ПРОРОКИ В СВОЕМ ОТЕЧЕСТВЕ
Виктор Астафьев, Владимiр Крупин, Валентин Распутин и Василий Белов на Байкале.
«И буду жить в своём народе!»
Николай РУБЦОВ.
«О Русская земле! Уже за шеломянем еси!»
«Слово о полку Игореве».
Опубликованная недавно переписка Виктора Астафьева с Валентином Распутиным («Просто письма…». М. «Молодая Гвардия». 2018) заставила кое о чем вспомнить, а новые факты позволили взглянуть на некоторые события и обстоятельства с другой точки зрения.
Долгое время всех троих писателей, о которых далее пойдет речь: Виктора Астафьева, Валентина Распутина и Василия Белова, - связывало не только общее происхождение, но и творческие интересы (принадлежали они к русскому направлению в литературе, укрытому в советское время за эвфемизмом «деревенщики»), вылившееся в то, что все трое уже в зрелые годы, когда к ним пришла известность, предпочли жить на малой родине.
«…Без деревни жить не могу, да и не хочу», - так менее, чем за два месяца до кончины писал Виктор Астафьев.
Василий Белов до конца своих дней, когда уже был тяжко болен, разрывался между Вологдой, в которой жил, и Тимонихой, где сохранил родовой дом.
«Не семья, - признавался в одном из писем Валентин Распутин, - уехал бы в деревню. Это все говорят, но я бы верно уехал, я не городской человек. А семья - городская и ничего больше не признают».
Жизнь, однако, «в своем отечестве» проходила у каждого из них не безоблачно.
«В прошлом году, - делился с Виктором Астафьевым в письме осенью 1980 г. Валентин Распутин, - сделали мы глупость, переехали на другую квартиру, хотя и та была неплохая. Переехали, соблазнившись большой квартирой, когда понадобилось забирать из деревни мать, и не подумали о том, что кругом будут жить коммунальщики, которых в каждой квартире как сельдей в бочке.
И когда я перебрался в отдельную, я стал для них буржуем, и всю злость на нынешние порядки, не разобрав, они стали вымещать на мне. А тут еще дверь мою при ремонте кожей обтянули - это уж верх всего.
И началось - то навалят перед дверью, то какую-нибудь гадость подсунут. Пакость мелкая, но неприятная, и терпением побороть ее до сих пор не удается. Мать же, поглядев на всё это и поплакав, нынче сбежала от нас к сестре моей в Братск.
Пишу это не для того, чтобы поплакаться в жилетку, а из непонимания и недоумения: что происходит? Почему мы жить-то не умеем?»
15 марта 2017 г. на том самом доме № 65 по улице 5-й Армии в Иркутске, где в 1979 г. поселился Валентин Григорьевич Распутин, в день его 80-летия открыли памятную доску.
Над всеми этими вопросами задумывался и адресат этого письма - Виктор Петрович Астафьев.
«Великие таланты плохо уживаются с Россией и в России, - писал он в 2000-м писателю Ю.Н. Сбитневу, - потому как надоели они ей. Она их рожает-рожает, губит-губит, а всё неймётся народу, выталкивает из себя не одну только грязь и мерзких вождей - но, хотя и редко, нет-нет и выбросит на русскую помойку человека, не желающего и неспособного ходить в строю.
Его равняют, в ранжир ставят, а он выбивается и выбивается из рядов, тогда его нищетой, сумой или тюрьмой заставляют быть похожим на всех - тут и конец таланту, тут он, не похожий ни на кого, и должен либо подчиниться и влезть в стадо, либо погибнет, как погиб Николай Рубцов. Правда, кончина его по чудовищности редкостна и уникальна. […]
…Не только о Коле речь, но и обо всех нас, о нашей российской судьбе, похожей на Родину свою несчастную, нами же добиваемую, и добивание происходит и начинается с певцов, её любящих безмерно, о ней плакавших и плачущих. Да вот слёз-то наших никто видеть не желает, и не утрёт их платочком батистовым родная наша Русь, вот пинка под зад дать либо растереть, как мизгиря, по деревянному забору, - это всегда пожалуйста».
Писателю и самому пришлось перенести немало скверного от своих земляков.
