СОКРУШЕНИЕ «КОРОНОВАННОЙ РЕВОЛЮЦИИ» (1)
РЕГИЦИД
Эти наполеоновские главы - единственная часть готовившейся нами книги «Регицид», которые были обнародованы в январе-марте 2012 г. на страницах газеты «Русский Вестник».
Настоящая публикация нами исправлена, существенно дополнена и снабжена множеством иллюстраций.
Охотник за Королевской кровью (начало)
«Я знаю всё, что можно сказать противу Бонапарте: он узурпатор и убийца…»
Граф Жозеф де МЕСТР.
Часто нам не дано предугадать не только последствия тех или иных поступков людей, но даже, как сказал поэт, как наше слово отзовется…
По Компьенской конвенции 1764 г. и Версальскому договору 1769 г. Генуэзская республика уступила остров Корсику Французскому Королевству.
«Что выиграл могущественный Король Франции [Людовик XV], захватив крошечный островок, населенный дикарями? - задавался вопросом граф Ж. де Местр. - Он нашел там Бонапарте и привел его в Париж. Что выиграл Он, поддерживая бунт англо-американцев? Его офицеры привезли оттуда Революцию» (Граф Жозеф де Местр «Петербургские письма». СПб. 1995. С. 225).
Чего, прибавим мы, этот дед казненного в 1793 г. французского Монарха, Христианнейший Король Франции Людовик XV хотел добиться, когда посылал к вынужденным уступить России Крым туркам, к бунтовавшим полякам, и даже к Пугачеву (!) в качестве, как бы сейчас сказали, военных советников, своих офицеров? (П.П. Черкасов «Людовик XV и Емельян Пугачев. Французская дипломатия и восстание Пугачева (по документам дипломатических архивов Франции и России)» // «Россия и Франция XVIII-XIX века». Вып. 2. М. 1998. С. 21-46; «Отечественная война и русское общество». Т. I. М. 1911. С. 15, 17).
Ущелье Спелунка на острове Корсика.
http://kirill-anya.ru/2009/korsika/img/img_8526.jpg
Монарх этот писал в секретной инструкции Своему посланнику в Санкт-Петербурге: «Единственная цель Моей политики в отношении России, состоит в том, чтобы удалить ее как можно дальше от участия в европейских делах […] Всё, что может погрузить русский народ в хаос и прежнюю тьму, выгодно для Моих интересов» (П.П. Черкасов «“Спаси, Господи, корсиканца из рук нечестивых французов”. Екатерина II и Паскуале Паоли» // «Родина». М. 2011. № 3. С. 53-54).
Надеясь на свержение с Престола Императрицы Екатерины II, Людовик XV вплоть до 1772 г. категорически отказывался признать за Ней Императорский Титул.
Но - ах! - как часто бывает изменчива фортуна. Ведь недаром говорится - не рой другому яму…
Екатерина Великая, во время правления Которой в 1768 г. Франция при Короле Людовике XV аннексировала принадлежавшую Генуэзской республике Корсику, поневоле сочувствовала повстанцам, боровшимся за независимость острова.
Имея в виду возглавлявшего инсургентов генерала Паскуале Паоли, Государыня писала одному из Своих корреспондентов: «Я нынче всякое утро молюсь: Спаси, Господи, Корсиканца из рук нечестивых французов» (Там же. С. 55).
Пьер Уччиани «Залив Аяччо» (1884).
Любопытно, что как раз в это время (15 августа 1769 г.) в Аяччо, главном городе присоединенного к Франции острова появился на свет другой, впоследствии еще более известный, нежели генерал Паоли, корсиканец - Наполеон Бонапарт, роль которого (не зная о нем самом) мудрейшая наша Императрица весьма точно предсказала.
«…Никогда не известно, - писала Она 13 января 1791 г. одному из Своих корреспондентов, - живы ли вы среди убийц, резни и смятений притона бандитов, которые завладели правительством Франции и которые превращают ее в Галлию времен Цезаря. Но Цезарь их усмирит! Когда придет этот Цезарь? О, он придет, не сомневайтесь. Он явится» («Сборник Императорского Русского Исторического Общества». Т. 23. СПб. 1873. С. 503).
