РОССIЙСКАЯ ИМПЕРIЯ и||und DEUTCHES REICH (52)

[sergey_v_fomin]

Витте, Распутин и европейский мир (окончание)

Высказывания Сергея Юльевича о Григории Ефимовиче Распутине произвели большое впечатление и на «союзников». «Даже такой практический человек, как граф С.Ю. Витте, - писала французская газета “Temps”, считал Распутина “сверхчеловеком”».
Высокую оценку усилиям Г.Е. Распутина предотвратить войну давал граф и в личных беседах. Подтверждение тому мы находим в одной из дневниковых записей Великого Князя Андрея Владимiровича (17.9.1915): «На днях я разговаривал с Алекс. Викт. Осмоловским [Чиновником особых поручений Министерства земледелия. - С.Ф.], который, страдая сердечным пороком, проводил каждый год сезон в Nauheim`е и часто встречался там с покойным С.Ю. Витте. Последний сезон 1914 г. застал его, Осмоловского, как и графа С.Ю. Витте, в Nauheim`е во время начала политических осложнений. По этому поводу граф Витте говорил Осмоловскому, что есть лишь один человек, который мог бы помочь в данное время и распутать сложную политическую обстановку. На естественный вопрос Осмоловского, да кто же этот человек, граф Витте назвал, к его большому удивлению, Гр. Е. Р-а. Осмоловский на это возразил, как может Распутин быть опытным дипломатом, он, человек совершенно неграмотный, ничего не читавший, как может он знать сложную политику и интересы России, и взаимоотношения всех стран между собой. На это граф Витте ответил: “Вы не знаете, какого большого ума этот замечательный человек. Он лучше, нежели кто, знает Россию, ее дух, настроение и исторические стремления. Он знает всё каким-то чутьем, но, к сожалению, он теперь удален”. Это мнение графа С.Ю. Витте о Р-е меня прямо поразило. Я всегда считал и до сих пор считаю С.Ю. за из ряда вон выдающегося человека, какого в России давно не было. Думаю, что многие того же мнения. Но каким образом С.Ю. мог прийти к такому странному выводу в отношении Р-а, остается пока для меня загадкой. Никогда и никто не говорил об его отношениях к Р-у. Их имена даже заядлые сплетники не могли сопоставить. Знал ли С.Ю. Р-а, не знаю. Вряд ли. Может быть, в будущем эта загадка и разъяснится, пока же решительно ничего не понимаю. Одно знаю, что С.Ю. словами не шутил. Что хотел он этим сказать?» («Военный дневник Великого Князя Андрея Владимiровича Романова (1914-1917)». М. 2008. С. 184).
«Чутье» Г.Е. Распутина, о котором толковал своему собеседнику граф С.Ю. Витте, в полной мере проявилось в последние мирные месяцы 1914 года.
«…Недавно, - отмечало суворинская газета “Вечернее время”, - он немало волновался из-за германо-французских недоразумений. Он высказывал пацифистские взгляды и доказывал, что войны не должно быть. По этому поводу он диктовал своей секретарше “Размышления”, которые он намеревался в ближайшем времени напечатать» («Покушение на “старца” Распутина» // «Вечернее Время». СПб. 1914. № 803. 1 июля. С. 1)..
Сразу же после «Австрийской драмы» - убийства эрцгерцога Франца-Фердинанда - он высказался следующим образом: «Что тут, братец, может сказать Григорий Ефимович?.. Убили уж, ау! - назад-то не вернешь… Хоть плачь, хоть вой… Что хочешь делай, а конец-то один… Судьба такова… От судьбы не уйдешь…
А вот английским гостям, бывшим в Петербурге, нельзя не порадоваться… Доброе предзнаменование… Думаю своим мужицким умом, что это дело большое. Начало дружбы России с английским народом… Союз, голубчик, Англии с Россией, да еще находящейся в дружбе с Францией - это не фунт изюму, а грозная сила… Право хорошо!..» (В. С-пятов «У Григория Распутина. (Беседа)» // «Биржевые Ведомости». № 14207. СПб. 1914. 17 июня. Утр. вып. С. 6).
Вот это, к слову сказать, и есть реальная политика.



Григорий Ефимович Распутин.

