«КРЫМНАШ» И «НЕ НАШ» (4)
НАЧАЛО:
https://sergey-v-fomin.livejournal.com/271242.html
https://sergey-v-fomin.livejournal.com/272377.html
https://sergey-v-fomin.livejournal.com/273974.html
«Историю полагается рассказывать, иначе никакой истории не будет; однако более всего меня волнуют истории нерассказанные».
Джон Р.Р. ТОЛКИЕН.
Хроника посещений (продолжение)
Впервые Александр II побывал в Чуфут-Кале 14 сентября 1837 г. вместе с Родителями, будучи еще Наследником Престола, в сопровождении своего воспитателя поэта В.А. Жуковского.
В следующий раз Он посетил эти места уже в качестве Императора, сразу же после кончины Отца, в крайне тяжелое время - перед самым окончанием Крымской войны.
28 октября 1855 г., пишет автор жизнеописания Александра II С.С. Татищев, «Государь, сопутствуемый двумя младшими Братьями, был уже в Бахчисарае. Когда Он подъезжал к этому городу, где находилась Главная квартира Крымской армии, войско, завидев Его с крутой, почти отвесной горы, стремглав бросилось к нему, так что, - как Он Сам рассказывал впоследствии, - у Него упало сердце при виде такой стремнины.
Солдаты остановили коляску, целовали Его руки и ноги. Удерживая их, Он говорил им об усталости, но они не слушали Его.
Севастополю поклонился Государь в землю и долго со слезами молился о павших в бою.
Из церкви Александр Николаевич шел в приготовленный для Него в Бахчисарае дом, как вдруг над домом этим взвились двадцать два орла, долго кружили над Ним и затем полетели по направлению к Евпатории. Необычайное это явление повторялось два раза и было сочтено армией за счастливое предзнаменование».
(Двадцать два орла, принимая во внимание 1855 год, не указание ли это на 1877-й - начало освобождения турецких христиан от владычества османов, решение о котором вызревало, как мы увидим далее, во многом тут же в Крыму?)
По случаю приезда Государя, писал в одной из военных корреспонденций журналист и писатель Н.В. Берг, «в городе была иллюминация из разноцветных фонарей и плошек […] на горах зажгли смоляные бочки. По городу носятся каски, веют солтаны и блещут эполеты, давно нами не виденные».
В Ханском дворце был устроен госпиталь для раненых.
Чуфут-Кале. Гравюра с рисунка А. Раффе. XIX в.
Наконец, 31 октября 1855 г., оставив Брата, Великого Князя Николая Николаевича в Главной квартире, Император Александр II отбыл из Бахчисарая вместе с Великим Князем Михаилом Николаевичем.
Все трое в этот краткий трехдневный период, заполненный важными, неожиданно свалившимися на Них, в связи со смертью Отца, ответственными обязанностями, нашли всё же время съездить в Чуфут-Кале.
Иосафатова долина близ Чуфут-Кале в Крыму. Ксилография из книги «Voyage dans la Russie méridionale et la Crimée par la Hongrie, la Valachie еt la Moldavie exécuté en 1837, sous la direction de M. Anatole Démidoff» (Paris. 1854).
Следующие пять лет не были богатыми на посещения этого места.
В 1865 г. в Чуфут-Кале заезжал Царский брат - Великий Князь Николай Николаевич Старший. Это был уже третий приезд Его сюда.
Есть сведения о посещении Чуфут-Кале в 1858 г. «Альбертом, Принцем Прусским». Не совсем понятно, о ком тут речь: то ли о Принце Альберте Саксен-Альтенбургском (1843-1902), кузене Великих Княгинь Елены Павловны и Александры Иосифовны, с 1865 г. находившимся на русской службе, награжденном Императором Александром II в 1870 г. орденом Св. Георгия IV ст. за сражения во время Франко-Прусской войны; или о Принце Фридрихе Генрихе Альбрехте Прусском (1809-1872), принимавшем в 1842 г. участие в экспедиции против кавказских горцев, пользовавшемся большим уважением Императора Николая I, а Его Сыном Александром II удостоенным ордена Св. Георгия III ст. опять-таки за участие во Франко-Прусской войне, «в воздаяние отличной храбрости и военных подвигов, оказанных во время военных действий во Франции».
По дороге к Чуфут-Кале. Фото Романа Кравченко.
Следующий Царский приезд состоялся в 1861 году.
6 августа Александр II с Императрицей Марией Александровной выехали в Крым отдохнуть на вновь приобретенной даче графини Потоцкой «Ливадия».
24 августа Император, Императрица, Их Дети: Наследник Престола Цесаревич Николай Александрович и Великая Княжна Мария Александровна - осматривали Чуфут-Кале.
