долгом обратить внимание британского и всех других правительств на тот факт, что, если не будет положен конец большевизму в России, тотчас окажется под угрозой цивилизация во всем мiре. Это не преувеличение, а нелицеприятный факт, и сам необычный поступок немецких и австрийских генеральных консулов по-видимому указывает на то, что опасность осознается даже в немецких и австрийских кругах. Я считаю, что немедленное подавление большевизма является величайшей задачей, стоящей сейчас перед мiром, не исключая даже войны, которая все еще бушует, и если, как указано выше, большевизм не будет убит сразу в зародыше, он неминуемо распространится в той или иной форме по Европе и всему миру, так как он организуется и прорабатывается евреями, не имеющими национальности, и единственной целью которых является разрушать в своих целях существующий порядок вещей. Единственным путем, которым можно было бы предотвратить эту опасность, были бы коллективные действия со стороны всех держав.
Я также придерживаюсь того мнения, что никакой другой социалистической партии в России не следует оказывать никакой поддержки, и меньше всего социал-революционерам, чья политика в данный момент состоит в свержении большевиков, но цели которых в действительности те же, а именно установить господство пролетариата во всем мире. Социал-революционеры никогда не будут бороться совместно с какой-либо иностранной державой, и любое заявление, которое они могут теперь сделать в этом смысле, является просто тактическим ходом в их борьбе с большевиками.
Я прошу, чтобы этот отчет был как можно скорее телеграфирован полностью в британское министерство иностранных дел ввиду его важности”.
Коминтерн под русской маской.
Ниже приводится копия письма, полученного от британских заключенных в Петропавловской крепости в Петрограде от 5 сентября 1918 года:
“Ваше превосходительство,
Нам не дозволяется писать письма. Мы будем писать Вам ежедневно, так как шансы на то, что наши письма дойдут, очень малы. Жизнь у нас здесь еще хуже, чем на Гороховой, 2, и в каком-то смысле с нами обращаются точно так же, как с русскими офицерами и буржуа, которых здесь медленно морят голодом. Наша единственная надежда на посылки, но доставка посылок на данный момент приостановлена. Те, что должны были прийти в прошлый понедельник, еще не доставлены. Все зависит от каприза кого-то из властей, а они, похоже, очень капризны. Несомненно, мы имеем право на то, чтобы с нами обращались как с военнопленными и чтобы нас инспектировали нейтральные лица, право покупать еду, получать новости, отправлять письма, заниматься спортом, получать чистое белье и т.д. Помимо вопроса о еде, одежда и медицинское обслуживание являются наиболее важными. У всех заключенных здесь хронический понос; большинство из нас заработали его здесь. Просьбы о враче, или о лекарстве, или жалобы коменданту - все это не принимается во внимание. Одним словом, обращение с нами абсолютно безчеловечно.
Ниже приводится краткий отчет об обращении с нами с прошлой субботы. Нам так и не сказали, за что мы арестованы, и с самого начала во всех просьбах и т.д., чтобы увидеть Вас, нам было пренебрежительно и грубо отказано. Нас привезли на Гороховую в 6 часов вечера в субботу, и после бессмысленного допроса нас в 8 часов вечера поместили в комнату примерно 25 футов на 15 футов, где было уже около пятидесяти арестованных русских убийц, спекулянтов [sic] и т.д. Все кровати были уже заняты, и мы провели ночь между тремя хромыми стульями, полом и ходьбой. К утру мы все были в начальной стадии заражения паразитами, очень грязные, усталые и голодные. Первая еда была доставлена в 13:00: маленькие миски с плохой рыбой, суп и осьмушка фунта хлеба. В 18:00 мы получили еще одну осьмушку хлеба. Мы получили ту же еду и в понедельник. В воскресенье вечером комната была менее заполнена, и мы немного выспались. К тому времени мы почти привыкли к нашему ‘путешествию’ [sic]. Посылки прибыли в понедельник и облегчили ситуацию с продовольствием. Во вторник в 16:00 нас привели по улицам под конвоем сюда. В просьбе консула о транспортном средстве для нашей партии была отказано самым грубым образом. Здесь нас развели по разным камерам размером примерно 20 футов на 10 футов, чтобы получилось число двадцать. В нашей камере тринадцать русских, четверо из которых медленно умирают от голода. У них нет еды уже три дня. После того как мы пробыли здесь тридцать три часа, в 3 часа ночи принесли суп и осьмушку фунта хлеба. Суп было невозможно есть: дерево, кожа, камни, смешанные с капустой и бумагой, были его основными ингредиентами. Так что и мы рано или поздно умрем с голоду. Нам срочно нужны посылки, но это очень важно, чтобы Вы послали кого-нибудь сюда в субботу, дабы проверить, доставлены ли они, и получить от нас расписку. В противном случае они не будут доставлены.
Далее медицинские средства. (1) от диареи; (2) аспирин. Ничего из этого мы не можем получить. Третье - немного денег.
Завтра снова напишем. Нам не разрешают выходить из камер. Дверь никогда не открывается. Туалет периодически отказывается работать, и атмосфера ужасная.
«Что еще добавить, за исключением того, что я надеюсь, что вы изложите суть этого отчета правительству Его Величества. Со многими извинениями за то, что доставили вам эти хлопоты. (Подпись) От британских подданных, содержащихся в Петропавловской тюрьме”».
A Collection of reports on Bolshevism in Russia. Presented to Parliament by Command of His Majesty. April 1919». London. Published by of His Majesty`s Stationary Office. 1919. Р. 3-7.