«Известно ли вам, Григорий Ефимович, - задавал вопрос корреспондент одной из столичных газет, - что граф С.Ю. Витте в беседе с одним из иностранных корреспондентов много, по-видимому, приятной для вашего самолюбия правды говорил о ваших добрых стараниях и заступничестве против тех, кто накликал войну?»
«О приятности или неприятности, - ответствовал сибирский крестьянин, - там для самолюбия - говорить не будем… Это особая статья… А вот относительно противничества войне, то оно - конечно, кто же станет желать зла себе и своим?
Достоинство свое национальное соблюдать нам надо, конечно, но оружием бряцать не пристало. Я всегда это высказывал. Ну, а что касаемо графа С.Ю. Витте, то он говорил очень разумно, потому что сам он разумный» («Петербургская Газета». 1914. № 144. 29 мая. См. также: «Беседа с Гр. Распутиным» // «Биржевые Ведомости». № 14176. СПб. 1914. 30 мая. С. 3).
Иной тон задавал в своем комментарии журналист из гучковского «Голоса Москвы» масон М. Любимов:
«Репортер спросил Распутина:
- Вы, вероятно, слышали, Григорий Ефимович, что в беседе с иностранными журналистами гр. Витте сказал о вас много лестного. Что вы по этому поводу скажите? […]
- Граф Витте человек разумный.
Почти то же самое, только в более сильных и лестных выражениях, Витте сказал о Распутине.
Обменялись комплиментами! […]
Какими таинственными узами связана эта пара? И не вместе ли они обдумывают средство для спасения России, секрет которого им известен? Кто ответит на этот вопрос в наше время чудес и неожиданностей? И что нужно делать? Смеяться или плакать? Кажется, однако, что вся эта история давно уже перестала быть смешной» (М. Любимов «Злобы дня» // «Голос Москвы». 1914. № 126. 3 июня. С. 1).
Да, время слез неотвратимо наступало. Но плакать нужно было о другом…
И все же действительное отношение Г.Е. Распутина к графу С.Ю. Витте было много сложнее, чем можно себе предположить, читая газетные интервью.
В конце 1913 г. Г.Е. Распутин, явно рассчитывая на передачу его слов графу С.Ю. Витте, говорил журналисту А.А. Спасскому-Одынцу (в 1905-1906 гг. пресс-атташе премьера): Витте «первый в России умник… только Папу и Маму мало почитает… Всё норовит по-своему. А Папа и Мама этого не любят. Царя надо чтить и слушать» (Б.В. Ананьич «Банкирские дома в России 1860-1914 гг.». С. 202).
Летом 1914 г. (стало быть, еще до ранения) Г.Е. Распутин рассказывал, что к нему наведывается Витте (А.А. Мосолов «При Дворе последнего Императора. Записки начальника канцелярии министра Двора». СПб. 1992. С. 9). По свидетельству А.А. Мосолова [1], Григорий Ефимович отзывался о нем так: «Витя ведь умный, но хитрый. Не скажет, что думает» (Там же. С. 14). Или: «Он умный. Но по-своему переделает - так, что “Папе” будет скверно… […] Он часто мне скажет - кажется, хорошо… А подумаю: окажется “Папе” скверно будет, а Вите хорошо» (Там же. С. 15). И, наконец: «Вот Витя умнее всех, да не любит “Папу”…» (Там же. С. 19).
[1.] По данным наружного наблюдения, осенью 1914 г. генерал А.А. Мосолов по крайней мере, дважды посещал графа С.Ю. Витте («Последний год жизни Сергея Юльевича Витте. По дневникам наружного наблюдения. 1914-1915 гг.» // «Исторический Архив». 2004. № 3. С. 151; № 4. С. 56).
В подтверждение этих слов Григория Ефимовича, приведем мнение самого А.А. Мосолова по поводу составленной графом С.Ю. Витте оправдательной справки о Манифесте 17 октября 1905 г.: «Любопытная вещь: факты изложены в ней верно и последовательно, а в общем картина создается совсем другая, чем та, которая осталась у меня в памяти. В чем тут дело? Секрет оказался в том, что Витте изложил только факты, благоприятные ему. […] Справка была составлена умно и тонко» (Там же. С. 53). «С Витте всегда так, - высказался по поводу справки Государь. - Ему трудно возражать, но в его словах редко чувствуется искренность» (Там же).
Известие о покушении на Г.Е. Распутина сильно поразило и возмутило Сергея Юльевича. Он телеграфировал в Тобольск давнему своему знакомому Преосвященному Варнаве: «Сейчас я прочел телеграмму об убийстве старца. Я его видел один раз в жизни, семь лет тому назад. Отказался от дальнейших свиданий, дабы не давать ядовитую пищу в руки врагов моих и его. Убийство это в высшей степени возмутительно» (А.Н. Боханов «Распутин. Анатомия мифа». М. 2000. С. 219).
А теперь приведем несколько довольно глухих свидетельств о контактах графа С.Ю. Витте и Г.Е. Распутина после начала Великой войны. Как правило, они не выходят за рамки свидетельств о том, что встречи эти имели место.



