ВОЗВРАЩЕНИЕ В БЕССАРАБИЮ (72)
Маска чумного доктора, выставленная в одном из исторических музеев Германии. XVI век.
Доктор Шуллер (продолжение)
Одним из способов завоевания доверия солдат офицерами-заговорщиками, рассчитывавшими на то, что, когда настанет час, это сможет подвигнуть их подчиненных на решительные действия во имя вынашивавшихся революционерами целей, была демонстрация заботы о нижних чинах, подвергавшихся различного рода злоупотреблениям. Попутно такие акции предоставляли неплохую возможность скомпрометировать и, в конце концов, избавиться от неугодных декабристам офицеров, не разделявших их точку зрения, а потому опасных для их дела.
Активным участником этих действий был дивизионный доктор - масон, состоявший в ложе «Овидий», и, одновременно, член Кишиневской управы «Союза благоденствия».
По поручению генерала М.Ф. Орлова в конце 1820 года Ф.М. Шуллер провел обследование состояния лазаретов Селенгинского, Охотского и Камчатского пехотных полков. Выяснилось, что больничное белье очень старое, лекарств мало, пища плохая, «больные размещены весьма тесно, […] рукомойников […] нет, а утиральники вовсе нечисты» (Л.Н. Оганян «Общественное движение в Бессарабии в первой четверти XIX века». Ч. I. С. 124-125)
Для ликвидации недостатков, вскрытых дивизионным врачом, М.Ф. Орлов предпринял самые решительные меры.
Злоупотребления были обнаружены и в Кишиневском гарнизонном батальоне. Для их расследования по приказу генерала была создана целая комиссия. Шуллер, как один из ее членов, вновь обследовал лазарет, на этот раз гарнизонный. Описывая бедственное положение больных солдат, Федор Михайлович с возмущением восклицал: «Разве при таковых больших недостатках может быть в пользовании больных доброе!» (Там же. С. 147)
В ходе расследования уличенные в злоупотреблениях офицеры нередко объявляли себя серьезно больными. Шуллер и тут помогал комиссии. Вот одно из заключений доктора того времени: «В присутствии следственной комиссии капитан Адашемидзев мною освидетельствован и оказалось, что г. Адашемидзев ныне совершенно свободен от всех болезненных припадков» (Там же. С. 205).
В декабре 1821 года унтер-офицеры Охотского пехотного полка Кочнев и Матвеев подали жалобу на своего батальонного командира майора Вержейского, подвергавшего их, а также других унтер-офицеров и солдат телесным наказаниям. Так, сами Матвеев и Кочнев, награжденные Георгиевскими крестами за Лейпциг и Париж, за пустяшный проступок получили по 120 ударов палками и розгами.
Осмотр, проведенный дивизионным доктором Шуллером, подтвердил справедливость жалобы. По приказу генерала Орлова майора Вержейского отстранили от командования батальоном. Были наказаны и другие офицеры (Там же. С. 239-241).
Для пропаганды своих идей заговорщики использовали ланкастерскую систему взаимного обучения, получившую название по ее изобретателю английскому педагогу Джозефу Ланкастеру (1778-1838).
Джон Хэлитт. Портрет Джозефа Ланкастера. Национальная портретная галерея. Лондон.
Сын лондонского лавочника, Дж. Ланкастер занимался безплатным обучением бедных детей, основав первую такую школу в 1798 г. Выработав оригинальную систему обучения, получившую вскоре широкое распространение, в 1818 г. он открыл первую школу, готовившую учителей для таких учебных заведений.
Еще в 1819 г. по инициативе Великой масонской ложи «Астрея», под эгидой которой позднее был учрежден кишиневский «Овидий», было основано общество по распространению ланкастерских школ в России для первоначального обучения русской грамоте детей крестьян, бедных мещан и мастеровых людей.
Характерна также поддержка, которую оказывал ланкастерским школам весьма близкий заговорщикам начальник штаба 2-й армии генерал П.Д. Киселев, направивший на Высочайшее утверждение план создания в батальонах, полках и дивизиях - школ, а в корпусах - лицеев (Л.Н. Оганян «Общественное движение в Бессарабии в первой четверти XIX века». Ч. I. С. 131).
