РОССIЙСКАЯ ИМПЕРIЯ и||und DEUTCHES REICH (61)
«Безвременная поездка» (начало)
Так иди, солдат, и ратай,
И воюй нам край богатый.
Любовь СТОЛИЦА.
В результате Галицийской битвы, начавшейся 5 августа 1914 г., 20 августа русские войска заняли Галич, а 21 - Львов.
Демонстрация во Львове по поводу объявления войны. Австрийская открытка.
Перед самым взятием этого древнего русского города блаженная Паша Дивеевская стала ночью на молитву. Отмолившись, сказала: «Государь, садись за стол, станови самовар, пей чай и садись обедать» (Игумен Серафим (Кузнецов) «Православный Царь-Мученик. Сост. С.В. Фомин. М. 1997. С. 480).
Ближние справедливо истолковали эти слова как предсказание победы. Но, как оказалось, был в них еще и иной смысл. Игумен Серафим (Кузнецов) на той же странице своей книги приводил и другие слова Блаженной, сказанные позднее иному лицу по другому поводу: «Сядь да кушай», что значило «сиди на месте покойно». Это последнее толкование, как мы увидим далее, тоже имело отношение к делу.
Разгром австрийской армии подо Львовом. Русский лубок.
Первым во Львов вступил разъезд Ахтырского гусарского полка.
21 августа 1914 г., вспоминал генерал граф Д.Ф. Гейден, «мы к 11 ч. утра подъехали к восточной Львовской заставе. […] Из города были вызваны местные власти, которые подтвердили […], что до рассвета австрийские войска покинули город вследствие телеграммы Императора Франца Иосифа сдать город без боя, чтобы не разорять его и жалея жителей. […]
Вице-президент Львова Тадеуш Рутовский вручает ключи от Львова командиру 42-й пехотной дивизии генерал-лейтенанту Василию Павловичу (Готлибу-Вильгельму) Роде, награжденному за взятие города орденом Святого Георгия 4-й степени. Лычаковская рогатка 3 сентября 1914 г.
Я ехал за первой ротой в автомобиле и видел всю картину нашего торжественного входа во Львов. Впереди шел оркестр музыки. Каково было наше удивление, когда мы, спустившись в город, увидали, что Львов, несмотря на военные действия, живет своей полной жизнью: двигаются трамваи, открыты все магазины, праздничная толпа наполняет улицы, на балконах и в открытых окнах разодетые дамы, бросающие сверху цветы, приветственные крики на всех перекрестках, на двигающийся шагом мой автомобиль вскакивают на подножки русские дамы и дети, сердечно приветствуя нас, пожимают руки, подносят цветы и говорят на вполне понятном нам почти родном языке.
Вступление казаков во Львов.
Редко, когда я испытывал подобное чувство патриотизма и народной гордости, я - славянофил, всю жизнь мечтавший, что когда-нибудь русский народ закордонной России соединится с нами и “Збруч пересохнет”, по словам моего друга Владимiра Бобринского, говорившего это несколько лет перед тем русским галичанам на каком-то славянском съезде.
Видеть воочию исполнение своих мечтаний, которые я столько лет носил в своем сердце во время поездок своих, как офицер Генерального Штаба, в пределах Галиции и Буковины и вступать с первым эшелоном русских войск во Львов, разве это не радость и не награда за все труды положенные в это дело еще 20 лет тому назад. Мало кому это посчастливилось в жизни» («Записки графа Д.Ф. Гейдена (1914-1917 гг.)» // «Военно-Исторический Вестник». № 37. Париж. 1971. С. 15).