Могилы погибших русских офицеров.

В сентябре 1914 г. ректор Московского университета А.А. Мануйлов (1861-1929) беседовал с графом С.Ю. Витте. Из этого разговора он вынес: «На верхах господствует желание мира: за мир Сама, Распутин, Маклаков (министр). Надо-де заключить сепаратный мир и идти с Германией: Вильгельм - опора Самодержавия (та же точка зрения проводится в “Русском знамени”)» (С.П. Мельгунов «Воспоминания и дневники». М. 2003. С. 245).
«Распутина, - свидетельствовал генерал В.Ф. Джунковский, - одно время довольно часто посещала графиня М.И. Витте, жена бывшего премьера и министра финансов, приходила она с черного хода, оставляя экипаж за углом, или приезжала на извозчике, в густом вуале, каждый раз давала агенту три рубля» (В.Ф. Джунковский «Воспоминания». Т. 2. С. 332).
И действительно, Охранное отделение с октября 1914 г. по декабрь 1916 г. зафиксировало по крайней мере пять визитов графини М.И. Витте к Г.Е. Распутину и одно посещение Григория Ефимовича дома графа Витте (О.А. Платонов «Терновый венец России. Пролог цареубийства». С. 217).
Надежным каналом связи графа с Царским Другом был епископ Тобольский Варнава, с которым Сергея Юльевича был, как мы уже писали, хорошо знаком.
Сделаем выписки из дневников наружного наблюдения за графом С.Ю. Витте.
(6.9.1914): «В 3 ч. 10 м. дня к “Хозяину” приехал на извозчике Тобольский епископ Варнава с келейником, который ожидал его у подъезда. О. Варнава пробыл 1 ч. 10 м. и уехал без наблюдения» («Последний год жизни Сергея Юльевича Витте. По дневникам наружного наблюдения. 1914-1915 гг.» // «Исторический Архив». 2004. № 3. С. 130).
(7.9.1914): «…Поехал на Литейный проспект в д. № 34 [2], в подъезде, куда также был проведен наблюдением “Темный” [Г.Е. Распутин]. “Хозяин” пробыл здесь 45 м.» (Там же).
[2.] По этому адресу в квартире у товарища Обер-Прокурора Св. Синода П.С. Даманского проживал епископ Варнава, выехавший из Петрограда 8 сентября («Последний год жизни Сергея Юльевича Витте. По дневникам наружного наблюдения. 1914-1915 гг.» // «Исторический Архив». 2004. № 3. С. 133). - С.Ф.
В записке Департамента полиции от 22 сентября сообщается: «…Ныне выяснено, что супруга названного лица [графиня М.И. Витте] посещает жену служащего в канцелярии Святейшего Синода губернского секретаря Наталию Александровну Полежаеву, у которой бывают Григорий Распутин и, во время приездов в Петроград, епископ Тобольский Варнава» (Там же. С. 141). Н.А. Полежаева, напомним, была сестрой епископа Варнавы.
(26.1.1915): «…В 12 часов 35 минут дня на извозчике приехал Тобольский епископ Варнава с келейником, пробыл 1 час 35 минут» (То же. № 5. С. 39).
«Известие, что Витте при помощи Распутина ищет сближения с Молодым Двором, привело противников [Императора] Николая II в сильное волнение, а также произвело возбуждение в кругах Старого Двора. Там против Витте боролись очень энергично» (А. Симанович «Распутин и евреи». С. 74). Учитывая крайние германофобские взгляды вдовствующей Императрицы, это утверждение А. Симановича похоже на правду. Частые же визиты в дом графа С.Ю. Витте (после его возвращения в Петроград в 1914 г. и вплоть до самой кончины) заведовавшего Двором Императрицы Марии Феодоровны князя Г.Д. Шервашидзе можно объяснить необходимостью выяснения действительных позиций экс-премьера («Последний год жизни Сергея Юльевича Витте. По дневникам наружного наблюдения. 1914-1915 гг.» // «Исторический Архив». 2004. № 3. С. 134, 138, 160; № 5. С. 41).