Дом, в котором родился Наполеон Бонапарт.
«Если Франция, - писала, развивая те же мысли, Государыня через три года, - выйдет из этого падения, она будет более могучей, чем когда-либо. Она будет покорной и нежной, как агнец; но ей нужен человек великий, умелый, отважный, превосходящий современников и, может быть, сам век; родился ли он или нет, придет ли он? Всё зависит от этого; если он явится, он поставит стопу перед будущим падением и оно остановится там, где он сыщется: во Франции или в другом месте» (Там же. С. 592).
А.И. Черный (Чернов). Портрет Императрицы Екатерины II. Миниатюра 1765 г.
Как писал поэт:
И обновленного народа
Ты буйность юную смирил,
Новорожденная свобода,
Вдруг онемев, лишилась сил…
А.С. Пушкин. Наполеон (1821).
И три года спустя:
Мятежной вольности наследник и убийца,
Сей хладный кровопийца,
Сей царь, исчезнувший, как сон, как тень зари.
А.С. Пушкин. Недвижный страж дремал (1824).
А четырьмя годами раньше:
И се - злодейская порфира
На галлах скованных лежит.
А.С. Пушкин. Вольность. Ода (1817).
Среди многочисленных памятников Наполеону в его родном корсиканском городе Аяччо есть, где он, вознесенный Революцией на трон «императора французов», находится в окружении своих братьев - Жозефа, Люсьена, Луи и Жерома, поставленным уже самим узурпатором «королями» Неаполя и Сицилии, Испании, Голландии и Вестфалии.
Своим положением всё это многочисленное семейство было обязано ему одному. Когда во время битвы при Ваграме пронесся ложный слух о гибели Наполеона, его сестра Полина не на шутку испугалась, воскликнув: «Без него нас всех перережут!» Представители этого корсиканского клана, неожиданно превратившегося в «императорскую семью», запечатлены в римских тогах, увенчанными лавровыми венками.
Отлитый из бронзы захваченных в 1859 г. Наполеоном III австрийских пушек памятник Наполеону и его четырем братьям установили на розовом корсиканском граните в Аяччо на площади Диамант, торжественно открыт 15 мая 1865 г.
Еще один монумент Наполеону в Аяччо был возведен в 1938 г. на площади Аустерлиц. Наполеон в том виде, каким он обычно находился на полях сражений, стоит на высокой пирамиде. На мраморных плитах в обрамлении двух лестниц, выбиты даты и названия всех битв, которые он выиграл.
Сохранился в Аяччо не только дом, в котором родился Наполеон, но также и грот, в котором, по преданию, он проводил в детстве всё свое свободное время. Рядом с ним установлен памятный знак в честь взятия Москвы…
Грот Наполеона.
Вот откуда и куда привело это в общем-то не очень заметное историческое событие: присоединение по Версальскому договору 1769 г. - после победы над войсками мятежной Корсиканской республики в сражении при Понте-Нову - острова к Французскому Королевству.
В опубликованных в 1796 г. в Гамбурге политических письмах французский публицист, убежденный монархист Жак Малле дю Пан (1749-1800) прочертил всю логику французской (впрочем, как и всякой другой) революции: «вслед за разгулом анархии приходит всемогущество санкюлотов, потом кинжалы их мятежных шаек, потом деспотизм их демагогов - деспотизм, который равным образом гнетет и палачей и жертв до тех пор, пока некий тиран не захватывает власть и не водворяет порядок, удушая всякую свободу» (В.Г. Моров «Ода Пушкина “Вольность” и “Арзамас”». М. 2009. С. 220).