В воспоминаниях Военного министра Д.А. Милютина (1816-1912) сохранилось свидетельство об этом: Их Величества, «прибыв 23-го числа в Севастополь, посетили собор, присутствовали при закладе храма Св. Владимiра на развалинах древнего Херсонеса или Корсуня. […] После обеда Их Величества посетили кладбище на Северной стороне […] и затем Их Величества проехали в Бахчисарай, где и ночевали в восстановленном дворце бывших ханов крымских. На другой день, 24-го числа, Они осматривали Успенский монастырь, Чуфут-Кале…»
В 1863 г. безвременно скончавшийся вскоре Наследник Цесаревич Николай Александрович (1843-1865) посетил это место вторично в сопровождении Своего воспитателя графа С.Г. Строганова.
Во время обеих визитов, как 1861, так и 1863 гг., Августейших посетителей сопровождал старший караимский газзан Одессы Соломон Абрамович Бейм (1819-1867), перед этим (в 1841-1853 гг.) старший газзан Чуфут-Кале. В течение двадцатилетнего его правления, по его признанию, здесь побывало более ста почетных гостей.
В это время караимы добились немалых льгот. В годы пребывания на посту Таврического и Одесского гахама (1857-1879) Бабакая Бабовича караимы были уравнены в правах с русским населением Империи (1863).
Сергей Ефремов. Осень в Чуфут-Кале.
В связи с Высочайшими посещениями «жидовского городка» сохранилось весьма ценное свидетельство писателя, путешественника и крымоведа Е.Л. Маркова (1835-1903). Евгений Львович был человеком многознающим и понимающим: его отец служил в Свите Императора Александра I, а мать, по женской линии, принадлежала к династии Каролингов и роду германских рыцарей-крестоносцев.
Описывая своё пребывание в Чуфут-Кале, Е.Л. Марков в одном из своих сочинений приводит любопытный эпизод: «Показывая синагогу, караим мой постоянно извинялся, что нет здесь теперь того, другого, потому что бережется для Царского приезда; подумаешь, что Государь бывает у них ежемесячно. “Как только бывает в Крыму, никогда не проедет своего Чуфута: Царь любит Чуфут!” - с гордостью и убеждением объяснял мне караим. Синагога смотрелась настоящим монастырем, окружена крепкими стенами и совсем спрятана на дворе».
Одним из весьма влиятельных людей, который как раз в это время поселился в Чуфут-Кале, был Авраам Самуилович Фиркович (1787-1874) - караимский газзан, собиратель древностей.
Именно после составленной им с зятем записки «О происхождении караимов», Российское правительство отделило их от евреев, предоставив им в апреле 1863 г. равноправие.
Отличавшийся тяжелым нравом, после одного из диспутов в Луцке, Фиркович вынужден был переселиться в Евпаторию.
Фиркович ведет диспут в 1823 г. в Луцке. Художник С.П. Грецов.
В 1839 г. он проводил раскопки в Чуфут-Кале, а в 1865 г. окончательно поселился здесь в доме XVIII в., сохранившимся до сих пор и получившим название «усадьбы Фирковича».
Фиркович был человеком весьма влиятельным и закрытым для посторонних.
Помянутому нами Е.Л. Маркову удалось встретиться с ним и собрать о загадочном старике кое-какие сведения.
«В одном из полувисячих старинных домов Чуфут-Кале, совершенно, впрочем, подновленном, - читаем в “Очерках Крыма” Евгения Львовича, - живет Авраам Фиркович, страж и патриарх Чуфута. Мы ехали прямо к Фирковичу, и он ждал нас.
Престарелый раввин встретил своих гостей на одной из мертвых улиц мертвого города. Если бы его не провожал другой караим, совершенно житейского вида, Фирковича нетрудно было бы принять за призрак. Среди гробового вида этих ветхозаветных развалин, напоминающих запустевшие города Палестины и Сирии, перед нами появился старец высокого роста, величавого вида, в костюме настоящего Мельхиседека. Он одет был в длинный хитон, на голове его была белая круглая шапка с широким бархатным околышем, фиолетового цвета, что-то среднее между чалмою Шамиля и митрой библейских первосвященников.
Авраам Фиркович.
Опираясь на посох, он твердыми шагами приблизился к нам и приветствовал нас на чистом русском языке. Мы сошли с лошадей и, после обычных вежливостей, отправились, по приглашению старца, осматривать достопримечательности мертвого города.
Продолговатая зала, бывшая когда-то синагогою, служит теперь книгохранилищем Фирковичу. До самого потолка идут полки, тесно набитые рукописями. Даже на полу нет места от них. Все это - фолианты, иногда наполовину истлевшие, свитки пергамента, целые кожи, покрытые семитическими письменами. Вид этих библиофильских сокровищ вселяет почтение. Нужно много веры в свои силы, в свою живучесть, чтобы дерзнуть погрузиться в прах минувших веков, анализировать его и осветить мыслию своего века.