Граф Владимiр Алексеевич Бобринский (28.12.1867-9.11.1927) - родился в Петербурге. Сын министра путей сообщения. Учился в Московском университете, который вынужден был покинуть после участия в студенческих выступлениях. Вступил вольноопределяющимся в Лейб-Гвардии Гусарский полк (1890). Сдал экзамены при Михайловском артиллерийском училище. Через год вышел в запас. Учился в Париже и Эдинбурге. Крупный помещик и сахарозаводчик. Председатель Богородицкой уездной земской управы (1895-1898). Богородицкий предводитель дворянства (с 1904). Член Государственной думы II, III и IV созывов от Тульской губернии. Октябрист, затем умеренно-правый. Основал «Галицко-русское благотворительное общество» (1907); участник Славянского конгресса в Праге (1908). Поддерживал русофильское движение в Прикарпатской Руси; через него осуществлялось финансирование русской прессы в Австро-Венгрии (в Вене, Львове и Черновцах). Вступил в военную службу (июль 1914). Корнет Лейб-Гвардии Гусарского полка. Участвовал в боях, был награжден орденом и произведен в поручики. Демобилизовался (8.6.1915). Возвратился к думской деятельности. Лидер группы прогрессивных националистов, вошедших в Прогрессивный блок. Товарищ председателя Государственной думы (5.11.1916). Выступил с резкой речью против А.Д. Протопопова (1.12.1916). Председатель Галицко-Русского благотворительного общества (1916). Член Романовского комитета. Возглавлял монархический союз «Наша родина» в Киеве (1918). Участвовал в формировании Южной армии в Киеве. В эмиграции в Югославии и во Франции. Сотрудничал с канцелярией Великого Князя Кирилла Владимiровича. Скончался в Париже. Погребен в семейном склепе на кладбище Монмартр.
На самой большой площади Львова граф завернул в самый большой в городе ресторан Жоржа. «Лакеи, прислуживавшие в ресторане, сообщили нам, что в эту ночь до 12 ч. ночи сидели еще на наших местах австрийские офицеры, а в 12 ч. дня уже завтракали тут русские. Те и другие не подозревали накануне, что это будет» (Там же).
Закусив в ресторане, автор вышел на улицу и «увидел громадную толпу местных жителей, окруживших наш автомобиль и приветствовавших нас, когда мы садились в автомобиль. Тогда я позволил себе, видя сочувствие публики к русским, громко закричать “Да здравствует ваш новый Император Николай II”. И вся толпа сопровождала мою здравицу и наше отбытие громкими криками ура.
Русские солдаты у памятника австрийскому министру графу Голуховскому во Львове.
Объясняю себе сочувствие местных горожан не только тем, что местные русские действительно радовались нашему приходу, но еще тем, что они все так благополучно выскочили из грязной истории, угрожавшей им: боя на улицах и разрушения города. Все это, благодаря благоразумию Австрийского Императора, миновало их, и город снова зажил спокойной мирной жизнью».
Тем временем «очутившемуся в штабе 3-й армии полковнику С.В. Шереметеву Брусилов предложил, как бывшему вице-губернатору на Волыни, ехать сейчас же во Львов и вступить в управление городом на правах губернатора впредь до назначения из Ставки Галицийского генерал-губернатора» (Там же. С. 16).
Сергей Владимiрович Шереметев (5.1.1880-17.3.1968) - родился в С.-Петербурге в семье Командира Собственного ЕИВ Конвоя, пострадавшего в 1888 г в крушении Императорского поезда в Борках, и внучки Императора Николая I. Окончил Морской корпус (1898). Полковник Л.-Гв. Преображенского полка. Волынский вице-губернатор (1912-1915). Военный губернатор Львова. В конце гражданской войны эвакуирован из Новороссийска. В эмиграции во Франции, США и Италии. Скончался в Риме. «Человек горячий, энергичный и в высшей степени увлекающийся, большой патриот и славянофил, друг карпаторуссов и галичан, часто там бывавший в мирное время и муссировавший руссофильское движение. Много этот человек сделал в Галиции пользы, но больше всё же вреда, будучи человеком неуравновешенным и слишком быстрым на решения» («Записки графа Д.Ф. Гейдена (1914-1917 гг.)» // «Военно-Исторический Вестник». № 37. Париж. 1971. С. 13). В эмиграции жил во Франции, скончался и похоронен в Риме.