Ну, а вот как описывал проложенный не только Францией и Европой путь к Узурпатору чиновник Министерства иностранных дел Российской Империи и консервативный мыслитель А.С. Стурдза (1791-1854): «С половины XVIII столетия богопротивный дух Французской революции начал выказываться в Европе, мало помалу овладел умами современников и, под личиной всеобъемлющей филантропии, произвел общее, тлетворное обаяние. Оно совершенно ослепило просвещенную Европу, по тому, что застало ее безнравственною и утомленною вековым борением светской власти с духовною, Вера, ведение и власть, знаменующие в гражданском быту коренные силы естества человеческого, находились тогда в непримиримом разрыве и взаимном проиводействии. Власти мiрские, низложив истощенную злоупотреблениями церковную власть на Западе, уже с безпокойством взирали на быстрые успехи заносчивого любознания, дотоле втайне подрывавшего основу Престолов и Церкви. Но было поздно: лжеименный разум уже торжествовал победу над изуверством и суеверием. Правительства сами благоприятствовали мнимому их искоренению; суемудрие, как союзник лукавый, вдруг обратил изощренный меч свой против мiрских властей, мечтавших видеть в нем противоборника одной власти духовной.
Всё, что до того времени казалось умствованием, теперь сделалось существенностью; развившаяся теория безбожия внезапно преобратилась в практическое безначалие. По закону строгой последовательности, умствователи XVIII века, отринув благое иго Царя Царей, смело посягнули на власть Его наместников. Сердца были приготовлены к сему превратным воспитанием, и, по приговору Небесного Правосудия, Французская революция началась с 1789 годом. […]
Клевреты Французской республики простерли влияние ее на Восток; гроза обложила весь небосклон нашего отечества […] Наконец революция олицетворилась и сосредоточилась в Наполеоне» (А.С. Стурдза «Воспоминания о жизни и деяниях графа И.А. Каподистрии». М. 1864. С. 188-189).
ЗВЕЗДЫ НАПОЛЕОНА:
Как бы впоследствии Наполеон не пытался внешне легитимизировать свое положение, он был законным сыном именно той безбожной революции.
Он и сам признавал это обстоятельство: «Общее дело века было победоносным, революция завершилась; единственное, что оставалось, так это примирение настоящего с прошлым - тем, что не было разрушено. Но эта задача принадлежала мне. […] Я стал аркой, соединившей Ветхий и Новый завет, естественным посредником между старым и новым порядком вещей. Я установил принципы и приобрел доверие приверженцев старого порядка, я отождествлял себя с приверженцами нового порядка. Я принадлежал обоим…» (Граф Лас-Каз «Мемориал Святой Елены». Т. II. М. 2010. С. 170).
Вещали книжники, тревожились цари,
Толпа пред ними волновалась,
Разоблаченные пустели алтари,
Свободы буря подымалась.
И вдруг нагрянула... Упали в прах и в кровь,
Разбились ветхие скрижали,
Явился Муж судеб, рабы затихли вновь,
Мечи да цепи зазвучали.
А.С. Пушкин. Зачем ты послан был и кто тебя послал? (1824).
Угол рабочего кабинета (принято считать, что это Болдино). На столе бюст Наполеона. Внизу портрет Булгарина. Рисунок Пушкина. Ноябрь. 1830. Атрибуция Т.Г. Цявловской.
Состоявший в 1807-1808 гг. при чрезвычайном после России во Франции граф А.Х. Бенкендорф так описывал царившие там в то время настроения: «Успехи, быстрые карьеры, пример Наполеона и его братьев, остатки революционного духа разрушали все препятствия на их пути; Бонапарт привил этим республиканцам вкус к званиям; увлечение равенством сменилось увлечением величием, они становились графами, герцогами, королями, он оставил каждому офицеру и каждому солдату возможность добиться этих отличий, являвшихся наградами за военные заслуги, все жаждали сражений; генералы, офицеры, солдаты, все они признавали за Наполеоном титул императора как залог их собственного возвышения к иностранным престолам» («Из мемуаров графа А.Х. Бенкендорфа» // «Российский архив». Вып. 18. Новая серия. М. 2009. С. 274).
