ВОЗВРАЩЕНИЕ В БЕССАРАБИЮ (59)
Маска чумного доктора, выставленная в одном из исторических музеев Германии. XVI век.
Доктор Шуллер (продолжение)
«Греки лукавы суть».
Преподобный НЕСТОР Летописец.
22 февраля 1821 г. князь А.К. Ипсиланти с двумя своими братьями и князем Г.М. Кантакузиным, переправившись у Скулян через Прут, перешли, в сопровождении вооруженного отряда в 50 человек, русскую границу, положив тем самым начало восстанию.
Дальнейшие события в этом по́сте описаны нами на основе малоизвестных у нас исторических очерков И.П. Липранди, начатых им в Бухаресте 1830 г. и завершенных в Тульчине в 1834-м, опубликованных, по наводке бессарабского пушкиниста Г.Г. Безвиконного, в 1962 г. в Бухаресте в составе пятого тома сборника «Documente privind istoria Romîniei. Răscoala din 1821».
Солидная документальная основа текстов этих несомненна. «Стечение различных обстоятельств, - писал Иван Петрович, - предоставило мне случай с самого начала следовать близко за всеми сими происшествиями и, наконец, обработать их на месте и удовлетвориться в истине от большого числа людей, участвовавших в оных, с коими потом я имел весьма короткое сношение…» (И.П. Липранди «Капитан Иоргаки Олимпиот». С. 368).
Подполковник квартирмейстерской службы Иван Петрович Липранди (1790-1880). Акварель Г. Геца. 1820-е гг.
В самый день высадки Александр Ипсиланти «в русском генеральском мундире, с братом своим Георгием и двумя только человеками, приехал в шесть часов вечера в Яссы и остановился в доме княгини Кантакузиной. […]
Постельник И. Ризо [уже известный нам как тайный агент князя. - С.Ф.] тотчас приехал к князю Ипсиланти и после краткого свидания поехал к Господарю, с которым немедленно и возвратился. Ипсиланти, вспомоществующий Ризо, употребили все средства, чтобы уверить Господаря, что все предпринимаемое делается с ведома Императора Александра и что вслед за сим 30-тысячный корпус русских займет Молдавию и что всё сие никак не должно изменить положение Господаря, который останется на своем месте, на каковой предмет Ипсиланти обещался сделать все нужные распоряжения» (И.П. Липранди «Восстание пандур…». С. 183). Из ранее ведшейся (еще до начала Этерии) «переписки Суцо и Ипсиланти видно, что ему обещали быть владетелем обоих Княжеств» (Там же. С. 182).
Большая Господарская печать 1819 г. Михаила Суцо (1819-1821).
Без тени смущения князь обманывал и генерал-губернатора Новороссии и Бессарабии графа А.Ф Ланжерона, на второй день переправы через Прут (24 февраля) написавшего тому письмо с вопросом, поддерживает ли его предприятие Государь и следует ли ему, Ланжерону, и далее выдавать паспорта тем, кто желает присоединиться к восставшим. «Его Величеству Императору, - лгал Ипсиланти, - обо всем известно и Ваше Превосходительство ничем не рискует, выдавая паспорта всем, кто желает присоединиться ко мне и возвратиться к себе на родину» (Г.Л. Арш «Этеристское движение в России». М. 1970. С. 304-305).
Два дня спустя 24 февраля «князь Ипсиланти в сопровождении всех его окружающих и всего тогда бывшего у него войска, после сделанного смотра с большим парадом, приехал в церковь Трех Иерархов, где митрополит Вениамин, освятив знамя восстания, опоясал князя саблею. Господарь [Михаил Суцо] не был тут, под предлогом болезни» (И.П. Липранди «Восстание пандур…». С. 184).
В Кишиневе тем временем на все лады обсуждали предприятие Ипсиланти.
«Греция восстала, - писал Пушкин в начале марта 1821-го, - и провозгласила свою свободу. […]
21 февраля генерал князь Александр Ипсиланти с двумя из своих братьев и с князем Георгием Кантакузеном - прибыл в Яссы из Кишинева, где оставил он мать, сестер и двух братий. Он был встречен тремястами арнаутов, князем Суццо и русским консулом и тотчас принял начальство города. Там издал он прокламации, которые быстро разлилися повсюду, - в них сказано, что Феникс Греции воскреснет из своего пепла, что час гибели для Турции настал и проч., и что Великая держава одобряет подвиг великодушный! Греки стали стекаться толпами под его трое знамен, из которых одно трехцветно, на другом развевается крест, обвитый лаврами, с текстом сим знаменем победиши, на третьем изображен возрождающийся Феникс. - Я видел письмо одного инсургента: с жаром описывает он обряд освящения знамен и меча князя Ипсиланти, восторг духовенства и народа и прекрасные минуты Надежды и Свободы...»
