АВГУСТЕЙШАЯ ЖЕРТВА РЕСТАВРАЦИИ (6)
Покушение на Герцога Беррийского. Париж. 13 февраля 1820 г.
РЕГИЦИД
Среди возвратившихся и получивших господствующее положение во Франции после Реставрации эмигрантов главенствовала на первых порах, как мы уже отмечали, партия ультрароялистов, стремившаяся к полному восстановлению дореволюционных порядков. Во главе этой партии стоял также уже упоминавшийся нами Граф д’Артуа.
Эта партия свергла министерство Талейрана - человека без стыда и совести, продавшего сначала Церковь (он снял с себя сан епископа), а затем - по очереди - революцию и пригревшего его Бонапарта.
Позиция Графа д’Артуа была подробно изложена им летом 1819 г. в разговоре со статс-секретарем Российской Империи графом И.А. Каподистрией, основные положения которого мы приводили в прошлом нашем по́сте.
Еще в 1818 г. Граф д’Артуа обратился к Людовику XVIII с «секретной нотой», в которой он писал, что Королевство, вследствие активной деятельности революционных элементов, находится, по Его мнению, на краю гибели. Для исправления же положения необходимо заменить министерство герцога Ришелье новым кабинетом, а также продлить военную оккупацию, ведь в случае эвакуации союзных армий может последовать взрыв якобинства, который отразится на всей Европе (А. Дебидур «Дипломатическая история Европы. Т. I. С. 119).
Эта борьба принимала порой острые формы. «В то время крайние, - писал французский историк, - которые имели - или воображали, что имеют - на своей стороне часть Королевской Гвардии, составили заговор с целью похитить министров и заключить их в Венсенский форт. После этого они должны были потребовать у Короля назначения нового кабинета, составленного из их собственных предводителей, и в случае отказа объявить Его неспособным к правлению и призвать к власти под именем Регента или Генерального Наместника Его Брата, Графа д`Артуа. Это была так называемая Conspiration du bord de l`eau по имени той террасы в Тюильри, где обыкновенно прогуливались самые ярые приверженцы этой партии. Этот заговор был раскрыт к концу июня 1818 г. …» (Там же. С. 435).
В то время в министерстве герцога Ришелье, по мнению роялистов, был человек весьма для них опасный. Речь о министре полиции Эли Деказе, известном своим либерализмом и принадлежностью к масонству. Сложность борьбы с ним состояла, однако, в том, что Деказ был фаворитом Людовика XVIII.
Сорок золотых франков времен Короля Людовика XVIII. 1820 г.
Король, как мы уже отмечали, был вынужден считаться не только с освободителями, но и с настроениями общества. Это, кстати говоря, понимали и наиболее мудрые из роялистов, причем задолго до начала процесса Реставрации.
«Должен признаться, - писал еще в 1813 г. граф де Местр, - при мысли о Реставрации, которую я желаю от всего сердца ради общего блага, меня не покидают сомнения касательно собственной моей судьбы. Думаю, Повелители наши отодвинут тогда нас в сторону (и правильно сделают) из страха не понравиться тем, в ком они будут нуждаться. Что есть смерть на поле брани по сравнению с подобной жертвой?» (Граф Жозеф де Местр «Петербургские письма». С. 234).
Трудно себе и представить как нелегко было таким, как автор этих слов, отойти в сторонку, пусть и вполне осознавая, что это необходимо для пользы дела. Сколь сильно было у того же графа де Местра монархическое чувство видно из многих опубликованных его писем. Вот строчки одного из них, написанные в июле 1811 г., буквально дышащие этой верностью: «Иссушение Августейшей и драгоценнейшей крови Бурбонов - эта вечная заноза в моем сердце. […] …Ежели бы мог я отыскать на Камчатке растение, которое принесло бы сына Герцогине Ангулемской (жене старшего отпрыска Графа д`Артуа. - С.Ф.), я отправился бы туда пешком, не заботясь даже окончить сие письмо…» (Там же. С. 172).
Что касается Деказа, то свою карьеру тот начинал еще при Наполеоне с должности советника Парижского суда, затем был старшим секретарем при дворе матери узурпатора - Летиции. В 1814 г. он примкнул к Бурбонам, за что неожиданно вернувшимся с острова Эльба Наполеоном был подвергнут изгнанию. После водворения «чудовища» на остров Св. Елены Деказ был назначен префектом полиции. Благодаря доверию к нему Людовика XVIII (последний именовал его Своим «сыном») Деказ по существу руководил всем Кабинетом, удалив из него «одного за другим последних союзников ультрароялистов» («История XIX века под ред. Лависса и Рамбо». Т. 3. С. 102-103, 105, 113).
