РОССIЙСКАЯ ИМПЕРIЯ и||und DEUTCHES REICH (47)
«Немецкая точность и русская духовность» (окончание)
Отголоски искусственно раздутой в стране пропагандистской кампании достигали и Самой Государыни и Ее окружения, усложняя и без того непростое положение Императрицы.
«Больно, когда [Ее] клеймят за всякое слово, по-немецки произнесенное, - читаем запись о Государыне в дневнике старшей сестры Собственного Ее Величества лазарета в Царском Селе В.В. Чеботаревой за 17 июля 1915 г. - У нас я только раз слышала фразу, к Евгению Сергеевичу (Боткину, Лейб-медику. - С.Ф.) обращенную. Нужно было обменяться впечатлением о больном - Боткин по-французски не говорит. Оказывается, негодяй Сперанский раззвонил по всему Царскому. А как иногда Девочки со свойственной Им живостью могут сделать больно. Вера Игнатьевна докладывала о свадьбе Лудера, в Павловске будет, там и старая его бабка живет, немка. И, улыбаясь, добавила: “Последнее тщательно скрывается”. - “Еще бы не скрывать, вполне его понимаю, еще, пожалуй, настоящая кровожадная немка”, - выпалила Ольга Николаевна» (В. Чеботарева «В Дворцовом лазарете в Царском Селе. Дневник: 14 июля 1915-5 января 1918». Публ. В.П. Чеботаревой-Билл. Прим. Д. Скалона // «Новый Журнал». № 181. Нью-Йорк. 1990).
Иллюстрация из московского журнала «Заря». 1915 г.
Непонятно, зачем понадобилось снимать эту памятную доску в честь Императора Александра I, установленную самими немцами и судя по всему не собиравшимися ее демонтировать, а потом еще и выставлять ее на выставке трофеев.
Следы подобных разговоров Дочерей, безусловно, ранивших любящее сердце Государыни, запечатлены в письме Великой Княжны Татьяны Николаевны и ответе на него Матери. (29.10.1914): «Пожалуйста прости меня, дорогая Мама, если когда-нибудь невольно я обидела Тебя, сказав что-нибудь о Твоей прежней родине, но, в самом деле, если я действительно что-то говорю не подумав, что могу Тебя задеть, это потому что, когда я думаю о Тебе, я представляю, что Ты наш Ангел, дорогая Мама, что Ты русская, и всегда забываю, что это не всегда было так, что у Тебя была другая родина, прежде чем Ты приехала сюда, к Папе. Пожалуйста, прости меня, Дорогая». (29.10.1914): «Спасибо, Солнышко, за твои любящие слова. Вы, девочки Мои, Меня не обижаете, но те, кто старше вас, могли бы иногда и думать… но всё вполне естественно. Я абсолютно понимаю чувства всех русских и не могу одобрять действия наших врагов. Они слишком ужасны, и поэтому их жестокое поведение так Меня ранит, а также то, что Я должна выслушивать. Как ты говоришь, Я вполне русская, но не могу забыть Мою старую родину» (Государыня Императрица Александра Феодоровна «Дивный свет. Дневниковые записи, переписка, жизнеописание». М. 1999. С. 350-351).
Трудно себе это представить, но Венчанная Церковью Императрица Всероссийская вынуждена была оправдываться не только перед Своими подданными, но и перед горячо любившими Ее Детьми!
Похороны русского офицера, скончавшегося в австрийском плену. 1915 г.
Подобные тщательно культивируемые настроения должны были в конце концов приобрести совершенно конкретные очертания. Ведь куда-то всех вели. У движения была цель. Так и произошло.
Принятый 13 августа 1915 г. французским послом для конфиденциальной беседы правый общественный деятель А.Н. Брянчанинов [1] в следующих выражениях «восхвалял те чудодейственные явления возрождения», которые, по его мнению, сулило «всенародное восстание»: «По самому верху, по голове, вот куда нужно было бы ударить прежде всего. Государь мог бы быть оставлен на Престоле: если Ему и не достает воли, Он в глубине души достаточно патриотичен. Но Государыню и Ее сестру, Великую Княгиню Елизавету Феодоровну, нужно заточить в один из монастырей Приуралья, так, как сделали бы при наших древних, Великих Царях. Затем - весь потстадмский двор, вся клика прибалтийских баронов, вся камарилья Вырубовой и Распутина - все они должны быть сосланы в отдаленные места Сибири» (М. Палеолог «Дневник посла». С. 338).