Фиркович собирал эти рукописи в разных частях света: в Каире, в Дамаске, в Дербенте, в Вильне. Пользуясь своими связями с караимскими раввинами всех стран, он приобретал иногда такие рукописи, которые переходили по наследству от дедов к внукам, под заклинаниями, как семейная и религиозная тайна.
Ни один европейский ученый не был в этом отношении поставлен так выгодно. Только ревнителю и хранителю древней веры отцов доверялись заповедные сокровища, недоступные для иноверцев. Только ему открывались таинственные предания караимских старцев, ожидавшие целыми столетиями достойного восприемника. […]
Живучесть этого ученого старца поистине изумительна. Целые дни и ночи проводит он в этих полутемных сводах, роясь в своих пергаментах, подбирая перепутанные рукописи листок к листку, делая безчисленные комментарии и выписки. Он читает без очков самый мелкий почерк полинявших пергаментов и пишет замечательно твердо и изящно. Архивная пыль не сушит его, а одушевляет какою-то страстью. Он видит прелесть поэзии и святость долга в своей отшельнической жизни, среди мертвого города, в своей кротовой работе над письменами восточной древности. […]
Чуфут-Кале. Вход. Фото Дениса Чернова.
Редко можно встретить человека, знающего Священное Писание с такою глубокою основательностью и из первых источников, как Авраам Фиркович. Это истинный мастер своего дела. Он передавал мне множество замечаний поразительной убедительности, которые, по словам его, он представлял покойному митрополиту Филарету и другим нашим ученым богословам, по поводу перевода Библии на русский язык.
Кстати сказать, караимский раввин не признает греческого подлинника, с которого мы перевели свои священные книги, за Библию 70-ти толковников. Он считает также совершенно произвольною и неверною всю нашу библейскую хронологию. Странно было слушать, с какою непоколебимою самоуверенностью и снисходительностью наставника этот караимский ученый обсуждал наши сильнейшие авторитеты по части библейской истории.
После осмотра Чуфутских древностей, Фиркович пригласил нас в свой дом. Со стеклянной галереи его видна на-далеко вся окрестность, и особенно Иосафатова долина, эта неисчерпаемая нива раскопок и исследований Фирковича.
Усадьба Фирковича. Вид со двора.
В доме Фирковича господствует ветхозаветная патриархальность. Старший сын раввина, человек уже зрелых лет, и, кажется, отец семейства, с почтительностью снял туфли с ног отца и принял его посох.
Женщины не смеют показываться посторонним. К соблазну благочестивых караимов, 90-летний Авраам Фиркович, духовный глава и руководитель своих единоверцев, - недавно хотел жениться на шестнадцатилетней девушке; это подражание библейскому Аврааму не состоялось только вследствие открытого ропота всего караимского общества, и чуфутский патриарх остался пока без Агари.
Случай этот свидетельствовал столько же о полноте жизненных сил этого замечательного старца, сколько и о его библейском воззрении на брак.
Семья Фирковича - единственные обитатели Чуфута. […] С галереи своей он любуется морем и степью, горами и развалинами древностей. У ног его, как на ладони, Иосафатова долина, усыпальница всего его племени, в течение почти двух тысячелетий.
Охранение древностей Чуфута, возвеличение его в истории и, если можно, восстановление в нем угасшей караимской жизни - Фиркович сделал просто задачею всей своей деятельности. На свой счет он нанимает сторожа защищать от расхищения камни и железо мертвого города; он купил на собственные деньги, кажется, восемь опустевших домов, чтобы иметь больше права к поддержанию их.
Он постоянно побуждает бахчисарайских караимов переселяться в Чуфут и заводит с этою целью сношения с караимами Литвы. Синагога в Чуфуте и школа для детей поддерживаются исключительной его энергией. […]
Когда старик угощал нас, по обычаю караимов, кофеем и гальвою, я попросил на память его фотографическую карточку, предполагая, что частые столкновения с людьми разнообразных убеждений, сообщения со столицею и далекие путешествия разрушили в ученом раввине нелепые предрассудки татарства. Но старик категорически объявил мне, что считает грехом снимать с себя портрет.
Вообще он педантически стоит за все обычаи и обряды своей религии, как бы ни были они маловажны и внешни. Он жестоко преследует тех из своих соплеменников, которые, под влиянием русской жизни, позволяют себе отступления от старины - в одежде, сношениях с иноверцами, исполнении церковных уставов.