Призыв ратников 2-го разряда. У волостного правления. 1915 г.

Вскоре после убийства Г.Е. Распутина в прессе появились сведения о трех письмах графа С.Ю. Витте, найденных будто бы в бумагах покойного. Публиковались даже отрывки из них («Три письма графа Витте» // «Биржевые Ведомости». Пг. 1916. 21 декабря. Вечерний выпуск).
«…И Вы понимаете, Григорий Ефимович, что этот вопрос может быть решен только так. Я имел удовольствие выразить Вам свое восхищение вашей сообразительности, теперь я скажу большее: Вы - человек умный и Вам следует понимать, что крепкая голова на плечах выше твердой руки».
«Исполню. Признаться, этот человек мне не внушает доверия, но не хочу рушить в Вас расположения к нему. Он хочет не в меру, а хитрым быть надо в меру. Словом, я ему карточку дал. Ваш С.Ю. Витте».
О подобного рода обращениях к нему Г.Е. Распутина рассказывал журналистам и сам Сергей Юльевич: «Незадолго до моего последнего выезда из Петербурга ко мне пришел еврей с адресованной ко мне запиской без конверта. Я с трудом разобрал на клочке бумаги следующие неудобочитаемые слова: “Граф, помоги этому жиду пристроить его сына в политехникум. Жиды - тоже люди. Почему их преследуют? Распутин”. Я часто получал от него такие рекомендательные письма» («Русские Ведомости». 1914. 3 июля).
Изложенные нами факты никак не согласуются с версией, предложенной в первой отечественной биографии графа С.Ю. Витте, принадлежащей перу историка С.В. Ильина: «Он рассчитывал, по всей вероятности, что с его участием России удастся закончить войну почетным миром […] Для этого С.Ю. Витте шел на всё, даже на контакты с искренне презираемым им Г.Е. Распутиным, надеясь, что с помощью этого проходимца, авантюриста и негодяя ему удастся вновь войти во власть и послужить Родине» (С.В. Ильин «Витте». М. 2006. С. 477).
Все эпитеты и оценки мы оставляем на совести этого московского профессора. Позволим только себе заметить: процитированный пассаж в книге не подкреплен ни единым источником.
Единственная «опора» его в крайне предвзятом мнении главного редактора «Биржевых ведомостей» злобного русофоба еврея С.М. Проппера: «Чтобы добиться власти, он не испугался в последующие годы лично и через жену вступить в связь с кругом Распутина - Вырубовой. […] Распутин был для него, насколько я знал Витте, лишь инструментом для достижения власти, и Витте был бы первым, кто устранил бы этого злого гения России» (С.М Проппер «Что не вошло в газету. Воспоминания главного редактора “Биржевых ведомостей”» // Б.В. Ананьич, Р.Ш. Ганелин «Сергей Юльевич Витте и его время». С. 413, 419).



Молебен перед наступлением в полках 37-й пехотной дивизии. На переднем плане генералы А.М. Зайончковский, А.М. Каледин и А.А.Брусилов. Карпаты. Лето 1916 г.