[1.] Александр Николаевич Брянчанинов (1874-1960) был офицером гвардейской конно-артиллерийской бригады и (весьма короткое время) атташе российского посольства в Париже. В 1897 г. ушел с государственной службы, был избран в Псковское земство, занявшись журналистикой. В 1912 г. вошел в так называемую «группу прогрессивных общественных деятелей», организованную непосредственно после начала Балканской войны по инициативе М.М. Ковалевского и П.А. Лаврова и ставившую одной из своих задач обсуждение вопросов, относящихся к войне на Балканах. Свои политические взгляды сам Брянчанинов формулировал следующим образом: «Величие России, неразрывно связанное с гегемонией России в славянстве». В 1913-1916 гг. издавал в Петербурге еженедельник «Славянское Звено».
Современник характеризовал Александра Николаевича Брянчанинова, сына Рязанского губернатора, как «честолюбивого политикана, не сумевшего пристроиться ни к какому определенному политическому течению» (В.И. Гурко «Черты и силуэты прошлого». М. 2000. С. 282). Известно, например, что он был гласным псковского губернского земства, членом «Союза земцев-конституционалистов». По данным заведывавшего заграничной агентурой Департамента полиции Л.А. Ратаева, он был «убежденным и деятельным масоном», стремился воздействовать на высшее общество» («Оккультные силы России». Под ред. А.Д. Балабухи. СПб. 1998. С. 630). Состоял в партии кадетов, был сотрудником газеты «Речь». С.Ю. Витте писал о нем: «крайне неспокойный, всюду суется, не без способностей, но весьма неосновательный и легкомысленный» («Из архива С.Ю. Витте. Воспоминания». Т. 2. СПб. 2003. С. 155). Впоследствии А.Н. Брянчанинов сменил фронт. В 1909 г. он входил в главную палату Союза Михаила Архангела. Был завсегдатаем салона графини С.С. Игнатьевой, сам открыл в Петербурге салон религиозно-славянофильского толка, располагавшийся в т.н. «малом Горчаковском особняке» (А.Н. Брянчанинов был женат на внучке канцлера, князя А.И. Горчакова) на Большой Монетной улице против Императорского Александровского Лицея.
Один из его посетителей так описывал царившую там «религиозную» атмосферу: «…За столом в нише между тяжелыми, почти во всю стену, занавесками, - княжеский трон. Это было место, где представители всех религий могли вступать в собеседования между собою. Здесь вылощенные в крахмальных воротничках и шелковых рясах столичные православные священники (Васильев и братья Журавские) мирно беседовали с католическим аббатом и с членами общества Восточной звезды» (Д.И. Стогов «Правомонархические салоны Петербурга-Петрограда (конец XIX - начало ХХ века)». СПб. 2007. С. 269). Просто не верится, что это был близкий родственник святителя Игнатия, отличавшегося, как известно, весьма строгими взглядам на такого рода общение.
«…На его собраниях, - утверждал Л.А. Ратаев, - начинают всё чаще и чаще появляться лица титулованные или носящие громкие дворянские фамилии, как, например, Кугушевы, Толстые и т.п. Будет весьма печально, если благодаря этим стараниям масонство внедрится в высшие слои русского общества. Тогда оно может сделаться предметом моды и снобизма и борьба с ним будет весьма затруднительна» («Оккультные силы России». С. 630). Летом 1914 г. А.Н. Брянчанинов откликнулся гнусной статьей на покушение на Г.Е. Распутина (А.Н.Б. «Звенья жизни» // «Новое Звено». 1914. № 28. С. 1-28). После революции находился в эмиграции во Франции.
Когда два дня спустя Палеолог изложил эти планы Брянчанинова Великому Князю Павлу Александровичу, последовала весьма примечательная реакция: «Что! Заточить Императрицу в монастырь!.. Они считают, что Император позволит кому-нибудь тронуть Его Супругу? О, нет!.. Тогда они должны будут убить Императора и свергнуть Династию…» (М. Палеолог «Дневник посла». С. 345). И, однако, вот какие разговоры могли вести Члены Императорского Дома с послами иностранных держав.
При этом следует указать и на то, что антидинастическая пропаганда носила весьма избирательный, строго дозированный характер, что заставляло подозревать в первооснове ее отнюдь не стихийные причины. В известных до сих пор историкам документах не зафиксированы высказывания, скажем, против вдовствующей Императрицы, Николаевичей, Михайловичей, Константиновичей или Владимiровичей. В основном, все они адресованы Царю, Царице, сестре Государыни - Великой Княгине Елизавете Феодоровне. Встречается выражение недовольства еще лишь Великой Княгиней Марией Павловной старшей - одной из значительных (в силу ума и авторитета ее покойного супруга, Великого Князя Владимiра Александровича) фигур Дома Романовых.