Между тем следы революционных безчинств были еще слишком заметны: «В Лионе я прошел по городу для того, чтобы обнаружить ещё дымящиеся следы ярости и разрушений революции. Именем свободы и родины наиболее красивые кварталы этого несчастного города были целиком разрушены, их население ограблено, расстреляно или утоплено.
В то время, когда старый лионец показывал мне разрушения своего родного города, приехала свояченица Наполеона, королева Неаполитанская. Все колокола города сообщили жителям об этом великом событии. Магистрат, все городские власти бегом бросились выразить этой принцессе-выскочке чувства своего глубокого уважения.
Таким образом, двадцать лет разрушений, преследований и убийств произвели во Франции только смену династии, оставив в унижении и под самым ужасным деспотизмом даже самых отчаянных людей, которые не иначе, как со страхом произносили имя государя и его слуг» (Там же. С. 282).
ЗВЕЗДЫ НАПОЛЕОНА:
Никто не будет отрицать карьеристские устремления Бонапарта, однако при этом связь его с самыми крайними французскими революционерами столь же несомненна. «…Он несколько месяцев, - пишет Ипполит Тэн, - проводит в Провансе, как “любимец и ближайший советник Робеспьера младшего”, “почитатель” Робеспьера старшего, вступает в связь с [их сестрой] Шарлоттой Робеспьер в Ницце. (В память этой связи она получила от Бонапарта, когда тот стал консулом, пенсию в 3600 франков)» (И. Тэн «Наполеон». М. 1912. С. 15).
Об отношении его к вере можно судить по заявлениям, подобным вот этому, сделанному уже в ссылке, незадолго до смерти: «Император заявил, что он вообще был противником монастырей как безполезных заведений, способствовавших деградирующей праздности» (Граф Лас-Каз «Мемориал Святой Елены». Т. II. С. 75).
Имперские орлы на штандартах наполеоновской армии не должны никого вводить в заблуждение. Именно солдаты Великой армии несли впоследствии на своих штыках революцию и безбожие в Европу.
В Италии, Испании, Германии, Австрии эти идеи еще продемонстрируют свою живучесть в 1820-х, 1830-х, 1840-х годах и позднее.
Весь этот внешний антураж не вводил в заблуждение и современников, тех, разумеется, кто не хотел сам заблуждаться.
Сын Революции […]
Ты всю ее носил в самом себе...
Два демона ему служили,
Две силы чудно в нем слились:
В его главе - орлы парили,
В его груди - змии вились...
Ф.И. Тютчев «Наполеон».
«Уже явился новый Геркулес, - писал в 1808-м о Наполеоне Франсуа Мари Шарль Фурье. - Его безмерные труды превозносят его имя от одного полюса до другого, и человечество, приученное им к зрелищу чудесных дел, ожидает от него какого-либо чуда, которое изменит судьбу мiра».
Под Геркулесом подразумевался Наполеон, но вскоре стало ясно, что связанные с ним надежды тщетны, однако и ждать уже не хотелось. В 1822-м, когда уже сама история вывела за скобки Бонапарта, Фурье всё еще продолжали занимать связанные с неудавшимся Геркулесом фантазии: если ввести «фаланстерию» немедленно, уже в 1823-м она докажет свою пригодность, и тогда в 1824-м гармонический порядок будет устроен во всех цивилизованных странах, в 1825-м к нему примкнут варвары и дикари, а в 1826-м система завоюет весь земной шар.
Теперь трудно понять, как этот сын богатого купца из Безансона, торговец и биржевой маклер, имевший всего лишь школьное образование, мог пленять умы и сердца своих прозелитов во Франции и далеко за ее пределами.