Что касается генерала М.Ф, Орлова, то он, занимая (еще перед назначением в Кишинев) должность начальника штаба IV корпуса в Киеве, по словам одного из декабристов, устроил там «едва ли не первые в России училища взаимного обучения для кантонистов». Вступив же в командование в Кишиневе 16-й пехотной дивизией, генерал «опять завел очень полезные училища для солдат и поручил их надзору капитана Раевского, члена Тайного общества и совершенно ему преданного» («Записки, статьи, письма декабриста И.Д. Якушкина». СПб. 2007. С. 39). Впоследствии генерал Орлов был даже удостоен звания Почетного члена Общества распространения ланкастерского обучения.
«Декабристы, - пишет специально исследовавший этот вопрос историк, - особенно широко и целенаправленно использовали для ведения революционной агитации и политического воспитания ланкастерские школы. […] Всю работу учебных заведений направлял Раевский. В своей практической деятельности он руководился “методой” обучения и воспитания, изобретенной Орловым.
Орлов явился одним из инициаторов применения ланкастерской методы обучения в России. Как известно, его давно волновал вопрос просвещения народа и в первую очередь солдатских масс. Начиная с 1817 г. в период службы в Киеве он активно взялся за внедрение и распространения ланкастерской системы взаимного обучения, в которой видел эффективное средство быстрого и массового обучения солдат, особенно их политического воспитания. С этим он связывал свои далеко идущие революционные планы. […] Орлов составил грамматику и разработал методику преподавания. […]
Работу по практическому применению ланкастерской системы Орлов продолжил в Кишиневе. Здесь он разработал структуру и принцип обучения в ланкастерской школе. […] На первое место в педагогической системе Орлова выдвигалось не обучение премудрости строя, а воспитание у солдат чувств гражданственности и патриотизма. […] Орлов полагал, что военные школы должны готовить людей не только для нужд армии, но и для Отечества в целом […]
Преподавателями ланкастерских школ были назначены: майор 32-го егерского полка В.Ф. Раевский (преподавал русский язык, географию, тактику, военную артиллерию), капитан того же полка К.А. Охотников (читал историю, богословие), штабс-капитан 31-го егерского полка адъютант дивизионного командира И.М. Друганов (вел математику, фортификацию, практическую съемку и военное рисование). […] Таким образом, во главе всех учебных заведений 16-й дивизии Орлов поставил членов тайного общества» (И.Ф. Иовва «Передовая Россия и общественно-политическое движение в Молдавии». С. 86-88).
Другой декабрист, капитан К,А. Охотников 22 мая 1821 г. был назначен заведующим юнкерской и ланкастерской школами (во время его отпуска с 5 августа по 14 декабря 1821 г. ими заведовал В.Ф. Раевский). Самого же майора Раевского поставили 3 августа 1821 г. начальником дивизионных учебных заведений в Кишиневе. Он же организовал ланкастерскую школу и в 32-м егерском полку.
Как было установлено недавно, школа находилась в Кишиневе на улице, получившей вскоре название Ланкастерской, в доме вдовы Верликовой (В. Грабовская «Пять штрихов к кишиневской жизни А.С. Пушкина» // «“Бессарабская весна”. Третья международная научная пушкинская конференция, посвященная 198-летию со дня рождения А.С. Пушкина и 177-летию со дня его приезда в Кишинев». Кишинев. 1990. С. 23).
Ныне эта улица носит имя Якоба Хынку или, как он сам себя именовал на русский лад, Якова Даниловича Гинкулова (1807-1870), уроженца Овидиополя, действительного статского советника, лингвиста, переводчика, педагога, профессора Петербургского университета, драгомана Азиатского департамента Министерства иностранных дел Российской Империи, одного из первых русских румыноведов.
