ВОЗВРАЩЕНИЕ В БЕССАРАБИЮ (60)
Маска чумного доктора, выставленная в одном из исторических музеев Германии. XVI век.
Доктор Шуллер (продолжение)
«Здешние народы льстивы, обманчивы, непостоянны, дерзки, трусливы, лакомы к деньгам и добыче, так что ничто удержать не может их к сему стремлению. Легковерие и ветреность, трепет от имени турок суть не из последних также качеств наших единоверцев».
Граф А.Г. ОРЛОВ-ЧЕСМЕНСКИЙ.
Из письма Императрице Екатерине II из Пелопоннеса. 1770 г.
Вслед за обращениями к народу князь А.К. Ипсиланти написал, будучи в Яссах, 24 февраля (6 марта) и отправил послание Императору Александру I:
«Благородные движения народов исходят от Бога и, без сомнения, по Божию вдохновению поднимаются теперь греки свергнуть с себя четырехвековое иго. Долг в отношении к отечеству и последняя воля родительская побуждают меня посвятить себя этому делу. […]
Государь! Неужели вы предоставите греков их собственной участи, когда одним словом можете освободить их от самого чудовищного тиранства и спасти их от ужасов долгой и страшной борьбы? Все говорит нам, что Вас, Государь, избрало Провидение, чтобы положить конец нашим вековым страданиям. Не презрите мольбы 10.000.000 христиан, которые возбуждают ненависть тиранов своей верностью нашему Божественному Искупителю.
Спасите нас, Государь, спасите религию от ее гонителей, возвратите нам наши храмы, наши алтари, откуда Божественный свет Евангелия просветил великий народ, Вами управляемый!»
Неожиданным содержанием этого послания Государь был весьма озадачен: слишком ясны для Него были перспективы новой кровопролитной войны с Турцией и вызванные этим неизбежные разногласия среди участников «Священного Союза», напрягавших коллективные усилия в борьбе с поджигателями мiрового революционного пожара. Уже полыхали Испания, Португалия, Пьемонт, Неаполь.
Письмо от Ипсиланти Царь получил 7/19 марта, находясь как раз на Международном конгрессе в Лайбахе.
Помимо этого письма «тогда же Господарь [Михаил Суцо] и Диван писали Императору Александру Павловичу, испрашивая у Него защиты против вторжения турков, коих они должны были бы ожидать. […] …И все три депеши сии посланы были через бояра Луческо в Лайбах…» (И.П. Липранди «Восстание пандур…». С. 184).
Лайбахский конгресс. Политическая карикатура.
Письмо князя Ипсиланти было составлено со знанием дела, принимая в расчет характер Государя, Его устремления и склонности (апеллируя к гуманности, льстя самолюбию). Не исключено, что консультантом автора был такой же, как и он, вольный каменщик, заведовавший в то время российскими иностранными делами граф И.А. Каподистрия, с которым А.К. Ипсиланти встречался как раз перед отъездом в Бессарабию.
Императора заставило насторожиться одна фраза из письма («Несколько лет тому назад среди греков образовалось тайное общество…»), подтвердившая сообщение австрийского канцлера Меттерниха о связи Ипсиланти с карбонариями, истолковывающее Этерию как одно из звеньев единой революционной цепи в Европе.
Несомненно, понимая суть интриги, Александр I повелел составить ответ графу Каподистрии. Написанный 14/26 марта, он дошел до князя Ипсиланти 27 марта / 8 апреля, когда со своими отрядами тот находился в бухарестском предместье Колентина.
Император Александр I.
«Получив ваше письмо, - говорилось в послании, - Император испытал тем более скорбное чувство, что всегда ценил благородство чувств, которое вы обнаруживали, находясь в Его службе. Император был далек от опасения, что вы позволите увлечь себя духу времени, который побуждает людей в забвении своих главных обязанностей искать блага, достигаемого только точным исполнением обязанностей религии и нравственности.
Без сомнения, человеку врождено желание улучшения своей участи; без сомнения, многие обстоятельства заставляют греков желать не всегда оставаться чуждыми своим собственным делам; но разве они могут надеяться достигнуть этой высокой цели путем возмущения и войны междоусобной? Разве какой-нибудь народ может подняться, воскреснуть и получить независимость темными путями заговора?
Не таково мнение Императора. Он старался обезпечить грекам свое покровительство договорами, заключенными между Россией и Портой. Теперь эти мирные выгоды не признаны, законные пути оставлены, и вы соединили свое имя с событиями, которых Его Императорское Величество не одобряет.
Как вы смели обещать жителям княжества поддержку великого государства? Если вы разумели здесь Россию, то ваши соотечественники увидят ее неподвижной, и скоро их справедливый упрек обрушится на вас; на вас всей своей тяжестью ляжет ответственность за предприятие, которое могли присоветовать только безумные страсти. Никакой помощи, ни прямой, ни косвенной, не получите вы от Императора, ибо мы повторяем, что недостойно Его подкапывать основания Турецкой империи постыдными и преступными действиями тайного общества.