Разумеется, полное возвращение к старине было немыслимо. О восстановлении феодальных прав нельзя было и думать. Даже вознаграждение эмигрантов за их потери в годы революции и террора не могло быть осуществлено в близком будущем, так как приходилось считаться с финансовыми затруднениями, созданными войной, уплатой контрибуции в 700 миллионов и содержанием иностранных оккупационных войск. Немыслимо было также отменить Кодекс Наполеона и другие законодательные акты, с которыми свыклось население. Возможны были лишь частичные реформы, к примеру отмена развода, осуществленная министерством герцога Ришелье в мае 1816 г. Однако и деятельность поднявших голову либералов была разрушительной для страны. Ведь воистину, когда отступаешь, невозможно уже остановиться!
После того, как герцог Ришелье подал в отставку, принявший ее Людовик XVIII составил в декабре 1818 г. новый Кабинет, номинально возглавлявшийся генералом Дессолем, а фактически - министром внутренних дел Деказом.
«Ришелье, - отмечают историки, - опирался на Санкт-Петербургский кабинет. Деказ же обращался за советами, а при случае - и за поддержкой, к Лондонскому Двору. Еще недавно Поццо ди Борго, посол Александра I, был постоянным советником Французского правительства и почти всегда его слушались. Теперь - представитель Англии сделался ближайшим доверенным Французского кабинета» (А. Дебидур «Дипломатическая история Европы». Т. I. С. 140).
Первые плоды деятельности новых людей во власти принесли выборы в сентябре 1819 г. в Палату депутатов. «Избирательная кампания, которую комитеты независимых вели с величайшей энергией, закончилась избранием 28 депутатов левой […] Чистых роялистов выбрано было только 5. Департамент Изер выбрал аббата Грегуара, бывшего члена Конвента, который в 1792 году первым потребовал отмены Монархии и предания суду Людовика XVI. Это избрание […] глубоко оскорбило Людовика XVIII…» («История XIX века под ред. Лависса и Рамбо». Т. 3. С. 112).
В России вся эта возмутительная история не осталась без ответа.
Еще в 1814 г. министр народного просвещения граф А.К. Разумовский утвердил избрание (в числе 28 «отличавшихся ученостью» лиц) аббата Грегуара почетным членом Казанского университета. Однако в 1821 г. известный русский правый деятель, попечитель Казанского учебного округа М.Л. Магницкий вымарал имя этого цареубийцы из списка, почитая «противным не только справедливости, но и наружной благопристойности иметь в сословии университета лицо, участвовавшее в страшном злодеянии».
Перед смертью в мае 1831 г. французское духовенство потребовало от Грегуара, в революцию ставшего «епископом», а при Наполеоне Бонапарте - «графом», отречься от присяги 1790 г., а когда тот отказался, - лишило его причащения и христианского погребения.
Что же касается Деказа, продвигавшего подобных депутатов, то после этих выборов он «не только не был отстранен, но скорее был даже официально призван на пост Председателя Совета Министров (ноябрь 1819 г.). Большинство изгнанников 1815 и 1816 гг. получило позволение вернуться во Францию. Некоторым из них было даже возвращено звание пэров; другие теперь впервые получили его» (А. Дебидур «Дипломатическая история Европы». Т. I. С. 141).
Специального внимания заслуживают упомянутые комитеты независимых. Они служили не только отстойником республиканцев, якобинцев и бонапартистов. «…Независимые имели свое тайное общество карбонариев (La Charbonnеrie - братство угольщиков), скопированное с итальянских карбонариев. […] …Целью их было низвержение Бурбонов.
Прием в тайное общество Рисунок немецкого художника Людвига Бургера.
“Принимая во внимание, - гласил устав, - что сила не есть право и что Бурбоны были возвращены во Францию иностранцами, карбонарии объединяются для того, чтобы вернуть французской нации свободное пользование правом, заключающимся в самостоятельном выборе подходящего для нее правительства”.
Общество разделялось на секции, насчитывавшие по 20 членов и называвшееся вентами (ложи); оно управлялось центральным комитетом, носившим название верховной венты (haute vente). Каждый участник общества вносил ежемесячно по одному франку и должен был иметь кинжал, ружье и пятьдесят патронов; он давал обещание слепо исполнять приказания неизвестных ему вожаков» («История XIX века под ред. Лависса и Рамбо». Т. 3. С. 95).
Между тем, находившийся уже во втором изгнании Наполеон, по обыкновению, пытаясь перевалить с больной головы на здоровую, утверждал: «…Из-за ошибок, совершенных во время Реставрации, популярным стало цареубийство, которое немного раньше было объявлено вне закона большинством населения страны» (Граф Лас-Каз «Мемориал Святой Елены». Т. I. С. 234).
Под прикрытием патриотической фразеологии снова поднимал свои головы масонский змий. Франция оставалась глубоко пораженной революционной заразой, отвергнув предоставленные ей возможности покаяться в грехе цареубийства, освободившись от последствий страшного преступления.