«Одновременно с занятием Львова частям 3-й и 8-й армий, в тот же день 21 августа частями XXIV корпуса нашей армии была занята древняя столица Галиции Галич, а Заднестровским отрядом нашей же армии г. Черновцы, столица Буковины.
23 августа штаб армии перешел во Львов и поместился в доме наместника Галиции. Брусилов поместился в апартаментах Императора Франца Иосифа, а меня с Бобринским поместили в комнате Наследника Эрцгерцога Карла (будущего Императора Карла V) и жены его Принцессы Зиты, портрет которой висел у меня на стене. Я не воспользовался […] Императорской кроватью, а скромно себе устроился в углу на своей походной. […]
На другой день по прибытии […] Брусилов осматривал город, посетил старинный собор, где был торжественно встречен униатским духовенством, причем местное духовенство, чтобы выйти из затруднения не поминать старого Императора Франца-Иосифа, а также и нового Николая II, молилось за правителей земли сей (понимай, как знаешь)…» (То же // «Военно-Исторический Вестник». № 38. Париж. 1971. С. 7).
Обложка московского журнала «Искры» от 31 августа 1914 г. с портретами генералов Н.В. Рузского и А.А. Брусилова, посвященного взятию Галиции.
Вообще, по словам графа Д.Ф. Гейдена, даже католическое духовенство Западной Галиции «относилось к нам очень корректно. Помню в один воскресный день в самом старом костеле [г. Кросно], построенном еще в XIV веке, где был великолепный орган и прекрасный женский хор, они как-то устроили духовный концерт и пригласили генерала Брусилова со всем его штабом. Половина репертуара была из русских авторов, Чайковского и других. Внимание было полное. Потом показывали богатейшую ризницу. За всё время нашей бытности в Западной Галиции не помню ни одной серьезной жалобы местного населения на наших солдат, а мне, как дежурному генералу штаба армии, это было бы известно» (Там же. С. 14).
Чугунная доска с гербом Австро-Венгрии, находившаяся на пограничном столбе, поваленном русскими солдатами при переходе границы с Галицией.
К 3 сентября австро-венгерские войска были вытеснены за реку Сан. Преследуя противника, Русская армия осадила Перемышль. Крепость пала 9 марта 1915 г. после четырехмесячной осады. Таким образом вся Галиция оказалась занятой Русской армией.
«Сейчас, в эту самую минуту, 11 ч. 30 м., - сообщал Император в письме от 9 марта Государыне, - Николаша вбежал в Мой вагон, запыхавшись и со слезами на глазах, и сообщил о падении Перемышля. Благодарение Богу! Вот уже два дня мы все ждали этого известия с надеждой и тревогой. Падение этой крепости имеет огромное моральное и военное значение. После нескольких унылых месяцев эта новость поражает, как неожиданный луч яркого солнечного света, и как раз в первый день весны! Я начал письмо в спокойном состоянии, но теперь у Меня в голове всё перевернулось вверх дном…»
Чем дальше шла Русская армия вглубь Червоной Руси, тем явственнее разворачивались перед нашими воинами картины истории Родины.
Галицийские русины.
Перед взятием древнего Перемышля штаб армии Брусилова обосновался в одном из древнейших и хорошо сохранившихся замков в Крысовице, некогда принадлежавших князьям Мнишкам. Взорам офицеров предстали великолепные портреты в рост знаменитой Марины Мнишек и Дмитрия Самозванца, жившего тут некоторое время. Они видели даже остатки фонтана, описанного Пушкиным в «Борисе Годунове». Что говорить о великолепной старинной библиотеке и семейном архиве (Там же. С. 12).
Русские бородачи, призванные из ополчения, взявшие сильно укрепленную крепость Перемышль с удивлением рассматривали хранившуюся в кафедральном униатском соборе знаменитую корону первого Русского Короля Даниила Романовича Галицкого (То же // «Военно-Исторический Вестник». № 39. Париж. 1971. С.17).