Если вы нам укажете средства прекратить смуту без малейшего нарушения договоров, существующих между Россией и Портой, то Император не откажется предложить турецкому правительству принять мудрые меры для восстановления спокойствия в Валахии и Молдавии. Во всяком другом случае Россия останется только зрительницей событий, и войска Императора не тронутся. Ни вы, ни ваши братья не находятся более в русской службе, и вы никогда не получите позволения возвратиться в Россию».
Памятуя ратные заслуги состоявшего у Него (с 1 января 1816 г.) флигель-адъютантом князя, Государь предоставил ему всё же возможность с честью выйти из сложной ситуации, в которую он сам себя загнал. По словам И.П. Липранди, Александр I заявил, что «в уважение только прежних его заслуг, Он позволяет ему возвратиться в пределы России, с тем, однако, что если он откажется от своего предприятия и тотчас воспользуется позволением сим» (И.П. Липранди «Восстание пандур…». С. 193)..
Однако ставшего на революционный путь князя было уже не остановить…
Пока мог Ипсиланти, как это им было уже заведено, «оставил в тайне получение сего письма от приближенных своих, но оно скоро огласилось» (Там же. С. 193).
Тем временем над греками, и не только над теми, которые взяли в руки оружие, нависла беда, о которой предупреждал в Своем письме Император.
Разъяренный Султан Махмуд II провозгласил «неверным» священную войну, указав издать «фетфу» о поголовном истреблении греков.
Султан Махмуд II (1785-1839).
Константинопольский Патриарх Григорий V, стремясь оборонить паству, 27 марта, в воскресенье пятой недели Великого Поста на Литургии в патриаршем храме огласил подписанные им отлучительные грамоты повстанцам:
«Мы повелеваем всем вам - епархиальным архиереям, игуменам священных монастырей, священникам церквей, духовным отцам приходов, проэстосам и влиятельным жителям сел и деревень, и всем вообще местным властям, чтобы вы изобличили их, заклеймили позором, как общих губителей и людей легкомысленных, и, насколько возможно, обратили внимание на их ложь и хитрость… […]
Если эта смертоносная зараза не будет очищена (чего не дай Бог!) и некоторые будут уличены в дерзких замыслах против обязанностей верноподданства, тогда все таковые будут наказаны без милости и сожаления… […]
А тех нечестивых главных виновников, безумных беглецов и гибельных отступников Церковь отсекает от чистого и в здоровье пребывающего христианского организма. Как нарушители Божественных законов и канонических постановлений, как презрители Священного Помазания, признательности к благодетелям и благодарности, как противники нравственных и гражданских устоев, как безсовестные строители гибели невинных и безответных соотечественников, да будут они отлучены, прокляты и непрощены, неразрешенны по смерти, повинны вечной анафеме».
Кроме того, Патриарх совместно с Синодом издал особую отлучительную грамоту против вождей восстания (князя А.К. Ипсиланти, Господаря Молдавии Михаила Суцо и других):
«Порази их, Господи, холодом, зноем, гибельным ветром, опустошением и болезнью. Да будет небо над главою их медным и земля под ногами железною! Да погибнут они преждевременно в настоящей жизни и да накажутся в будущей! Молнии небесного гнева да падут на головы их! Имения их да будут в совершенное уничтожение и погибель! Да будут дети их сиры и жены их вдовы! В одном роде да изгладится имя их с шумом и да не останется у них камня на камне! Ангел Господень да изгонит их мечем огненным! Да будет клятва всех сущих от века святых на них самих и на тех, кои нераскаянно последовали по стопам их или последуют в будущем».
Революционного князя, однако, и это не остановило. Более того: к тому, чтобы поставить ни во что грозное церковное прещение, склонял он и других. «Патриарх, принуждаемый Портой, - писал он одному из предводителей повстанцев Теодоросу Колокотронису, - предал Вас анафемой, но Вы сочтите, что это его действие не имеет силы; оно было сделано силой и без его согласия» (Т. Малкидис «Семья Ипсиланти: Греция и Россия» // «1000 лет вместе: ключевые моменты истории России и Греции. Сборник статей». М. 2018. С.127).
Точно также - сколь расчетливо, столь же и безстыдно - лгал Ипсиланти и о судьбе убитого по его приказу Тудора Владимiреску: приверженцам последнего «князь торжественно клялся, что всё распущенное насчет смерти Тодора было ложно, решительно утверждал, что Тодор жив, что он отправлен ими в Бессарабию, потому что Дивана в сборе не существовало, просил наконец […] написать ему и брался скоро доставить из Бессарабии собственноручный Тодора ответ» (И.П. Липранди «Восстание пандур…». С. 215).
Тудор Владимiреску. Библиотека Румынской Академии.
