ВОИТЕЛЬНИЦА (6 глава)
Барон Юлиус Эвола.
«…И после смерти спорить с бароном»
Ведет их всё тот же кромешный
Безумный барон безутешный.
Алексей ШИРОПАЕВ
Но прежде, чем Виктория ощутила в себе силу вести других, она сама должна была побывать в том зазеркалье.
Ее Вергилием, главным проводником в Вечное царство теней стал итальянский философ барон Юлиус Эвола (1898-1974). Не он сам, конечно, а его произведения.
Это искусство -
Быть посвященной
И после смерти
Спорить с бароном…
Именно этот столп Традицонализма и стал главным автором, которого переводила В. Ванюшкина. Перечислим лишь наиболее известные изданные ее переводы: «Оседлать тигра» (СПб. 2005), «Фашизм: критика справа» (М. 2005), «“Рабочий” в творчестве Эрнста Юнгера» (СПб. 2005), «Люди и руины» (М. 2007), «Лук и булава» (СПб. 2009).
Вот как вспоминал те отдалившиеся уже от нас времена, когда Виктория делала первые свои творческие шаги, один из ее знакомых: «Моя каморка на Пятницкой, начало 1997 года. Только что купил новый компьютер. Интернета еще не было (молодежь не поверит!). Вика пришла оцифровывать свои переводы. В процессе яростно поругались о смыслах слов Эволы и она убежала, заявив мне, что я тупой идиот и ничего не понимаю в фашизме! На следующей неделе оцифровывали следующую главу... Вот такие лихие 90-е!»
Эволу, советовала она, «надо просто прочитать, дабы не выставлять себя на смех».
И о том, как читать (6.9.2011): «Эволу надо прочитать слева. Не с позиции эгалитаризма, прогрессизма или гуманизма, такое прочтение просто невозможно. Под “левым” мы имеем в виду - против буржуазии, капитализма и либерализма. Это тоже не само собой разумеется. У Эволы есть “Ориентации” и “Человек среди развалин”, которые однозначно дают понять: буржуазия лучше пролетариата, а капитализм - социализма».
Ну, а теперь самое время сказать хотя бы несколько слов и о самом объекте ее интереса.
После второй мiровой войны для европейской новой правой и, в частности, для Юлиуса Эволы, казалось, всё кончено. В лучшем случае им оставалось предаваться воспоминаниям да потихоньку писать в стол.
Однако уже в 1950 г. Эвола напрямую обратился к молодежи - «поколению, не успевшему проиграть войну». Он написал небольшую брошюрку «Ориентации», в которой кратко изложил «основные направления возможного культурно-освободительного действия». Именно с перевода этой брошюры в 1995 г. начала свой путь В. Ванюшкина.
Власти Италии решили не давать спуску барону. В октябре 1951 г., по словам Виктории, его втянули в процесс, «как “активного вдохновителя” и “апологета фашизма”. На суде Эвола выступил с речью в свою защиту: “Я заявил, что приписывать мне фашистские идеи нелепо, ибо отстаиваемые мною принципы… принадлежат великой европейской политической традиции… и я готов отстаивать правые взгляды на доктрину государства. Вы вольны осудить эти взгляды, но в таком случае на скамье подсудимых должны оказаться вместе со мной Платон и Меттерних, Бисмарк и Данте и т.д.”. Обвинение было снято».
После этой небольшой книжки последовали другие работы: «Люди и руины» (1953), «Рабочий в мiровоззрении Эрнста Юнгера» (1960), «Оседлать тигра» (1961), «Путь киновари» (1963), «Фашизм с точки зрения правых» (1964), «Лук и булава» (1968). Все их, так или иначе, перевела Виктория.
В 1968 г. Европу, как известно, накрыла волна бурного моложенного протеста против «общества потребления», вызвав неожиданный интерес к трудам Ю. Эволы.
С началом перестройки пришел барон и в Россию. Сделано это было усилиями многих. Но приоритет в этом, по праву, принадлежит Виктории Ванюшкиной.