«Говорят, - записал 8 марта 1915 г. в дневнике Л.А. Тихомиров, - генерал По [2] приехал специально для сообщения французских сведений о ряде крупных и даже “высокопоставленных” изменников, передающих наши секреты немцам. В том числе называли будто бы и Великую Княгиню Марию Павловну…» («Дневник Л.А. Тихомирова. 1915-1917 гг.» С. 46-47).
[2.] Дивизионный генерал. Возглавлял французскую военную миссию в России. В письме одной петербуржанки слух этот передавался следующим образом: «…Генерал По привез и вручил лично Государю список 42 лиц изменников, продающих своих собратьев за немецкое золото. Сведения французы забрали у одного из важных пленных. Во главе стоит Мясоедов, близкий человек Военному министру, который давал немцам знать расположение войск и указывал, где их мало» (В.И. Колоницкий «“Дело Мясоедова” в общественном сознании (1915-1917)» // «Старцевские чтения 2006». СПб. 2007. С. 137). - С.Ф.
Немецкая открытка периода Великой войны.
Об отношении к войне Царского Друга мы подробно писали в нескольких книгах нашего расследования. Вот и еще несколько свидетельств о взглядах Григория Ефимовича по этому поводу.
«…Монархисты, - говорил он, - никогда не должны воевать между собой и всегда хорошо между собой уживаться. Поэтому Россия должна как можно скорее помириться с Германией» (А. Симанович «Распутин и евреи». С. 92).
По свидетельству А. Симановича, «он всегда стоял за немедленное заключение мира, даже при самых плохих условиях. По его мнению, любой мир для России был лучше, чем война. Когда Россия опять окрепнет, тогда и можно будет вновь пересмотреть мирные условия.
На заявления, что о немедленном заключении мира не может быть и речи и поэтому за него и не стоит выступать, Распутин всегда отвечал:
- Я ничего не боюсь. Я плохого ничего не хочу. Никто не имеет права уничтожать человеческие жизни. Существуют люди, которые занимаются посредничеством в денежных делах, в продажах домов и земель. Я хочу быть только посредником заключения мира. Даже Папа говорит, что я прав и должен остаться нейтральным…
Утверждение Царя, что Он не прекратит войны, пока последний германский солдат не оставит Русскую землю, не влияло на Распутина.
- Царь мог и это сказать. Он хозяин Своего слова. Если Он его дал, то Он может его и взять обратно. Если Он что-нибудь приказал, то новым приказом Он первый может отменить. Он Царь и может всё» (Там же. С. 98).
Однако возможности это одно, а реальность, всё же, иное и с этим приходилось считаться. В письмах Государыни отражены некоторые взгляды Г.Е. Распутина на конкретные события на фронте.
(20.4.1915): «Анина тетя поспешно вернулась из Митавы, губернатор тоже выехал в панике со всеми документами - немцы идут! - Наших войск там нет! Думаю, что германские разведчики уже под Либавой. Я уверена, что они хотят высадить массы своих бездействующих моряков и другие войска, направить их вниз на Варшаву с тыла или вдоль побережья. Это Мне уже с осени всё приходило в голову. - Наш Друг считает их страшно хитрыми, находит положение серьезным, но говорит, что Бог поможет. […] Мы не должны позволять им разрушать наши города, не говоря уж об убийстве мирных жителей».
Молебен на фронте.
Приходилось считаться и с запущенными в общество слухами.
(5.4.1916): «Если Шав[ельский] заговорит о Нашем Друге или митрополите, будь тверд и дай ему понять, что Ты их ценишь и что Ты желаешь, чтоб он, услышав истории о Нашем Друге, энергично заступился бы за Него против всех и запретил говорить об этом. Они не смеют говорить, что у Него есть что-либо общее с немцами. Он великодушен и добр ко всем, каким был Христос, независимо от религии, каким и должен быть истинный христианин. И раз Ты находишь, что Его молитвы помогают переносить испытания, - а у Нас было довольно примеров, - они не смеют говорить против Него, - будь тверд и заступись за Нашего Друга».
Небезынтересны также взгляды Г.Е. Распутина на роль немцев в экономике России, на т.н. «немецкое засилье» и вообще на будущее русско-германских торгово-промышленных связей.