Руины древней галицко-русской крепости XIII в. на берегу р. Стыри у Луцка. Поле битвы Богдана Хмельницкого с поляками под Берестечко с сохранившимися казацкими могилами (Там же. С. 21; № 40. С. 11). Да разве всё перечислишь!
Памятник Яну Собесскому во Львове на бульваре Франца-Фердинанда.
«По мере продвижения российских войск по территории Галиции и Буковины были образованы две губернии, Львовская и Тернопольская, позже Черновицкая и Перемышльская. Губернии делились на уезды, их администрация и на губернском, и на уездном уровнях практически полностью комплектовалась чиновниками из России. Только двое из местных уроженцев заняли должности помощников начальников уездов. Местные уроженцы использовались лишь в качестве переводчиков и мелких чиновников. Это объяснялось не только недоверием к местным со стороны российской администрации, но и тем, что большая часть местной русофильской интеллигенции была репрессирована австрийскими властями в самом начале войны. В уездах западной Галиции из-за преобладания поляков в населении на должности назначались российские чиновники польской национальности»: https://wikipedia.tel/Галиция
Румынская крестьянка из-под Сторожинца. Рисунок Свена Гедина, сделанный им во время одной из поездок на Восточный фронт в 1915-1916 гг.
Уже через день после взятия Львова, 23 августа, там приступил к работе Военный генерал-губернатор Галиции граф Г.А. Бобринский. В своей программной речи он заявил: «Я буду учреждать здесь русский язык, закон и строй». В качестве Галицийского генерал-губернатора он проводил политику, направленную на скорейшую инкорпорацию Восточной Галиции в состав Российской Империи: https://ru.wikipedia.org/wiki/Бобринский,_Георгий_Александрович
Граф Георгий Александрович Бобринский (11.7.1863-7.3.1928) - происходил из рода, ведущего свое начало от внебрачного сына Императрицы Екатерины II и Г.Г. Орлова. Кузен графа В.А. Бобринского. Родился в С.-Петербурге. В службу вступил вольноопределяющимся в Лейб-Гвардии Гусарский ЕИВ полк (1882). Офицерский экзамен сдал при Константиновском военном училище (1883). В полку оставался до 1887 г., когда был назначен адъютантом Военного министра. Полковник (1896). Генерал-майор (1904). Генерал для особых поручений при Главнокомандующем всеми сухопутными и морским силами, действующими против Японии генерале А.Н. Куропаткине (1904). Зачислен по Военному министерству (1905), а затем переведен в распоряжение Военного министра (1910). Генерал-лейтенант (1910) по армейской кавалерии, затем по Военному министерству. В распоряжении главнокомандующего армиями Юго-Западного фронта (с 10.8.1914). Соавтор «Временного положения по управлению областями Австро-Венгрии, занятыми по праву войны». Временно и.д. военного генерал-губернатора (с 18.8.1914) и временный военный генерал-губернатор (с 6.10.1914) Галиции. Утвержден в этой должности Императорским указом (19.11.1914). Генерал-адъютант (9.4.1915). Причислен к штабу главнокомандующего армиями Юго-Западного фронта. После упразднения Галицийского генерал-губернаторства (17.3.1916) находился в распоряжении главнокомандующего армиями Юго-Западного фронта. Подал в отставку (сент. 1917). Эмигрировал во Францию (1919). Скончался в Париже.
И действительно, вновь посетивший Львов буквально через месяц после вступления туда русских войск граф Д.Ф. Гейден, к своему немалому удивлению, увидел, что город «совершенно за это время преобразился. Везде русские городовые, русские вывески и русские магазины, масса знакомого люда мужчин и женщин из Петербурга, всё понаехало сюда, как на какую-то добычу. Видался я здесь и с новым генерал-губернатором графом Г.А. Бобринским и с его помощником А.П. Половцевым и с зятем своим А.Р. Кнорингом, с Владимiром Бобринским, Д.Н. Чихачевым и многими нашими чиновниками из Каменца, перешедшими на службу из Подолии в Галицию. Город сделался совершенно русским, и казалось тогда, на веки» («Записки графа Д.Ф. Гейдена (1914-1917 гг.)» // «Военно-Исторический Вестник». № 38. Париж. 1971. С. 12).