В середине 1999 года в жизни Виктора Петровича сошлось многое: семидесятилетний юбилей (1 мая), разорение в конце того же мая могилы дочери Ирины в деревне Овсянка, где он жил, что привело к инфаркту, случившемуся в июле.
Подробности произошедшего узнаем из августовского письма супруги писателя Марии Семеновны Астафьевой.
«Я тут вынуждена была, - писала она Валентину Григорьевичу Распутину, - достать почти с недосягаемого места, где хранится папка Ирины, как неизбывная память, которую не надо часто тревожить [!]. И пока, вольно или невольно, переживала в памяти ее жизнь, наревелась вдосталь, как хотела, с подвывом, благо, что дома одна, жалея ее и детей ее осиротевших, и нас с Витей.
Мне нужно было подобрать фотографии с ее кладбищенской оградки, которую безжалостно разорили [!], всё, кроме мелочей-обломков, всё сдали в приемный пункт цветных и черных металлов. Фотография нужна была следователю, чтоб при обнаружении сличить те обломки, почти целые звенья, с теми, какие (какая) она, оградка, была на самом деле. Сама поехать туда не могла, потому что не было сил, думала, рухну там и что же?.. Ни ей, ни нам не легче от этого будет.
Витя почти месяц лежал в больнице - инфаркт. Думаю, всё это и спровоцировало этот тяжелый и коварный недуг».
«Я поздно узнал, что на могиле Ирины разбили решетку, - писал 3 июля Виктору Петровичу его давний знакомый - критик В.Я. Курбатов. - Да и, узнав, не сразу поверил. Как ни укладывай в голове, не уложишь. Чем дольше живешь, тем меньше понимаешь, то ли это нам матушка-литература предложила народ, а мы в него поверили, тогда как на деле он всегда был одинаков, то ли и правда уже сейчас изгадился человек до совершенной неузнаваемости.
Всё, однако, кажется, что до кладбищ руки не доходили дольше всего. Теперь вот дошли. И в церкви, хоть стены и кровлю старались не трогать, а воровали в XIX веке выручку из “кружки” и редко - иконы и утварь. А теперь вот с псковских храмов алюминиевые и медный кровли ночами снимают. Всё на продажу, всё в товар. Брали бы душу - эх и попродавали бы! Да, впрочем, чем же еще и торгуют, если не ею, когда оскверняют кладбища и церкви..
И кричи не кричи, услышать будет некому, потому что книжек они не читают, а за руку схватят, так ручку позолотят милиционеру-то и опять за свое. Впрочем, чего тут разжигать себя, сожми сердце в кулак и работай, говори свою малую правду, хотя бы говорил в пустыне, - другого оружия у нас всё равно нет».
Виктор Петрович Астафьев на могиле дочери Ирины, скончавшейся от сердечного приступа в Вологде 17 августа 1987 г. На попечении Астафьевых с тех пор осталось двое малолетних внуков-сирот.
Пришлось испить свою чашу и Василию Ивановичу Белову.
В своей родной деревне Тимонихе Харовского района Вологоской области он восстанавливал стоящую рядом с сельским погостом Никольскую церковь, где когда-то его крестили.
Как и многие другие, в 1920-е годы ее закрыли; зимнюю часть и колокольню разрушили, а в летней устроили школу, а затем склад. Росписи, по словам писателя, «соскребали лопатами, замазывали».
В августе 1992 г., на праздник Успения Пресвятой Богородицы храм освятили.
«Третье лето, - рассказывал в те радостные для него дни Василий Иванович, - я строю церковь. Когда я увидел, что её растаскивают, мне стало жаль её. Тогда ещё лес и кирпич были не очень дорогими. Я на полученный гонорар купил всё и привёз сюда в Сохту.
Начали мы с того, что выгребли из церкви всякий хлам, удобрения. Но всё равно запах такой - всё пропиталось удобрениями. Потом начали вести кирпичную кладку - кирпич, цемент. Это всё - новая кладка, видите! Всё было выломано - вон до того места, видите, почти до сводов».