Патриарха же ждало мученичество: в самый день Святой Пасхи, 10/22 апреля, после Литургии его схватили, а затем убили, повесив на вратах Патриархии; тело же его было отдано на поругание иудеям-талмудистам: https://sergey-v-fomin.livejournal.com/462387.html
Убийство Константинопольского Патриарха Григория V. Картина немецкого художника Петера Генриха Ламберта фон Гесса.
Тем временем, оставив 3 апреля предместье валашской столицы Колентины, этеристы направились в Тырговиште. Едва они расположились здесь лагерем, как «декларация Императора Александра с Лайбахского конгресса сделалась (посредством австрийского консулата) гласною в обоих Княжествах, и при этом сообщена была ему чрез Российский консулат. С другой стороны, Патриарх и Синод в Константинополе провозгласил отречение от Церкви и проклятие как ему, так и князю Михайле Суцо и всем их сообщникам. Обстоятельство сие нанесло решительный удар етеристам и затруднило положение князя. Тогда маска спала и оба Княжества смотрели на греков как на государственных преступников, обвиняемых христианскими державами, преследуемых султаном и преданных проклятию Патриархом» (И.П. Липранди «Восстание пандур…». С. 207).
«…Уже никто более не сомневался, что все уверения Ипсиланти и распускаемые гетеристами слухи о соучастии России суть собственные их выдумки. Но что, напротив, декларациею сею Ипсиланти отставлен от службы и лишен всякой надежды на покровительство России» (Там же. С. 195-196).
Учрежденный в это же время военный совет, в котором кроме самого Александра Ипсиланти заседали два его брата (Николай и Георгий), два генерала и доктор, «секретно послали Императору Александру прошение, которое одно достаточно будет дать понятие об умственных способностях членов, составлявших оный. Прошение сие составлено было в ответ письма г. Каподистрии […]
Князь А. Ипсиланти и совет сознавался некоторым образом в вине своей и представлял положение свое в тех обстоятельствах столь затруднительным и столь далеко их уже завлекшим, что им не оставалось в Европе ни одного места для политического существования, если б они и хотели теперь оставить свое предприятие; потому просили Императора об исходотайствовании им какого-либо маленького округа в Греции, куда б они могли удалиться, чтобы окончить в тишине дни свои.
Князь Георгий Кантакузин твердо противустоял отправлению глупой бумаги сей и решительно отказал подписать таковую; но, невзирая на все его доказательства и убеждения, она была отправлена без его подписи» (Там же. С. 208).
Последний удар по Этерии был нанесен в битве под Дрэгэшанами, в которой греки потерпели сокрушительное поражение.
Сражение при Дрэгэшанах 7/19 июня 1821 г. Картина немецкого художника Петера Генриха Ламберта фон Гесса.
Несколько дней спустя (14 июня) князь А.К. Ипсиланти вынужден был навсегда покинуть пределы Дунайских Княжеств, вступив в австрийские владения.
Даже в этот последний момент он прибег к излюбленному им методу, объявив покидаемым им инсургентам, что Австрия-де начинает войну с Османской Империей. Он же с братьями переходит границу для переговоров.
В своем последнем приказе, выпущенном на следующий день после битвы, он признал, наконец, очевидное: «Войны! нет, не хочу более осквернять это честное священное имя, называя им вас. Трусливое стадо людей! ваши измены и коварные поступки заставляют меня оставить нас. Впредь всякая связь между мною и вами разорвана. Только глубоко в душе моей понесу стыд, что я вами начальствовал. Вы преступили клятвы, предали Бога и родину, предали и меня в ту минуту, когда я надеялся или победить, или умереть со славою, вместе с вами. Итак, я вас оставляю. Обратитесь к туркам, которые одни достойны ваших мыслей и направлений. Оставьте леса, сойдите с гор, этих убежищ вашей трусости и идите к туркам облобызать их руки, на которых не остыла еще священная кровь безчеловечно умерщвленных верховных святителей веры, патриархов, архиереев и тысяч других невинных ваших братий. Да! спешите искупить ваше рабство своей жизнью, честью ваших жен и детей» (С.Н. Палаузов «Румынские Господарства Валахия и Молдавия в историко-политическом отношении». СПб. 1859. С. 186-187).
Сразу же по переходе границы Ипсиланти вместе со спутниками был арестован австрийскими властями и в течение шести лет томился, сначала в Мукачевском замке в Закарпатье, а потом в крепости Терезин в Чехии.. На просьбу помочь освободить сына княгини Елизаветы Ипсиланти Александр I твердо заявил, что «обязанности высшего порядка, независимые от всяких личных взглядов, запрещают Ему исполнить ее желания».
Лишь 22 ноября 1827 г., по просьбе нового Императора Николая Павловича, А.К. Ипсиланти освободили; однако путь в Россию, впрочем, как и в Грецию был ему заказан.
Продолжение следует.