Первые распоряжения и приказы русских военных властей жителям Львова. 1914 г.
Как мы уже писали, в отношении Галиции, как и вообще ко всем русинам и славянам Австро-Венгрии, в довоенную пору в России не было выработано единой непротиворечивой политики. Эту неготовность России (означавшую, по сути, недостоинство) к несению креста облек в слова, правда применительно к проблеме Царьграда, о. Сергий Булгаков.
Хотя, по его словам, и «назрели всемiрно-исторические события, в которых Россия призвана играть первую роль», и это «могло оказаться великим служением человечеству, открывающим новую эпоху в русской, да и во всемiрной истории», но, как известно, «великие задачи в жизни как отдельных людей, так и целых народов вверяются их свободе. Благодать не насилует, хотя Бог поругаем не бывает» («Россия перед Вторым Пришествием. (Материалы к очерку Русской эсхатологии)». Изд. 3-е. Сост. С. и Т. Фомины. Т. II. СПб. 1998. С. 61, 63, 66). Так, подобно рабу нерадивому, зарывшему дарованный Богом талант, мы и оказались недостойными уже столь близкого, казалось бы, осуществления давней мечты.
К сожалению, русские правящие круги, в том числе и те, которым было вверено управление завоеванным краем, несмотря на почти что полувековую болтовню о братьях-славянах, не имели, как оказалось, общей, взвешенной и продуманной политики.
В самой Галиции, после занятия ее русскими войсками, существовало два течения: «1) русская администрация во главе с генерал-губернатором графом Г. Бобринским, которая [была] против поддержки православного движения в оккупированной Галиции; 2) “русская партия”, возглавляемая графом Владимiром Бобринским, Чихачевым… подкрепляемая галицкими деятелями “москвофилами”, стояли за более активную, определенную, энергичную политику в этом деле». Они «настаивали на действиях быстрых и решительных, согласно пословице “Куй железо, пока горячо”» (Митр. Евлогий (Георгиевский) «Путь моей жизни». М. 1994. С. 239-240).
Здание, в котором размещалась резиденция русского губернатора во Львове.
Так считал и митрополит Евлогий (Георгиевский), хорошо знавший край и его проблемы. А вот мнение современных исследователей: «Политика Российского правительства в Галиции во многом носила противоречивый и непоследовательный характер и вызывала недовольство местных русофилов, которые были более последовательными сторонниками пророссийской и антипольской политики, чем Российская администрация. Эта политика проводилась без коренной ломки существующего строя и вынуждала сохранять в крае очень сильные позиции польских помещиков, польской культуры, католической и грекокатолической церквей»: https://wikipedia.tel/Галиция (Именно такую политику поддерживал, как мы помним, протопресвитер Шавельский.)
По свидетельству Дворцового коменданта генерала В.Н. Воейкова, граф Г.А. Бобринский, всецело обязанный своим назначением Великому Князю, «не обладая ни административной опытностью, ни знанием края, […] с места начал производить поспешную русификацию Галиции настолько “удачно”, что многие принятые в лоно Православной Церкви галичане свободно вздохнули при возвращении на их территорию ненавистных им раньше австро-германских войск. Свободнее вздохнули и евреи, которым граф Бобринский тоже не оказывал благорасположения.
Сегодня находятся люди, приписывающие русификацию Галиции не графу Бобринскому лично, а реакционно настроенному чиновничеству, якобы ему навязанному центральным Императорским правительством. Они, вероятно, не знают, что высшая административная власть в завоеванном крае принадлежала не министру внутренних дел, а Верховному главнокомандующему» (В.Н. Воейков «С Царем и без Царя». Гельсингфорс. 1936. С. 123).