Как мы уже писали, дипломатический корпус «союзников» ясно осознавал опасность, исходившую от экс-премьера.
«Я думаю, - приходил к заключению М. Палеолог, - что если война для нас будет сказываться неблагоприятно, то в силу своего характера он вернется к активной государственной деятельности. Но я также думаю, насколько пагубным может быть распространение его идей о войне для страны со столь эмоциональным и нестабильным общественным мнением и насколько опасно было бы заявить русским людям, что “c этой глупой авантюрой необходимо покончить, как можно скорее”» (М. Палеолог «Дневник посла». С. 107).
Исследователи отмечают: «Последний год жизни графа С.Ю. Витте являлся, возможно, одним из самых насыщенных по числу приемов и визитов» (С.В. Ильин «Витте». С. 475). Более того: «…В последние недели жизни Витте […] напряженная политическая борьба, которую он вел, не прекращая, со времени своей отставки в 1906 г., достигла особой остроты» (Б.В. Ананьич, Р.Ш. Ганелин «Сергей Юльевич Витте и его время». С. 388).
«Немалым было мое удивление, - вспоминал владелец влиятельных “Биржевых ведомостей” С.М. Проппер, - когда моя жена позвонила мне в редакцию. Граф Витте, которого я уже давным-давно не видел, явился с визитом, желает меня видеть, хотел бы поговорить. Я пообещал скоро прийти. Редакционное здание было лишь через несколько домов от моей квартиры [3]. Я нашел Витте за беседой с моей женой. Присутствовали мой сын и одна из дочерей. Витте говорил напористо, постоянно обращаясь к моей жене, набрасывая картину за картиной. Он сомневался в любой возможности победоносного выхода из войны, предрекал поражение за поражением, расстройство финансов, внутренний раздор и смуты невероятного масштаба, революцию, крушение Династии и анархию, если вскоре не будет заключен мир. Его слова были прорицаниями Кассандры.
[3.] Пропперы проживали по адресу: Английская набережная, 62. Судя по данным наружного наблюдения, С.М. Проппер буквально со дня возвращения С.Ю. Витте в столицу регулярно посещал особняк на Каменноостровском проспекте. - С.Ф.
Когда он ушел, мои родственники спросили меня, что было целью этого визита и трагических возвещений. Я знал, что Витте не имел обыкновения делать что-либо без определенной цели. Мне было ясно, что предстоит его новое определение на службу, и что он вновь надеется выступить “спасителем России”. На этот раз Витте, может быть, добился бы своей цели, так как он созрел за годы изгнания, немилости и всеобщей к нему ненависти. […] Всеобщий мир был бы, конечно, установлен годами раньше и значительно сократил бы народам, прежде всего России, их страдания…
[…] Два дня спустя Витте вдруг тяжело заболел и еще через три скончался» (С.М Проппер «Что не вошло в газету. Воспоминания главного редактора “Биржевых ведомостей”». С. 419).
И всего-то на 66-м году жизни.
Предсмертная болезнь графа С.Ю. Витте была крайне непродолжительна. Даже свидетельства о диагнозе были крайне противоречивы… Удивительно и то, что причины смерти такого крупного государственного деятеля были неясны даже для тех, кому это полагалось знать в силу занимаемой должности. Вот запись в дневнике Петроградского городского головы графа И.И. Толстого: «Сегодня рано утром умер С.Ю. Витте, проболев всего 36 часов, кто говорит - от воспаления среднего уха и менингита, кто - от рака предстательной железы. (?)» (И.И. Толстой «Дневник. 1906-1916». СПб. 1997. С. 610-612).



С.Ю. Витте с внуком Львом Нарышкиным. Ницца. Один из последних снимков графа.