Знавшие его люди подчеркивали, что «Распутин был очень высокого мнения о земледельческих способностях и благосостоянии немецких колонистов. Их чистоплотность и опрятная добротная одежда сильно выделяли их среди русских крестьян.
Попадая в немецкую колонию, Распутин всегда удивлялся богатству их стола. Его особенно поражало, что колонисты пили не только чай, но и кофе. Эти наблюдения сильно врезались в душу Распутина, и при разговорах с русскими крестьянами он всегда заводил разговор о благосостоянии немецких колоний. Он советовал русским брать в жены девушек из немецких колоний. Такие браки оказывались всегда как-то очень счастливыми.
- Крестьянин рад, - говорил он, - если у него в доме немка, тогда в хозяйстве порядок и достаток. Тесть гордится такой снохой и расхваливает ее перед своими соседями.
Уважение Распутина к Германии возросло еще больше после того, как Распутин узнал, что большинство употребляемых русскими крестьянами земледельческих машин германского происхождения. […]
- Русский, - говорил он, - привык к немецким товарам. Немецкие купцы поставляют хорошие товары и идут покупателям всячески навстречу. Немец умеет работать. Если в деревню попадает германский военнопленный, то бабы стараются заполучить его в свою избу, потому что он хороший работник» (А. Симанович «Распутин и евреи». С. 97-99).
Пасхальная служба в австрийских войсках. Восточный фронт. 1915 г.
«- И каким путем, - рассуждал Григорий Ефимович, - прогнать из России всех немцев? Что делать с немецкими мастеровыми и купцами?
Не помогало и разъяснение, что Царь Своими словами не хотел задеть русских немцев и говорил только о германских солдатах. Он хитро улыбался и говорил, что он не видит разницы между русскими немцами и германцами. Оба они преследуют одну цель лишь с той разницей, что одни работают кулаком, а вторые деньгами и головой» (Там же. С. 98).
Эти мысли Г.Е. Распутина, пусть и сохранившиеся в далеко не самых надежных источниках, удивительным образом схожи с рассуждениями Государыни из Ее писем.
(2.9.1915): «У Меня теперь новые чернила, оказывается, прежние были нерусские. Меня всегда огорчает, когда Я вижу, как плохо то, что здесь выделывается, всё приходит из заграницы, даже самые простые вещи, как, например, гвозди, шерсть для вязания, металлические вязальные спицы и всякого рода необходимые вещи. Дай Бог, чтобы после того, как кончится эта ужасная война, можно было добиться, чтобы фабрики производили кожаные изделия и сами производили меха».
(9.9.1915): «Никогда нет здесь порядка! Меня это приводит в отчаяние; этому мы должны были бы научиться у немцев».
(16.9.1915): «Всё-таки колоссально то, что немцы должны сделать, и нельзя не восхищаться, как превосходно и систематично у них всё организовано. Если бы наша техническая часть была так хороша, как их, которая, конечно, есть результат длительного обучения и подготовки, имей мы такое же количество железных дорог, война уже давно была бы окончена. Наши генералы недостаточно хорошо подготовлены, хотя многие из них участвовали в японской войне, а немцы долгие годы не вели войны. Многому хорошему и полезному для нашего народа мы можем у них научиться, но от многого надо отвернуться с отвращением».
Германские солдаты на привале в дюнах на пути к Либаве. 1915 г.
«Немецкая точность и русская духовность в союзе меж собой могли бы дать мiру образец симфонии государства и личности, труда и молитвы, союза небес и земли…», - так уже в наши дни пишет потомок вятских крестьян - известный современный русский писатель (В. Крупин «Четыре немецких пишущих машинки. Рассказ» // «Завтра». 2012. № 22. Май-июнь. С. 6). Неслучайное созвучие сто лет спустя…
Другая неожиданность - мнение о Григории Ефимовиче Адольфа Гитлера, считавшего Царского Друга той «силой, которая могла бы привить славянскому элементу здоровое приятие жизни» (Эрнст Генри «Заметки по истории современности». М. 1970. С. 148). Словам этим можно верить, поскольку приведены они в книге известного коммуниста-антифашиста Эрнста Генри (в отрицательном, разумеется, контексте).
При этом приходится удивляться пониманию автором приведенного высказывания самого Г.Е. Распутина, ибо литература о Царском Друге на немецком языке носила, как и повсюду, тенденциозный, клеветнический характер.