Важно заметить также, что по поводу Галиции Николай Николаевич консультировался со своим влиятельным адептом в Правительстве - А.В. Кривошеиным. Сохранилась собственноручная записка к этому министру Великого Князя (6.6.1915): «По вопросу о дальнейших мероприятиях по устройству Галиции крайне необходимо для пользы дела, если бы вы могли на один день выбрать время на Ставку для личных со мной переговоров» (З.И. Белякова «Великие Князья Николаевичи в Высшем свете и на войне». СПб. 2002. С. 219).
Первый казачий патруль во Львове. 3 сентября 1914 г.
«С.В. Шереметев, нужно отдать ему справедливость, - характеризовал деятельность военного губернатора Львова и обеих графов Бобринских очевидец, - вел себя очень тактично с гражданским населением и стал среди них весьма популярен. Граф В.А. Бобринский занялся, с разрешения Брусилова, розыском всех галичан русофилов, томившихся в тюрьмах при австрийском владычестве, освобождал их всех из мест заключения и вел переговоры о дальнейшей судьбе восточной Галиции, попавшей под высокую руку Московского Царя.
Постоянно его навещали в нашем общем помещении разные священники, народные учителя, литераторы и другие общественные деятели по поводу будущих реформ во вновь присоединяемом крае. К сожалению, чувство мести многих из этих людей, действительно исстрадавшихся ради русской идеи, брало верх над благоразумием, и борьба с полонизмом и украинофильством потом, когда Брусилов устранился от гражданского дела и пошел с армией вперед, сдав всё гражданское управление тыловой полосы новому генерал-губернатору Г.А. Бобринскому, приняла нежелательный, крайне нетерпимый характер, испортивший наши отношения к остальной части населения Галиции, не принадлежавшей к русофильской партии. Их не следовало раздражать, простить старое и вести лишь твердую справедливую политику для сближения без насилий русских и галичан.
К сожалению, этого не было сделано, несмотря на всё личное благородство нового генерал-губернатора, и судьба этого острого вопроса была вверена не в меру усердным помощникам его по управлению Галицией, не думавших о том, что мы еще не встали твердой ногой в новом этом краю и что, может быть, как и случилось впоследствии, придется его покинуть раньше времени» («Записки графа Д.Ф. Гейдена (1914-1917 гг.)» // «Военно-Исторический Вестник». № 38. Париж. 1971. С. 7-8).
Депутат Государственной думы, сын известного славянофила, октябрист Н.А. Хомяков (привстал), член Государственного Совета М.А. Стахович (на козлах), профессор Московского университета И.П. Алексинский и сестра милосердия во Львове.
Все эти перекосы, проистекавшие от неуверенности и отсутствия определенной твердой линии, привели некоторых галичан к тоске по прежнему австро-венгерскому правлению. Очень точно подметила Царица в одном из Своих писем Государю (11.4.1915): «“внутри” мы должны еще окрепнуть и объединиться во всех отношениях, чтобы править тверже и с бо́льшим авторитетом».
По словам Матрены Распутиной, ее отец говорил, что в городах Галиции «все не за Россию. Несмотря на торжественное заявление Великого Князя Николая Николаевича, согласно которому “Россия желала свободного развития каждого народа при сохранении его драгоценнейших традиций, языка и веры”, генерал-губернатор Галиции, граф Бобринский, сразу после вступления в должность начал политику преследований униатского духовенства, сместил многих галицийских чиновников, которых заменил русскими; короче говоря, сделал всё, чтобы скомпрометировать новую власть в Галиции и заставить население пожалеть об уходе австрийцев» («Дорогой наш отец. Г.Е. Распутин-Новый глазами его дочери и духовных чад». Автор-составитель С.В. Фомин. М. 2012. С. 111).
Русский комендант взятой 9 марта 1915 г. крепости Перемышль генерал от инфантерии Леонид Константинович Артамонов перед портретом Императора Австро-Венгрии Франца Иосифа. Впоследствии был отстранен от должности после исчезновения 20 тысяч пленных австрийцев.
Шатания в гражданском управлении новоприобретенными территориями отражали по существу противоречия, издавна существовавшие между подлинно имперским, охранительским духом и славянофильством.