В русском обществе поползли слухи о том, что его отравили (А. Симанович «Распутин и евреи». С. 75). Утверждали, например, что он покончил с собой, когда узнал, что в распоряжении французских властей имелись «доказательства его сделок с Германией». Французский посол вынужден был отрицать эту, пусть и лестную для него, но всё же чушь. Ему не верили, говорили даже, что «общество предпочитает… выдумку… правде» (М. Палеолог «Дневник посла». С. 271).
В таких обстоятельствах вполне правомерен (и даже закономерен) вопрос: кому это было выгодно?
Последняя запись в дневнике полицейского наружного наблюдения: «В ночь на 28-е февраля, в 3 часа утра, “Хозяин” скончался» («Последний год жизни Сергея Юльевича Витте. По дневникам наружного наблюдения. 1914-1915 гг.» // «Исторический Архив». 2004. № 5. С. 56).
В субботу 28 февраля/13 марта 1915 г. М. Палеолог занес в свой дневник радостную новость: «Сегодня утром скончался граф Витте, почти скоропостижно, от мозговой опухоли. Ему было шестьдесят шесть лет. Телеграфируя об этой новости Делькассе, я прибавляю: большой очаг интриг погас вместе с ним» (М. Палеолог «Дневник посла». С. 262).
Это событие попало даже в дневник президент Франции Пуанкаре: «Узнали о смерти графа Витте. - Эта смерть чуть ли не имеет для Антанты значение выигранного сражения» (П.Л. Барк П «Воспоминания» // «Возрождение». № 164. Нью-Йорк. 1965. С. 88).
«Одним вредным для России человеком стало меньше», - отозвался орган Союза Русского народа газета «Русское Знамя» (Пг. 1915. 14 марта).
«…На этот раз Я уезжаю с таким спокойствием в душе, - читаем запись в дневнике Императора, - что даже Сам удивляюсь. От того ли это происходит, что я беседовал с Нашим Другом вчера вечером, или же от газеты, которую Бьюкенен дал Мне, от смерти Витте, а может быть, от чувства, что на войне случится что-то хорошее - Я не могу сказать, но в сердце Моем царит истинный пасхальный мир». В Царском дневнике смерть графа С.Ю. Витте осталась не отмеченной.
«В глазах Николая II, - вспоминал генерал В.И. Гурко, - Витте окончательно и безповоротно превратился в предателя, до такой степени, что когда в 1915 г. Витте скончался и весть об этом дошла до Ставки, где в то время пребывал Государь, Он выразился в том смысле, что, наконец, исчез опасный очаг смуты» (В.И. Гурко «Черты и силуэты прошлого». С. 536). Напомним, что похожее выражение («очаг интриг») по отношению к графу С.Ю. Витте применял французский посол М. Палеолог.
«Мне пришлось по долгу службы и по просьбе его вдовы графини Матильды Ивановны, - вспоминал П.Л. Барк, - передать Государю запечатанное сургучными печатями письмо ее покойного мужа, которое она нашла среди бумаг графа. Я задавал себе вопрос, о чем гр. Витте мог просить в своем предсмертном письме Государя. На ближайшей аудиенции я передал это письмо Его Величеству. Государь вскрыл его при мне и сообщил мне его содержание. Гр. Витте просил Государя разрешить его внуку Нарышкину прибавить к своей фамилии фамилию Витте с тем, чтобы его имя передавалось и последующим поколениям.
У графа было две дочери от первого брака. От второго брака с Матильдой Ивановной Лисаневич он не имел детей, но он усыновил дочь Матильды Ивановны от ее первого брака с Лисаневичем, Веру Лисаневич, которая вышла замуж за Нарышкина и имела одного сына Кирилла. Прочитав письмо, Император задумался и молчал несколько минут - потом спрятал письмо в один из ящиков письменного стола, сказав, что Он сообщит мне о Своем решении позже, и тут же добавил, что Кирилл Нарышкин, которому было тогда 14 лет, может быть, и не захочет прибавлять имя своего не прямого деда к своей фамилии, - тем более, что Нарышкины принадлежат к старой аристократии (мать Петра Великого была урожденная Нарышкина), а Витте был self made man [Человеком, который сам себя сделал (англ.)].
К просьбе Витте Государь более не возвращался. Очень возможно, что большие тревоги и заботы, которые Он переживал, отвлекали Его от этого дела, а может быть, и некоторая неприязнь по отношению к Витте была тому причиной» (П.Л. Барк «Воспоминания» // «Возрождение». № 166. Нью-Йорк. 1965. С. 97).
Сразу же после смерти графа его кабинет в особняке на Каменноостровском проспекте был опечатан, а 5 марта туда явились генерал-адъютант К.К. Максимович, князь Ю.Г. Трубецкой и представитель полиции. Был просмотрен архив покойного графа, значительную часть бумаг из которого увезли. Чиновники русского посольства в Париже произвели также тщательный осмотр виллы графа в Биаррице (Б.В. Ананьич, Р.Ш. Ганелин «Опыт критики мемуаров С.Ю. Витте». С. 300).



Вынос тела графа С.Ю. Витте из его дома на Каменноостровском проспекте.