Книги о Г.Е. Распутине в Германии появились, начиная с 1917 г. Перечислим некоторые из них: R. Lensky, M. Feh-Pahlen «Rasputin. Leben und tragischer Tod des Wundermönches am Zarenhofe». Berlin. 1917; George Thompson «Der Zar, Rasputin und die Juden. Meine Erlebnisse und Erinnerungen aus der Zeit vor und während des Krieges, vor und während der Revolution». Hamburg. 1922; Otto Freiherr von Taube «Rasputin». München. 1925; R. Fülöp-Miller «Der heilige Teufel Rasputin und die Frauen». Berlin. 1927; H. Th. von Zancka «Rasputin. Russische Sittenbilder nach den Erinnerungen eines Ochrana-Agenten». Berlin. 1927; A. Dresler «Rasputin. Der heimliche Zar. Vom Auftauchen bis zur Ermordung». München. 1929; K. Noetzel «Rasputin». Lübek. 1935; R. Kummer «Rasputin, ein Werkzeug des judentums». Nürnberg. 1939; E. Seraphim «Russische Porträts. Die Zarenmonarchie bis zum Zusammenbruch». Leipzig. 1943. 1. S. 193-212 (подборка материалов из мемуарной литературы); 2. S. 110 и след. (указатель литературы).
Выходили в Германии в этот период и переводы на немецкий язык книг, содержащих информацию о Г.Е. Распутине: N. Sokolow «Der Todesweg des Zaren». Berlin. 1925; Rodzyanko «Erinnerungen». Berlin. 1926; Maria Solowiew-Raspoutina «Die Wahrheit über Rasputin. Aufzeichnungen seiner Tochter. Bearbeitet und herausgegeben von W. Krassow». Hamburg. 1926; A. Wyrubowa «Glanz und Untergang der Romanows». Zürich - Leipzig - Wien. 1927; A. Simanowitsch «Rasputin, der allmächtige Bauer». Berlin. 1928; F. Jussupow «Rasputins Ende». Berlin. 1928; Alexis Markow «Rasputin und die um ihn». Königsberg. 1928; S. Hoare «Das vierte Siegel. Das Ende eines russischen Kapitels. Meine Mission in Rußland 1916/17». Berlin - Leipzig. 1936; Gen. Spiridowitsch «Rasputin». Verlag Hallwag. Bern-Stuttgart. 1939. В 1943 г. в берлинском издательстве «Nibelungen» и амстердамском «Westland» были изданы «воспоминания» А. Симановича. Русский перевод названия этой книги звучит так: «Царь, колдун и евреи».
О некоторых из этих изданий мы уже рассказывали:
https://sergey-v-fomin.livejournal.com/209078.html
https://sergey-v-fomin.livejournal.com/209263.html
Адольф Гитлер и Ева Браун с девочкой. Фотография, захваченная в числе других американской военной разведкой в конце войны во Франкфурте, а затем проданная на аукционе. Собрание автора.
Возвращаясь к мнению, высказанному Гитлером, заметим, что оно было созвучно напутствию, которое князь Бисмарк дал будущему Императору Вильгельму II, которого его дед, Император Вильгельм I, отправлял в Петербург вручить достигшему совершеннолетия Наследнику Цесаревичу Николаю Александровичу орден Черного Орла: «На Востоке все люди, которые носят рубашку поверх брюк, порядочные люди. Но те, кто засовывает ее в брюки и к тому же еще имеют орден на шее, - это уже свиньи» («Вильгельм II. События и люди 1878-1918. Воспоминания. Мемуары». С. 13).
Однако взгляды Г.Е. Распутина на суть отношений русских с немцами были много глубже и многогранней.
«…Крестьянство наше, - обращался к Григорию Ефимовичу его собеседник в январе 1913 г., - не всегда умеет пользоваться полезным, а русские вообще не могут обойтись без иностранцев - вот что прискорбно, и везде мы оттерты от дела и поставлены на задний план. - Эту обычную и любимую тему моих собеседований я поднял вновь, оставшись лицом к лицу с подлинным, как мне показалось, представителем русского народа.
- Беды в этом большой нет, - спокойно возразил мой собеседник. - Разве в этом их сила? Все равно от них ничего не останется. Как-нибудь потом вспомнят, что были, а их уже и не будет. А что иностранцы идут к нам - это хорошо, потому что русский народ хороший - дух в нем выше всего. Самый плохой человек у нас, а лучше духом, чем иностранец. У них машина. Вот они чувствуют это, и сами идут к нам за духом. Одной машиной не проживешь. Кажется, всё хорошо кругом, а в самом человеке у них ничего. Вот что главное» (Д. Разумовский «С Григорием Распутиным» // «Дым Отечества». 1913. № 4. С. 7).
Продолжение следует.