Осуществить это было не так уж просто. Имя Эволы, отмечал Глеб Бутузов, автор предисловия к одной из его книг, опубликованной в переводе В. Ванюшкиной, «должно стоять в первой строке всякого упоминания о традиционализме рядом с именем Рене Генона; это его место по праву. Однако многие современные ученые и публицисты не хотят этого делать не только в печати, но и в частных разговорах, при одном упоминании о бароне Эволе начиная боязливо оглядываться по сторонам. В одной интернет-дискуссии популярный американский писатель Уильям Кеннеди, автор книги “Ложа Люцифера”, запретил автору данного предисловия упоминать имя Юлиуса Эволы “рядом с именем мирного философа”, то есть Р. Генона, каковая характеристика весьма показательна» (Бутузов Г. Защита крепости // Эвола Ю. Лук и булава. СПб. 2009. С. 9-10).
Виктория работала над книгами Эволы, и с каждым новым переводом любимого ею автора менялась сама.
В этом итальянском аристократе она неожиданно обнаружила созвучие себе: своим взглядам на мiр, на себя, на окружающих.
« Я общался с нею, - вспоминал Сергей Корнев, - не только в сети, но и в оффлайне, в основном на презентациях журнала “Иначе” (в 00-е годы). Как ни странно говорить это о женщине, но общее впечатление, оставшееся у меня от Виктории, можно выразить одной фразой: Мужество, в высоком и благородном значении этого слова. Не случайно она изучала и переводила Эволу: подобное тянется к подобному».
«В особых случаях», писали о Виктории, случается «“породнение с объектом исследования”, принятие посылов и максим текста в качестве собственных убеждений...»
Это породнение хорошо видно на примере ее очерка с символическим названием «Юлиус Эвола - воин Традиции» (2002).
«Он говорил, - писала она там, - что его жизнь предопределили две внутренние склонности, проявившиеся в нём с самых ранних лет, а именно: тяга к трансцендентному и предрасположенность к кшатрийскому образу действия. В своей автобиблиографической книге “Путь киновари” он писал: “Вполне очевидно наличие определённой противоположности этих двух склонностей. Если тяга к трансцендентности порождала чувство отрешенности от реальности…, то кшатрийская позиция влекла меня к действию, свободному утверждению, сосредоточенному на Я. Возможно, примирение этих двух стремлений стало главной экзистенциальной задачей всей моей жизни”...»
Интересно, что в своем эссе «Кровожадный барон» (1973) Ю. Эвола отмечал в бароне Унгерне фон Штернберге черты человека «безграничной смелости, но одновременно и безграничной жестокости», характерными чертами которого было «совершенное презрение к смерти» и «квазимистические качества».
Барон Р.Ф. Унгерн фон Штернберг.
В той же книге «Путь киновари» философ признавался, что неизменно следовал правилу: «не уклоняться от опасности, но напротив, искать её, бросая безмолвный вызов судьбе».
Согласно с этим В. Ванюшкина в одной из своих статей подчеркивала: «…Воин это не просто человек, участвующий в войне, но особое состояние духа. Можно быть воином и в мирное время. Его поведение диктуется прежде всего ощущением реальности смерти, постоянной готовностью умереть в нужный момент (состояние абсолютно чуждое большинству современных людей). Благодаря этому возникает и особое восприятие мiра. Подобной тип человека безусловно не является гуманистом; человек не может оставаться высшей ценностью, когда стоишь лицом к лицу со смертью. Превыше всего для него стоят честь, дисциплина, умение приказывать и подчиняться. Он способен признать авторитет, распознать в другом существе (под условным названием человек) высший тип и свободно (понимая свободу как внутреннее, а не внешнее понятие) и добровольно подчиниться ему».
Она и сама была такой: «Хрупкой фигуркой с мечом». Хрусталь и Сталь. Женственность и Мужественность. Молодость и Мудрость.
«Юзерпик (или «аватара») Виктории. Картинка под которой ее знало интернет-сообщество. Это фото с мечом было сделано на ее даче в Красной Поляне.
Сродство душ и судеб можно увидеть во многом.
Как известно, Эвола был гибеллином (некоторые даже его называют «последним гибеллином Европы»). Этому вполне соответствуют убеждения В. Ванюшкиной, написавшей, пожалуй, одно из наиболее глубоких размышлений о Монархии в России, и о Царе-Мученике (его, как уже обещали, мы приведем позднее).