В 1820-1821 г. он преподавал румынский язык в Кишиневской духовной семинарии. В октябре 1821-го, возвратившись из Петербурга с дипломом магистра обучения по методе Ланкастера, оп получил должность учителя в пансионе при Кишиневской духовной семинарии, а в 1824 г. открыл на этой улице одну из действовавших при епархии Ланкастерских школ: https://sergey-v-fomin.livejournal.com/462387.html
Титульные листы двух напечатанных в 1840 г. Петербурге книг Я.Д. Гинкулова: «Начертание правил валахо-молдавской грамматики» и «Собрание сочинений и переводов, в прозе и стихах, для упражнения в валахо-молдавском языке, с присовокуплением словаря и собрания славянских первообразных слов, употребляемых в языке валахо-молдавском».
Представления о ланкастерской системе обучения А.С. Пушкин получил, несомненно, во время пребывания в Кишиневе.
Согласно «Словарю языка Пушкина» (Т. II. М. 1957. С. 450) слово «ланкастерский» встречается у поэта дважды.
В первый раз в записке «О народном воспитании», написанной Пушкиным по прямому указанию Императора Николая I после первой встречи в Москве.
«Его Величество, - обратился к поэту 30 сентября 1826 г. генерал-адъютант А.Х. Бенкендорф, - совершенно остается уверенным, что вы употребите отличные способности ваши на передание потомству славы нашего отечества, придав вместе безсмертию имя ваше. В сей уверенности Его Императорскому Величеству благоугодно, чтобы вы занялись предметом о воспитании юношества. Вам предоставляется совершенная и полная свобода, когда и как представить ваши мысли и соображения. И предмет сей должен представить вам тем обширнейший круг, что на опыте видели совершенно все пагубные последствия ложной системы воспитания».
Записка Пушкина, начатая, вероятно, в Москве в октябре 1826 г., закончена была им, судя по дате автографа, в Михайловском 15 ноября 1826 г.
Среди прочего в записке читаем: «Ланкастерские школы входят у нас в систему военного образования и, следовательно, состоят в самом лучшем порядке».
Против этого места Император Николай Павлович, самым внимательным образом ознакомившийся с запиской, оставил отметки, свидетельствующие о несочувственном отношении Государя к написанному.
«Двумя вопросами сопровождает Николай и пушкинскую приписку о реформе 4 семинарий и успокоительное на первый взгляд утверждение Пушкина, что “ланкастерские школы входят у нас в систему военного образования и следовательно состоят в самом лучшем порядке”. Система взаимного обучения, изобретенная братьями [sic!] Ланкастер и введенная в России с 1816 года, была у Николая I на особом подозрении - Он хорошо помнил, что уже пять лет содержащийся.по обвинению в революционной пропаганде Владимiр Раевский заведывал в Кишиневе как раз такой ланкастерской школой, которые Николай после Своего воцарения быстро вывел из педагогического обихода» (А Цейтлин «Записка Пушкина о народном воспитании» // «Литературный современник». Л. 1937. Январь. С. 283).
Не был, кстати говоря, в восторге от ланкастерской системы обучения и старший Брат Государя - Император Александр I. По Его повелению начальник Главного Штаба Светлейший князь П.М. Волконский в письме от 14 декабря 1820 г. из Троппау выразил большие сомнения в пользе учреждения такого рода школ при 2-й армии, предложенных в проекте генерала П.Д. Киселева: «…Подобное учреждение […] принесет только пользу, если цель его точно будет выполнена и исключительно для военной службы, если не будут примешивать в преподавании молодым людям политику и разные конституционные идеи, которые теперь в большой моде. […] …Государь предоставляет дело собственно вашему суждению, вполне уверенный, что вы не только из чувства долга, но и преданности к Особе Его Величества, постараетесь, чтобы образование молодых людей ограничилось лишь тем, что имеет отношение к знаниям, необходимым военному, не вдаваясь в политику, В особенности надо иметь наблюдение за преподаванием истории и географии, чтобы учитель не слишком входил в подробности о разного рода правлениях» (А.П. Заблоцкий-Десятовский «Граф П.Д. Киселев и его время». Т. 1. СПб. 1992. С. 221-222).
А.С. Пушкин. Автопортрет 1826 года.