Интерес Государя к бумагам, оставшимся после смерти графа С.Ю. Витте, не являлся чем-то из ряда вон выходящим. Так, после кончины министра внутренних дел Л.С. Сипягина и министра иностранных дел графа В.Н. Ламздорфа их архивы также были опечатаны, бумаги разобраны, а затем представлены Императору. Причем дневник Д.С. Сипягина был уничтожен Самим Государем (С.Ю. Витте «Воспоминания». Т. 2. М. 1960. С. 202-204, 313).
После кончины весьма близкого Императору князя В.П. Мещерского, по словам душеприказчика последнего Н.Ф. Бурдукова, сразу же после похорон Владимiра Петровича на его квартиру в Царском Селе пришел адмирал К.Д. Нилов с приказом Государя вскрыть письменный стол князя и забрать переписку его с Царем (Д.И. Стогов «Правомонархические салоны Петербурга-Петрограда». С. 23. Со ссылкой на: A. Spiridovitch «Les dernieres annees de la Cour de Tzarskoie Selo». Vol. 2. Paris. 1929).
При этом, однако, исследователи обращают внимание на одно немаловажное обстоятельство: распоряжение о бумагах графа С.Ю. Витте было дано Императором Николаем II накануне смерти экс-премьера (27 февраля в 2 часа дня) во время доклада министра внутренних дел Н.А. Маклакова.
В такой заблаговременности автор публикации не находит ничего необычного, в качестве примера приводя письмо Министра Императорского Двора барона В.Б. Фредерикса Петербургскому градоначальнику Д.В. Драчевскому от 30 ноября 1907 г.: «Ввиду тяжкой болезни князя Владимiра Петровича Мещерского Его Величеству благоугодно было, чтобы в случае смерти князя были приняты меры к охранению его бумаг, впредь до особого распоряжения». Князь тогда, как известно, остался жив, а когда в 1914 г. скончался, выяснилось, что наиболее ценную часть своего архива он укрыл в сейфе Немецкого банка в Берлине (Б.М. Витенберг «К истории личного архива С.Ю. Витте» // «Вспомогательные исторические дисциплины». Вып. XVII. Л. 1985. С. 252).
Хоронили графа С.Ю. Витте 2 марта 1915 года. Заупокойную Литургию и отпевание возглавил викарий Петроградской епархии епископ Гдовский Вениамин (Казанский) - будущий священномученик.
Погребли графа С.Ю. Витте на кладбище Александро-Невской Лавры. На черной гранитной плите, кроме обычных в таких случаях дат рождения и смерти, была высечена еще одна дата - 17 октября 1905 года.
Следующим в путь всея земли 11 сентября 1915 г. отправился еще в марте 1911 г., по требованию П.А. Столыпина, отставленный от дел Петр Николаевич Дурново.
И снова выгодная смерть!
На очереди оставался Г.Е. Распутин.
Следует признать, что после физического устранения с политической арены графа С.Ю. Витте, «союзникам» - с помощью своих агентов влияния и сочувствующих «общему делу» - удалось переключить внимание русской общественности с себя, как ввергших Россию в пропасть военных неудач, на Тех, Кто стоял во главе страны, и Их Друга, так же, как покойные граф С.Ю. Витте, П.Н. Дурново и князь В.П. Мещерский критически относившихся к «союзникам» и к самой войне как таковой.



Могила графа Витте в Александро-Невской Лавре.

«Внутреннее положение, - писал английский посол, - тем временем всё ухудшалось и общее неудовольствие ведением войны выражалось в нападках на Государя и Государыню. Последнюю всегда называли “немкой”, несмотря на то, что Она, как Она Сама мне говорила, порвала все свои связи с Германией. Распутина также обвиняли в том, что он подкуплен немцами, - обвинение, которое, сказать по правде, не было основательным. Он не состоял в непосредственной связи с Германией и не получал денег непосредственно от немцев, но его широко финансировали некоторые еврейские банкиры, которые, по всей видимости [sic!], были немецкими агентами. Так как он имел привычку повторять перед этими еврейскими друзьями всё то, что он слышал в Царском, и так как Государыня советовалась с ним по всем военным и политическим вопросам, многие полезные сведения доходили до немцев таким косвенным путем. Не будучи их прямым агентом, он однако оказывал им услугу, дискредитируя Царский режим и подготавливая этим путь к революции» (Сэр Джордж Бьюкенен «Моя миссия в России. Воспоминания дипломата». Т. 1. Берлин. 1924. С. 178).
Подробнее о формировании этого фантома в русском обществе (особенно активными ретрансляторами которого уже после революции не случайно были тесно связанные с Англией масон А.Ф. Керенский и извращенец и убийца старца князь Ф.Ф. Юсупов) мы рассказывали в серии наших книг о Г.Е. Распутине, включая завершающий серию книгу-альбом «Весь ветром подбит» (2015).

Продолжение следует.