Теодорос Вризакис. Митрополит Герман Старопатрский благословляет знамя восставших в монастыре Святая Лавра (1865).
«В марте месяце 1821 года, - вспоминал А.Ф. Вельтман, - князь Александр Ипсиланти издал воззвание к грекам. Я был в то время в Тирасполе. Влияние этого воззвания сильно подействовало на греков и в границах России; из Одессы шли и ехали толпы греков чрез Тирасполь, Бендеры и Кишинев в Молдавию. Везде снабжались они тайно агентами етерии средствами в пути; они тогда уже пели славную песню новых греков “Δεῦτε παῖδες τῶν Ἑλλήνων!” (“Греки восстают! Наконец настанет день славы, когда ваши мечи будут востребованы” - начало “Военной песни” Константина Ригаса, т.н. “греческой марсельезы”. - С.Ф.) С весной границы наши огласились уже оружием боя етеристов с турками. Последовавшее передвижение войск шестого корпуса для подкрепления границ на всякий случай внушало тогда какое-то участие к грекам и желание войны с турками» (Л.Н. Майков «Пушкин». СПб. 1889. С. 117).
Последнее обстоятельство подтверждали слова и самого этого воззвания Ипсиланти. Опубликованное в виде прокламации «В бой за веру и отечество», оно, в частности, сообщало: «Поднимайтесь друзья, и вы увидите, как могущественная держава защитит наши права». «Последние слова первой прокламации, поддерживаемые слухами, распространяемыми сообщниками князя Ипсиланти, не давали никому сомневаться, что Россия споспешествует сему предприятию» (И.П. Липранди «Восстание пандур…». С. 185).
Начиная еще со времени подготовки выступления, и особенно в ходе его, на всех этапах развития, для Ипсиланти и его окружения были характерны блеф и обман.
«С выступлением Ипсиланти из Ясс слух о 30-тысячном корпусе русских, долженствовавших тотчас за ним следовать, еще более распространился; присовокупляли также, что огромный парк артиллерии и военных снарядов скоро должен присоединиться к нему чрез Фальчи, что князь ведет с собой 20 тысяч человек, и пр. и пр.; всё этот тотчас достигло Бухареста, где уже почти никто не сомневался в непременном участии России и что Н. Рознован, бывший тогда вестиаром, приготовил по этапам продовольствие для русских» (Там же. С. 187).
Получив известия из столицы Молдавского Княжества, «Диван в Бухаресте […] заключил из изданной прокламации в Яссах, что Ипсиланти есть орудие России […] Партия же етеристов, до сего тайно в Бухаресте находившаяся, обнаружилась и силилась всячески поддерживать мнение сие» (Там же. С. 174).
Когда к прибывшему 27 марта к Бухаресту Ипсиланти явились представители Дивана Валашского Княжества, спросив, не имеет ли тот «от Российского правительства какой-либо бумаги», князь указал «на свои эполеты и ордена: “вот вам засвидетельствование сему; бумаги такого рода никому не показываются”» (Там же. С. 189).
«Так легко, - комментировал подобные заявления И.П. Липранди, - располагал Ипсиланти делами таковой важности…» (Там же. С. 181).
Не все, однако, были столь легковерны. Возглавлявший восстание в Валахии Тудор Владимiреску не поддался на обман, заявив в состоявшемся с князем разговоре прямо ему в глаза: «Ваша сила слишком слаба, чтоб вы могли мериться с турецкой и если вы не поддержаны какой-либо державой, одно только несчастье вас ожидает» (Там же. С. 189).
При этом, как писал А.Ф. Вельтман, Тудор прибавил: «Ваша цель совершенно противоположна моей. Вы подняли оружие на освобождение Греции, а я - на избавление своих соотечественников от греческих князей (Господарей-фанариотов. - С.Ф.). Ваше поле не здесь, а за Дунаем; вы боритесь с турками, а я буду бороться с злоупотреблениями» (Л.Н. Майков «Пушкин». СПб. 1889. С. 119).