Перед алтарем собеседник В.И. Белова обратил внимание на два дорогих подсвечника, спросив об их происхождении. - «Их подарили нашей Никольской церкви русские эмигранты из Америки, - пояснил Василий Иванович. - Это Михаил Юрьевич и Петр Юрьевич Хлебниковы. Один из них гостил у меня летом - Михаил, он живет в Нью-Йорке, и брат его там, он работает в газете “МЫ”».
http://ruskline.ru/analitika/2017/06/20/hram_u_ozera/
И вот незадолго до кончины церковь ограбили. Весть эта спровоцировала инсульт, от последствий которого 4 декабря 2012 г. писатель и скончался на 81-м году.
Всемiрный Русский Народный Собор выпустил в связи с этим документ, датированный 7 декабря.
«Во Всемiрном русском народном соборе считают, что известный писатель Василий Белов скончался по вине вандалов, осквернивших церковь на его малой родине.
“Центральное место в его творчестве занимал мiр русской деревни. Он был летописцем уходящей крестьянской Руси, отразив все переломные этапы ХХ века, оказавшегося роковым для традиционного сельского уклада. По сообщениям СМИ, тяжелая болезнь писателя была вызвана известием о том, что вандалы разграбили и осквернили храм на ‘малой родине’ Белова - в деревне Тимонихе Вологодской области”, - говорится в заявлении Собора, переданном в пятницу в “Интерфакс-Религия”.
Авторы документа отмечают, что эту церковь писатель восстанавливал своими руками и что, узнав о кощунстве, почувствовал себя плохо и был госпитализирован с диагнозом “инсульт”.
“От причиненной ему психологической травмы и тяжелой болезни писатель так и не оправился”, - констатируют во Всемiрном русском соборе, добавляя, что “лучшим венком” на могилу покойного был бы “надежный заслон, поставленный обществом на пути вандалов”.
Всемiрный русский народный собор скорбит о кончине классика современной отечественной литературы, одного из основоположников деревенской прозы, “любящего и верного сына Русской земли Василия Ивановича Белова”».
http://www.interfax-religion.ru/orthodoxy/?act=news&div=49182
Могила Василия Ивановича Белова рядом с восстановленной им Никольской церковью.
Виктор Петрович Астафьев ушел из жизни одиннадцатью годами раньше - 29 ноября 2001 г. в своей красноярской квартире.
В рабочем столе его вдова Мария Семеновна нашла листок с текстом, написанным покойным:
«От Виктора Петровича Астафьева. Жене. Детям. Внукам. Прочесть после моей смерти.
Эпитафия.
Я пришел в мiр добрый, родной и любил его безмерною
Ухожу из мiра чужого, злобного, порочного.
Мне нечего сказать Вам на прощанье.
Виктор Астафьев».
Последним из троих покинул этот мiр Валентин Григорьевич Распутин. Случилось это в Москве 14 марта 2015 г. Прах его перевезли в Иркутск, похоронив у Знаменского монастыря.
Памятный крест на могиле В.Г. Распутина в ограде Знаменского монастыря в Иркутске, освященный 26 сентября 2016 г.
Памятник В.И. Белову в Харовске Вологодской области у библиотеки, носящей его имя, был открыт 25 октября 2017 г.
Памятник В.П. Астафьеву в Красноярске, открытый 29 ноября 2006 г. в пятилетнюю годовщину кончины писателя.
И если зажмут мой измученный рот,
Которым кричит стомильонный народ,
Пусть так же они поминают меня
В канун моего поминального дня.
А если когда-нибудь в этой стране
Воздвигнуть задумают памятник мне,
Согласье на это даю торжество,
Но только с условьем - не ставить его
Ни около моря, где я родилась:
Последняя с морем разорвана связь,
Ни в царском саду у заветного пня,
Где тень безутешная ищет меня,
А здесь, где стояла я триста часов
И где для меня не открыли засов.
Затем, что и в смерти блаженной боюсь
Забыть громыхание черных марусь,
Забыть, как постылая хлопала дверь
И выла старуха, как раненый зверь.
И пусть с неподвижных и бронзовых век
Как слезы, струится подтаявший снег,
И голубь тюремный пусть гулит вдали,
И тихо идут по Неве корабли.
Анна АХМАТОВА.