«Когда Людовик XVIII вернулся из изгнания, то генерал Бернонвилль поверг масонство к стопам Монарха, утверждая, что он наместник великого мастера, отвечает за масонство, как за самого себя. (Великим мастером в то время был Иосиф Бонапарт, брат Наполеона). […]
27 декабря 1815 года ложа “La Franche Amitié” открывала у себя памятник Людовику XVIII и брат оратор, возгласив трижды: “Да здравствует Король!”, обратился к масонам, сказав: “Вот - тот, кого после двадцатипятилетнего испытания послало нам Провидение, чтобы прекратить наши несчастья, исцелить нашу родину от болестей анархии и деспотизма!.. Вот - Король, братья! Какие трогательные воспоминания связаны с сим обожаемым изображением!.. Вот благородная глава его! Подумайте только, какие скорби наполняют его душу! Величайший Престол Европы опрокинут и под обломками его гибнут Король, Королева и Их Августейшая Сестра! Царственный ребенок умирает от нищеты и нужды в темнице! Франция покрыта тюрьмами и эшафотами! Самая чистая кровь розлита потоками! Алтари уничтожены! Божество отвергнуто!..”» (А. Селянинов «Тайная сила масонства». СПб. 1911. С. 78-79).
После всех этих слов остается разве что, посильнее ущипнув себя, задаться вопросом: «Верить ли ушам и глазам своим? Не они ли, масоны, делали всё то, чему так деланно возмущались в новых обстоятельствах?
Заседание масонской ложи. Английская литография. 1821 г.
Вся эта неразборчивость и всесмешение вполне закономерно привели к новому акту Регицида.
«Брат-погодок Людовика XVI, Луи-Станислав-Ксавье граф Прованский, стал Французским Королем Людовиком XVIII. И сразу перед ним стал вопрос о Престолонаследии. Не имея детей, Король возлагал надежды на племянников - сыновей здравствовавшего младшего брата, графа д`Артуа.
У старшего из племянников, женатого на своей двоюродной сестре Марии-Терезии, дочери казненного Людовика XVI, не было потомства, поэтому следовало срочно женить младшего - Шарля-Фердинанда Герцога Беррийского (1778-1820).
Герцог Беррийский в возрасте 18 лет.
Новый Король Франции обратил взоры на девятнадцатилетнюю [Великую Княжну Анну Павловну,] сестру Царя Александра I, Которому Бурбоны были обязаны возвращением Трона. И тут же, еще до отъезда из Англии в Париж, начал переговоры с русским послом Ливеном» (А. Данилова «Пять Принцесс. Дочери Императора Павла I». 2-е изд. М. 2001. С. 429).
Непреодолимым препятствием для этого брака явилось, однако, то, что оба Двора не пожелали сделать никаких уступок относительно религии супругов: католика и православной.
Шарль-Фердинанд Герцог Беррийский - второй сын графа Шарля д`Артуа, впоследствии Короля Франции Карла Х, коронованного 29 мая 1825 г. в Реймсе, и Марии-Терезы Савойской, родился 24 января 1778 года в Версале. Воспитывался вместе со старшим братом - Герцогом Ангулемским.
Герцог Беррийский.
С 1789 года он был в эмиграции в Турине, в 1792-1797 гг. служил в армии Принца Конде, а затем в Русской Императорской армии. С 1801 г. Герцог жил в Великобритании. Вернулся во Францию во время Реставрации Бурбонов. В 1815 г. после получения известий о бегстве Наполеона с острова Эльбы и высадки его во Франции Герцог Беррийский был назначен главнокомандующим Французской Королевской армией и парижским гарнизоном. По мере продвижения Наполеона к Парижу войска переходили на сторону императора, и герцог был вынужден покинуть Францию. Во время Ста дней находился в Генте. 16 апреля 1816 г. сочетался браком с Марией-Каролиной Неаполитанской (Бурбон-Сицилийской), дочерью будущего Короля Обеих Сицилий Франциска I.
Больше прав формально было у Его старшего брата - Герцога Ангулемского (1775-1844). Он так же, как и его брат Герцог Беррийский, в эмиграции состоял в армии Принца Конде, в 1795 г. поддерживал роялистское восстание в Вандее; 3 декабря 1800 г.участвовал в битве при Гогенлиндене на стороне антинаполеоновской коалиции.
В 1799 г. Герцог Ангулемский женился в Митаве, на территории Российской Империи, на двоюродной сестре Марии Терезе Шарлотте, чудом спасшейся Дочери Людовика XVI и Марии-Антуанетты.
В 1807 г., после Тильзитского мира, он был изгнан из России в Великобританию, где пробыл до 1814 г. Неоднократно он пытался вернуться в Россию для участия в Отечественной войне и Заграничном походе, но всякий раз получал отказ от Императора Александра I.
Луи-Антуан, Герцог Ангулемский. Последний Дофин Франции (1824-1830). В 1830 г., после отречения его отца Карла Х во время революции, в течение нескольких минут номинально Царствовал как Людовик XIX. С 1836 г. (после смерти отца) до конца жизни был Главой Французского Королевского Дома.
Однако брак Герцога Ангулемского не дал потомства. Именно поэтому все надежды на продолжении старшей ветви Королевской Династии Бурбонов сосредоточились на его младшем брате - Герцоге Беррийском.
Продолжение следует.