Более подробно этот разговор изложен в исторической повести Александра Фомича «Радой», напечатанной в 1839 г. в журнале «Сын Отечества» (Т. VII): «Ваши враги - турки, а наши - греки-фанариоты. Разница видна из ваших и моих прокламаций... Ваше поле в Греции - идите за Дунай, и наше дело спровадить греческих господарей туда же. Здесь им не место - довольно им сбирать дижму [десятину - подать, собиравшаяся фанариотами в Молдавии и Валахии. - С.Ф.] с княжеств; пусть идут под ваше знамя освобождать Грецию от ига и избавят нас от своего ига. Что мы за ферма для вас! У вас есть свои земли и рабы - дерите с них хоть три кожи!»
Однако и сам этот отказ Владимiреску Ипсиланти решил повернуть в свою пользу. Утаив суть разговора даже от своего ближайшего окружения, «он показал вид довольный свиданием с Тодором и распустил слух, что он даже присягнул в содействии ему» (И.П. Липранди «Восстание пандур…». С. 190).
Тудор Владимiреску (справа) среди пандуров-добровольцев. Происходил Тудор из крестьян; до войны 1806-1812 гг. занимал небольшую административную должность (управлял округом); во время русско-турецкой войны командовал корпусом пандуров, получил чин поручика и был награжден орденом Св. Владимiра 3-й степени с мечами.
Попытки скрыть обман закономерно приводили к преступлениям. Еще перед самым восстанием «некто Камарино, посланный из Мореи депутатом к графу Каподистрии, возвращался с ответом из Петербурга с письмами, в коих не советовали еще начинать. Ипсиланти велел Ксанто умертвить его, что и сделано было на лодке в Галацах. Вещи остались у Ксанто, а бумаги присланы к Ипсиланти, что и понудило начать ранее» (Там же. С. 183).
Вообще сам характер ведения боевых действий греческими инсургентами приводил современников в ступор.
В большинстве своем это был сброд, «наследовававший предков своих в народном самохвальстве и пристрастии…» (И.П. Липранди «Капитан Иоргаки Олимпиот». С. 367).
«…Толпа трусливой сволочи, воров и бродяг, - писал о них летом 1823 г. из Одессы Пушкин, - которые не могли выдержать даже первого огня дрянных турецких стрелков […] Что касается офицеров, то они еще хуже солдат. Мы видели этих новых Леонидов на улицах Одессы и Кишинева - со многими из них лично знакомы, мы можем удостоверить их полное ничтожество - они умудрились быть болванами даже в такую минуту, когда их рассказы должны были интересовать всякого европейца - ни малейшего понятия о военном деле, никакого представления о чести, никакого энтузиазма - французы и русские, которые здесь живут, выказывают им вполне заслуженное презрение; они все сносят, даже палочные удары, с хладнокровием, достойным Фемистокла».
И.П. Липранди так объяснял эти характерные особенности греческих повстанцев: «…Врожденное неспокойное состояние […], всегда готовых к поднятию оружия; образ их жизни и существования; безпрерывные партии или скорей шайки, издавна существующие между ними; но вместе с тем и личная храбрость всегда составляли отличительные черты их характера. Некоторые из них, будучи в европейских государствах, там получили свое образование и возвращались иногда в отечество свое. Путеводимые историческими воспоминаниями о древнем облике Греции и видя ее в раболепном состоянии, в распаленном воображении своем начали помышлять об освобождении оной» (И.П. Липранди «Капитан Иоргаки Олимпиот». С. 365).
Печать «Филики Этерии». Составлена из начальных букв имен наиболее важных заговорщиков.
Вскоре после провозглашения прокламации и освящения знамени Ипсиланти перебрался в находившийся в двух верстах от Ясс Галатский монастырь. «Тут первый раз показались черные полукафтаны и таковые же шапки с мертвою головою из серебра, как равно и триколоровые знамена с Крестом и Фениксом и с надписью, кокарды и шарфы их красного, черного и белого цветов» (И.П. Липранди «Восстание пандур…». С. 185).
Прошло совсем немного времени и местное население познакомилось с этим вторым ликом этеристов, придя от него в ужас.
«…Вся Молдавия предана была всем жестокостям: арнаут Дука […] грабил одну часть Молдавии; Каравия […] опустошал нижнюю часть княжества. Другие капитаны и все арнауты, находившиеся по исправничествам, предавались всем неистовствам, столько им сродным, когда никем не бывают обуздываемы» (Там же. С. 185).
Молдавской Княжество этеристы «подвергли […] всевозможным неистовствам необузданного сброда, составлявшего силу их» (И.П. Липранди «Капитан Иоргаки Олимпиот». С. 364).