Сходствовали они и в вере, деле глубоко личном. Как известно, Эвола не принадлежал ни к какой определенной христианской конфессии, хотя и изменил со временем свое первоначальное отношение к христианству, будто бы несовместимому с Имперской идеей («Языческий империализм», 1928), многое поняв после того, как в 1930-х гг. пожил «инкогнито при монастырях различных орденов старого уклада: картезианцев, кармелитов и бенедиктинцев». Такой же внеконфессиональной христианкой, похоже, осталась, как мы уже говорили, и Ванюшкина.
Некоторые видели даже в самом ее уходе продолжение духовного родства с бароном и его творчеством. «Эвола, - писал в связи с этим Р.В. Багдасаров, - действительно на неё повлиял. Однако это не значит, что она была упёртой “эволисткой”. Отнюдь. Просто сила этого влияния была максимальной, другие - не добивали до этой глубины, и отсюда - экзистенциальный конфликт, нежелание “держаться за жизнь”...»
Несмотря на безусловный ее авторитет как крепкого переводчика, книги выходили не так часто. Вот ее реакция на появление последнего большого тома (8.4.2009): «Ура! Издали “Лук и булаву” Эволы. Где можно будет приобрести, сообщу буквально завтра-послезавтра».
Но Виктория никогда не унывала, к тому же обладала другим редким свойством: искренно умела радоваться за других. Сразу же после выхода книги Ю. Эволы «Мистерия Грааля», посвященной «гибеллинской традиции Империи», в переводе Дмитрия Зеленцова, она сделала такую запись в своем ЖЖ (10.4.2013): «Вышла!», сопроводив ее фотографией обложки.
Знаменательно, что последними книгами Ю. Эволы, над переводом которых трудилась В. Ванюшкина, стали основополагающий труд философа «Восстание против современного мiра» и «Путь киновари» - биографическая книга, в который автор подводил итоги своей жизни.
Первая ее часть, писала Виктория о «Восстании…», посвящена «рассмотрению “категорий традиционного духа”: царственности, закону, государству, империи, обряду и инициации, патрициату и рыцарству, кастам, пространству, времени, земле, отношениям между мужчиной и женщиной, войне, аскезе и действию. […] Книга строится на противопоставлении мiра Традиции и современного мiра, где последний рассматривается как железный век, время кали-юги, когда порядок уступает хаосу, дух - материи, человек скатывается к животному, а мiром правят золото и массы». Это был мiр ее идей, ее интересов!
К сожалению, перевод этой самой знаменитой книги Эволы не только не был завершен, но и вообще пропал…
О переводе автобиографической книги мыслителя Виктория сама сообщила своим знакомым и читателям, давно докучавших ее просьбами приняться, наконец, за нее (3.9.2010): «На радость некоторым, я, наконец, приступила к переводу “Пути киновари”, но сразу скажу, быстро не управлюсь, с текстом придётся возиться не по-детски».
О судьбе и этого перевода мы также пока ничего не знаем…
Будут ли найдены эти ее последние труды или ими воспользуются ее нечистые на руку коллеги, неизвестно, зато мы не сомневаемся: другим - напечатанным и известным пока что в электронном виде - суждена долгая жизнь, во всяком случае пока у нас в ходу будет русский язык. Ее наследие долго будет еще освещать дорогу путнику жаждущему, отправляющемуся в путь, чтобы обрести свой Грааль.
«Удивительно, - писал уже после ее кончины один из ее читателей, - но я никогда не обращал пристального внимания на Викторию Ванюшкину. (Вообще, мало внимания уделяю переводчикам!) А ведь ей мы столь многим обязаны! Редчайший женский тип по нынешним временам. В ней подкупает искренность и увлеченность, пусть и на грани своеобразной мании. На фоне всех актуальных деятелей, которые каждым вздохом профанируют правое движение, этот человек выделяется своей незаурядностью, подлинностью».
«Она ушла, - замечал близко знавший ее Е.С. Холмогоров, - оставив не только значительный вклад в корпус переведенных на русский важных для мiровой культуры и истории текстов - а это, если взять в совокупности, настоящий памятник трудолюбию и уму переводчика. Она еще внесла и личный вклад в формирование определенной интеллектуальной атмосферы в русском движении».
Продолжение следует.