Не народ, а нация. Не Империя («цветущая сложность»), а национальное государство («племенной принцип»). Не почва, а кровь. Такая политика, в отличие от русской традиции, не могла уже превращать врагов в друзей.
Характерный пример т.н. униатский вопрос, который аукнулся нам в 1940-е и в конце 1980-х гг. Ошибка была повторена и при Сталине; показательно, что по инициативе и настоянию Хрущева («Записки графа Д.Ф. Гейдена (1914-1917 гг.)» // «Военно-Исторический Вестник». № 37. Париж. 1971. С. 16; «“Вся его работа проникнута крайней враждой по отношению к России”. Документы, письма, свидетельства современников об униатском митрополите Галицком Андрее Шептицком. 1914-1917 гг.» // «Исторический Архив». М. 2002. № 2. Публ. М.И. Одинцова; М.И. Одинцов «Униаты и советская власть. (Встреча в Москве. Декабрь 1944 г.)» // «Отечественные Архивы». 1994. № 3).
Русские солдаты любуются панорамой Галича.
В сентябре 1914 г. главу униатов, митрополита Андрея (Шептицкого) арестовали, выслали вглубь России, отдав под надзор православных церковно-административных органов. Хорошо еще был не осуществлен план, родившийся в недрах Министерства внутренних дел: при непредвиденных осложнениях во время ареста покончить с ним («Вся его работа проникнута крайней враждой по отношению к России». С. 104).
Так или иначе, освобожденный Временным правительством митрополит, прибыв кружным путем на родину, 19 сентября 1917 г. был встречен во Львове толпами людей. Последний Австро-Венгерский Император Карл V устроил митрополиту Андрею грандиозный прием в Вене, наградив его большим крестом ордена Леопольда с военным украшением. Ему были оказаны почести, которых не удостаивался доселе ни один из правящих Монархов. Величали его не иначе как «Царским узником».
У Государя же мы наблюдаем иное. От посланцев Тибета он принимает одежды Будды, от иудеев - свиток Торы, посещает в Баку мечеть, а во время войны - разрушенный католический костел. И при всём том Сам Он был глубоко православным человеком, Ктитором Русской Православной Церкви, Белым Царем.
Русская помощь детям галичан.
В таких кратко описанных нами обстоятельствах совершилось посещение Императором Николаем II завоеванной Червонной Руси
«Я имел длинную беседу с Н[иколашей], - сообщал Государь 5 апреля 1915 г. в Царское, - потом обычный доклад, и в церковь. Он предложил Мне поскорее съездить во Львов и Перемышль, так как в Галиции потом придется принять некоторые меры. То же самое говорил Мне и Бобринский несколько дней тому назад. Меня будет сопровождать Н[иколаша], так как это Мое первое посещение завоеванного края. Разумеется, оно на этот раз будет очень кратковременно…»
Вступление казачьего патруля в одно из галицийских местечек.
«…Меня безпокоит Твоя мысль о поездке в Л[ьвов] и П[еремышль], - писала в ответ 6 апреля Императрица, - не рано ли еще? Ведь настроение там враждебно России, особенно в Л[ьвове]. Я попрошу Нашего Друга особенно за Тебя помолиться, когда Ты там будешь. Прости Мне, что Я это говорю, но Н[иколаша] не должен Тебя туда сопровождать - Ты должен быть главным лицом в этой первой поездке. Ты, без сомнения, сочтешь Меня старой дурой, но если другие об этом не думают, то приходится Мне. Он должен оставаться и работать как всегда».
«Вчера, после долгих обсуждений, - отвечал 6 апреля Царь, - решено было, что мы выедем из Ставки в среду вечером и приедем на старую пограничную станцию Броды в четверг утром. Оттуда Н[иколаша], Я и кое-кто из Нашей Свиты поедем в автомобилях во Львов, а прочие с Фред[ериксом] отправятся по железной дороге. […] Ночь проведем во Львове, а утром поедем в Самбор, где находится Брусилов, к Перемышлю. - Здесь проведем ночь и той же дорогой вернемся».
Продолжение следует.