То, что всё это были не отдельные эксцессы, за которые несли ответственность не всегда управляемые подчиненные, показали действия самого Ипсиланти, когда, оставив лагерь в Колентине (под Бухарестом), он с войском направился Тырговиште, «оставляя на пути своем следы грабежа, огня и всех опустошений» (И.П. Липранди «Восстание пандур…». С. 193).
Наш читатель, издавна привыкший слышать о «турецких зверствах», когда-то из сочувствия к попавшим под османское иго близким нам православным народам, а потом, в советское время, - из революционной солидарности, сегодня - старается, во многом уже по привычке и, отчасти, из равнодушия, не замечать неудобных фактов. Вот одна из причин, по которым все эти народы некоторыми своими действиями до сих пор часто продолжают нас удивлять, чего, наверное, бы не было, знай мы подлинную, без благоукрашательств и замалчивания, историю.
Уже на следующий день после начала восстания в Яссы пришло известие о нападении на турецкий гарнизон Галаца, расположенного на левом берегу Дуная, близ впадение в него Прута. Капитан этеристов Василий Каравия, «напав внезапно на сонных турков, находившихся в сем городе по коммерческим делам, изрубил их и овладел несколькими судами, стоявшими в порте […] Изверг Каравия истощил всевозможную утонченную жестокость над сонными жертвами своими.
Многие из этих несчастных были убиты на месте, но несравненно большая часть, не успев схватиться за оружие, были связаны и приведены к берегу Дуная. Жены и маленькие дети их помещены были на два шлюпа. Тут, под глазами их глав, в обоих судах прорублены были дна и все погрузились в Дунай; тогда только, самым варварским образом были умерщвлены выведенные на это зрелище отцы, мужи и братья утопленных и брошены за ними в Дунай» (Там же. С. 183).
Князя Ипсиланти это нисколько не смутило. Более того, за этот «подвиг» Каравия был возведен в генералы и назначен начальником артиллерии.
Этерист Василия Каравиа / Василис Каравиас (1733-1830), уроженец греческого острова Итака, в молодости уехал в Россию, поступил в Русскую армию, участвовал в Наполеоновских войнах, дослужившись до звания майора. Перед восстанием, обосновавшись в Молдавском Княжестве, был назначен комендантом Галаца и, будучи членом «Филики Этерия», ждал своего часа. А, дождавшись, устроил в городе известную резню. В самом начале выступления А. Ипсиланти назначил его тысячником и одним из девяти членов Верховного совета.
Письмо Василия Каравия от 26 марта 1824 г. Автограф. Академия Афин.
«Везде, где только были турки в Молдавии, по каким бы то ни было делам и имели несчастье попасться в руки етеристов, жестоко были умерщвляемы. Несколько турков бывших в Бакэу были приведены арнаутами живыми к Ипсиланти в Фокшаны; он показал негодование, зачем они не были умерщвлены на месте - и велел их отдать исправнику» (Там же. С. 185).
Отдадим должное А.С. Пушкину: первые же дошедшие до него известия о действиях повстанцев и их предводителя в начальную еще пору (когда «все говорили об Леониде, об Фемистокле», а «первый шаг Александра Ипсиланти» выглядел «прекрасным и блистательным») заставили его, тем не менее, повнимательней присмотреться к происходящему. «Семеро турков, - писал он из Кишинева в начале марта 1821 г., - были приведены к Ипсиланти и тотчас казнены - странная новость со стороны европейского генерала».
Падение Триполицы (ныне Триполис). Картина немецкого художника Петера Генриха Ламберта фон Гесса.
Взятие греческими повстанцами 23 сентября / 5 октября 1821 г. этого города в центральной части Пелопоннеса сопровождалось трехдневной резней мусульман, в том числе невооруженных, включая женщин и детей. По разным данным за эти дни было умерщвлено от 8 до 10 тысяч человек.
Что же касается Каравии, то кровавый след этого мучителя и карателя тянулся за ним и далее. Именно ему на расправу отдал князь Ипсиланти Тудора Владимiреску:
«Тодор посажен был в темницу Митрополии, а известному уже злодею Каравии поручено было снять с него допрос. Изверг сей, подвергнув Тодора всевозможным пыткам, единственно чтоб узнать, где скрыл он деньги, которых полагали у него в большом количестве, ибо подобное открытие всех интересовало более, чем все действия Тодора.