Мечтатель, прожектер, фантазер, он рисовал картины грядущего блаженства, забывая о здравом смысле. Идеи старшего современника известного русского революционера М.В. Петрашевского (Фурье умер в 1837-м) оказались весьма заразительными. Француз был уверен, что его система осуществится в самом скором времени. Также думали и члены революционного кружка в Петербурге, среди которых был и Ф.М. Достоевский…
Постнаполеоновский оппозиционный политический ландшафт России. Рисунки Пушкина на полях V и VI строф пятой главы «Евгения Онегина»: Наполеон, Пущин, Рылеев, Пушкин, Дельвиг, Кюхельбекер, Рылеев, виселицы с пятью казненными декабристами. 1826 г.
«Умирающая, но не побежденная Революция, - писал племянник узурпатора, будущий Наполеон III, - завещала Наполеону I исполнение своей последней воли. “Просвещай народы, - как бы говорила она, - твердыми устоями подкрепи результат наших усилий; распространи в ширину то, что мне удалось исполнить только в глубину; явись для Европы тем, чем я стала для Франции”… Это великое призвание Наполеон и совершил до конца» (А.С. Шмаков «Международное тайное правительство». М. 1912. С. 480).
«Цель одного из моих великих планов, - утверждал завоеватель, - было воссоединение наций, которые были разъединены и разделены на части революцией и политикой. В Европе жило более тридцати миллионов французов, пятнадцать миллионов испанцев, пятнадцать миллионов итальянцев и тридцать миллионов немцев, и я был намерен объединить каждый из этих народов в одно государство. […] Во всяком случае, это объединение состоится рано или поздно благодаря самой силе событий. Импульс этому дан; и я считаю, что со времени моего падения и разрушения моей системы никакого устойчивого равновесия сил в Европе, вероятно, невозможно добиться…» (Граф Лас-Каз «Мемориал Святой Елены. Т. II. С. 471-472, 474).
Профили Мирабо (в середине), Данте и Наполеона (справа). Рисунки Пушкина 1824 г.
Эту миссию Наполеона ясно осознавал Пушкин. Стихотворение, написанное в годы южного изгнания, через несколько дней после известия о смерти изгнанника, завершается словами о том, что пленник, «измученный казнию покоя» (А.С. Пушкин. Евгений Онегин. Х гл.):
…Мiру вечную свободу
Из мрака ссылки завещал.
А.С. Пушкин. Наполеон (1821).
В мае 1822 г. в Кишиневе, по свидетельству очевидца, молодой поэт (находившийся тогда под сильным влиянием масонов и радикальных декабристов) за столом у наместника генерала И.Н. Инзова (также вольного каменщика) «начал рассуждать о Наполеонове походе, о тогдашних политических переворотах в Европе, и, переходя от одного обстоятельства к другому, вдруг отпустил нам следующий силлогизм: “Прежде народы восставали один против другого, теперь Король Неаполитанский воюет с народом, Прусский воюет с народом, Гишпанский - тоже; нетрудно расчесть, чья сторона возьмет верх”» («А.С. Пушкин в воспоминаниях современников». Т. 1. М. 1985. С. 374). (Отбросив последнюю крайность, совершенно ясно, кто именно, по мнению Пушкина, явился причиной таких перемен, взбудораживших Европу.)
Наполеон. Рисунок Пушкина на листе черновика с записью о его смерти. Июль-август 1821 г. Некоторые пушкинисты считают, что это изображение П.И. Пестеля. Это двойничество (превращение «коронованного революционера» в декабриста и обратно) само по себе примечательно.
При этом относительно личности «императора французов» поэт не заблуждался даже в ранние годы, когда он сполна отдал дань юношескому радикализму:
Читают на твоем челе
Печать проклятия народы,
Ты ужас мiра, стыд природы,
Упрек ты Богу на земле.
А.С. Пушкин. Вольность. Ода (1817).
Да и в стихотворении «Наполеон» (1821 г.) он вскоре раскаялся.
«Эта строфа, - писал он 1 декабря 1823 г. А.И. Тургеневу из Одессы, - ныне не имеет смысла, но она писана в начале 1821 года - впрочем это мой последний либеральный бред, я закаялся…»
Продолжение следует.