Еще одно упоминание ланкастерской системы встречаем мы в пушкинской «Барышне-крестьянке» из цикла «Повестей покойного Ивана Петровича Белкина», написанной в Болдино за два дня 19-20 сентября 1830 года.
Согласно сюжету, сын помещика Ивана Петровича Берестова, Алексей, учит мнимую дочь кузница Акулину (а на самом деле дочь соседа помещика-англомана Григория Ивановича Муромского, Лизу) грамоте: «Алексей не мог надивиться ее понятливости. На следующее утро она захотела попробовать и писать; сначала карандаш не слушался ее, но через несколько минут она и вырисовывать буквы стала довольно порядочно. “Что за чудо! - говорил Алексей. - Да у нас учение идет скорее, чем по ланкастерской системе”».
Фигурирует в повести и еще одна деталь, вряд ли, полагаем, случайная: «Легко вообразить, какое впечатление Алексей должен был произвести в кругу наших барышень. Он первый перед ними явился мрачным и разочарованным, первый говорил им об утраченных радостях и об увядшей своей юности; сверх того носил он черное кольцо с изображением мертвой головы. Всё это было чрезвычайно ново в той губернии. Барышни сходили по нем с ума».
Это «черное кольцо» - не напоминание ли о железных кольцах руководителя ланкастерских школ В.Ф. Раевского, которые он заказывал для членов создававшихся им парамасонских тайных сообществ в Каменец-Подольске и Кишиневе?
Заведенные, было, и в Гвардейских полках школы Ланкастера попали под подозрение после известной Семеновской истории, случившейся осенью 1820 г. К ним стали относиться весьма настороженно…
Вскоре эти опасения подтвердились и событиями в Бессарабии.
Отправляясь расследовать восстание солдат Камчатского пехотного полка 16-й дивизии, вызванного не без подстрекательства офицеров-декабристов, генерал И.В. Сабанеев доносил 20 января 1822 г. начальнику штаба 2-й армии генералу П.Д. Киселеву: «Здесь в ланкастеровой школе употребляется книга под заглавием “О должностях человека и гражданина”… но она без цензурного одобрения. Впрочем, я надеюсь покороче ознакомиться с учебными здесь заведениями и уже в ланкастерову школу сделал большой шаг. По мнению моему, здесь она не нужна, а лицей еще менее…» (В.Ф. Раевский «Материалы о жизни и революционной деятельности». Т.1. Иркутск. 1980. С. 163-164).
(«Лицеем» называлась дивизионная ланкастерская школа для юнкеров в Кишиневе, руководил которой майор В.Ф. Раевский, названная так не без влияния, как полагают исследователи, А.С. Пушкина.)
Командир 6-го корпуса генерал-лейтенант И.В. Сабанеев и его начальник штаба генерал-майор О.И. Вахтен (1786- 1874) доносили в декабре 1821 г. начальнику штабу 2-й армии П.Д. Киселеву: «Ланкастеровскую школу в Кишиневе управляет один из либералистов Охотников» (И.Ф. Иовва «Пушкин в документах дела Алексеева - Радича» // «Русская литература». 1978. № 4. С. 107).
«О том, как и чему обучали солдат и юнкеров в ланкастерских школах, - пишет историк, - говорят донесения тайных агентов, а также сохранившиеся учебные материалы и следственные дела кишиневских декабристов. Так, в конце 1821 г. Сабанеев в записке для высшего петербургского начальства докладывал: “В ланкастерской школе говорят, что кроме грамоты учат их и толкуют о каком-то просвещении”. В составленных Раевским прописях в таблицах для ланкастерских школ содержатся слова “равенство”, “конституция”, “свобода”, “независимость” […]
Юнкер 32-го полка Сущов показал: “…По личной просьбе Раевского заготовлял письменные прописи с помещением в них означенных слов… а командуя в полку 9-й ротой, он [В.Ф. Раевский] возбуждал в нижних чинах негодование и недоверчивость к правительству”» (И.Ф. Иовва «Передовая Россия и общественно-политическое движение в Молдавии». С. 88).
Продолжение следует.