Но Владимiреско выдержал всё с необыкновенной твердостью (сведение сие подтверждено несколькими арнаутами, бывшими с Каравией в сем случае), отзываясь, что у него ничего нет и утверждал, что он пришел сюда с тем, “чтоб, соединившись с етеристами, сражаться вместе с турками”.
Захват этеристами Тудора Владимiреску (1780-1821) произошел 21 мая в селе Голешты. Убит он был в Тырговиште в ночь с 27 на 28 мая.
Наконец, после двух дней жесточайших мучений, объявили Тодору, что его отсылают в Диван и, связав его, ночью выехали за город; подъехав к реке Дымбовице, Каравия застрелил его из пистолета, потом изрубили, отрезали голову, а туловище брошено в реку. В куртке Каравия нашел более как на 6 тысяч червонцев золотом и каменьями.
Так предательски кончил Тодор жизнь свою, без всякого исследования, без самой тени каких-либо форм» (И.П. Липранди «Восстание пандур…». С. 204).
В современных биографиях Владимiреску этот эпизод, со ссылками на работы греческих историков, перелицован до неузнаваемости: «…В результате расхождения взглядов на восстание и опредёленных разногласий с греческими союзниками-гетеристами, возглавляемыми Александром Ипсиланти, Владимiреску был обвинён в сотрудничестве с турками и предательстве, захвачен, доставлен в штаб гетерии в лагере Ипсиланти в Тырговиште и подвергнут суду трибунала [sic!]. Трибунал гетеристов приговорил Владимiреску к смерти, но Каравиас и адъютант Ипсиланти поляк Гарновский исполнили приговор таким образом, что это стало [sic!] злодейским убийством»: https://ru.wikipedia.org/wiki/Владимиреску,_Тудор
Впрочем, ложь начала распространяться гораздо раньше (и вряд ли без участия самого Ипсиланти). Еще в 1821 г., сообщая о свидании между князем и предводителем валашского восстания, московский журнал «Вестник Европы», в частности, писал: «Между обоими было свидание, при котором Ипсиланти возымел подозрение на Владимiреска, а перехваченные письма сего последнего к паше Браиловскому подтвердили вину его. В следствие чего волох был взят под стражу Геордакием в главной его квартире, предан военному суду, в котором председательствовал сам Ипсиланти, и приговорен к смерти».
Печать предводителя пандур Тудора Владимiреску с инициалами кириллицей «Т Д» («Тудор Домнул» / «Господин /Правитель Тудор» («Magazin Istoric». Apr. 1971).
Характерной чертой таких людей, как Каравиа, в момент опасности бывает трусость. И действительно, в решающем сражении 7 июня этеристов с турками под Дрэгэшанами, благодаря паническому поведению пьяного генерала Каравии греки потерпели поражение. При этом добровольцы «Священного отряда», состоявшего из греческих студентов разных стран, частью были уничтожены на поле боя, частью взяты в плен, отвезены в Константинополь и казнены.
Что касается Каравии, то он сначала бежал в Австрию, а потом в Россию.
В Кишиневе у И.П. Липранди с этеристами Василием Каравией Константином Пендадекой и Константином Дукой встречался А.С. Пушкин. От них он узнал и записал два молдавских предания «Дука» и «Дафна и Дабижа» («Русский архив». 1866. № 10. Стб. 1409-1411).
Портреты этеристов. Рисунок А.С. Пушкина чернилами на отдельном листе. 1820-1821 гг. Справа член масонской ложи «Овидий» грек Константин Пендадека; слева -Константин Дука. Определение Г.Ф. Богача (Выступление на научной конференции во Всероссийском музее Пушкина в С.-Петербурге 10 августа 1981 г.)
«Дука, албанец родом, был поверенным в делах Али паши Янинского в Бухаресте. После Этерии жил в Бендерах в Кишиневе, ныне [на 1830 г.] в Мореи».
Пендадека «нежинский грек; по занятии Ясс он присвоил себе всю власть управления, заседая в Диване и при появлении турков ушел в Скуляны, долго жил в Кишиневе, ныне же в Мореи» (И.П. Липранди «Капитан Иоргаки Олимпиот». С. 405).
Василий Каравия, писал И.П. Липранди, «очень неглупый и с некоторым образованием». «Ныне, - писал он позднее, - генерал Каравия обратился к прежнему свойственному ему состоянию и содержит кофейный дом в Мореи» (И.П. Липранди «Капитан Иоргаки Олимпиот». С. 405).
Согласно сведениям греческой биографии, Василий Каравия жил на острове Сирос, скончавшись в 1830 году.
Продолжение следует.