Я знаю научно образованных и весьма развитых караимов, которые в присутствии Фирковича боятся есть за столом русских, а в субботу не осмеливаются надевать на себя часы или брать в руки книгу. Фиркович далеко не фанатик по убеждениям, и терпимость его по отношению к иноверцам безгранична. Но он караим до мозга костей, и страстно жаждет поддержки старого караимства во всех его особенностях. Он напоминает, что послабление в форме незаметно перейдет на более существенные стороны караимских особенностей и кончится слитием этого племени с господствующим народом».
http://russian-qaraim.livejournal.com/9891.html
«Жизнь Фирковича в Чуфут-Кале, - вспоминал хорошо знавший его караимский проповедник и писатель Самуил Шемарьевич Пигит (1849-1911), - была очень своеобразна. За всю ночь он спал три-четыре часа, не больше. Остальное время он читал или писал. Под утро он вставал и читал молитвы, но не из тех, которые напечатаны в наших молитвенниках, а те многочисленные молитвы, которые были у него в рукописях и которые имеются у наших братьев караимов в Галиче; эти-то молитвы он читал, и все наизусть на разные мотивы. Как только солнце начинало светить на землю, он выходил из дома и шел в кенассу молится, причем всю дорогу также читал молитвы…
По выходе из кенассы он ничего не читал, но говорил со всяким, кого не встретит о Торе. Стоя на одной ноге, он учил стольким вещам, скольким мы не выучимся в продолжении целой недели… Затем он ходил к рабочим, строившим ограду и работал с ними два-три часа, так как он был на все руки мастером; да и сил у него было много для этой тяжелой работы, хотя он был и стар. Остальное время он проводил в своей библиотеке, приводя в порядок разрозненные листы, кучами валявшиеся во дворе кенассы, чтобы записать их в свой каталог».
Авраам Фиркович скончался в Чуфут-Кале 30 июня 1874 г. и был погребен на местном кладбище в Иосафатовой долине.
Могила Авраама Фирковича на караимском кладбище в Чуфут-Кале.
В 1866 г, то есть как раз во время обитания там Фирковича, в мертвый город приезжали сразу же несколько Августейших путешественников.
Во-первых, это были сын и внук Императора Николая I - Великие Князья Константин Николаевич и Николай Константинович. Дату их приезда можно установить из дневника адмирала Д.С. Арсеньева, воспитателя младших сыновей Императора Александра II, листы из которого он ежедневно отправлял Императрице Марии Александровне.
«После утреннего чая, - говорится в записи от 3 сентября 1866 г., - [Великий Князь] Сергей Александрович поехал в Ореанду посетить Великого князя Константина Николаевича, воротившегося вчера из поездки в Бахчисарай. Великий Князь был очень ласков к своему племяннику и очень картинно рассказал ему свое путешествие. Это описание произвело сильное впечатление на Сергея Александровича, который потом выражал свое желание посетить Бахчисарай».
Осуществить это желание Великие Князья Сергей и Павел Александровичи смогли некоторое время спустя, во время «поездки вглубь Крыма».
26 сентября, после молебна в Бахчисарайском Успенском ските, они, говорится в том же дневнике, «отправились смотреть монастырь и по каменной лестнице взошли на гору, откуда смотрели Чуфут-Кале. Холод вчерашнего дня заставил нас отказаться от этой поездки, и теперь было уже поздно ее совершать, так как в Севастополе ожидали Их Высочеств к 3 часам. Но добрые караимы (рабин Фиркович и все остальные) приехали приветствовать Великих Князей в монастырь. Поблагодарив их и посетив настоятеля скита, архимандрита Дионисия, Великие Князья воротились в Бахчисарай».
В отличие от них, старшие их братья, Великие Князья Владимiр и Алексей Александровичи до Чуфут-Кале в том же 1866 году (точная дата неизвестна) всё же доехали. Владимiру Александровичу при этом был поднесен караимский национальный костюм. В 1867 году он побывал там снова.
Руины Чуфут-Кале. Караимский раввин (слева) с проводником. На заднем плане арка средних ворот (Орта-Капу).
Следующее важное событие произошло осенью 1876 года.
Еще в середине августа Императрица Мария Александровна с младшими Сыновьями и дочерью Герцогиней Эдинбургской (в 1874 г. Великая Княжна Мария Александровна вышла замуж за Принца Альфреда, сына Королевы Виктории) выехали в Ливадию. Государь с Наследником Цесаревичем Александром Александровичем (будущим Императором Александром III) прибыли немного позже.
В разгаре была Балканская смута, а потому время было напряженное. Государь принимал различного рода депутации и иностранных дипломатов. В конце концов, 26 октября Царская Семья вынуждена была оставить Крым, а вскоре была объявлена война, предвестником которой были орлы, появившиеся в Бахчисарае на исходе октября 1855-го над головой только что взошедшего на Прародительский Престол Императора Александра II Освободителя.
Именно в такой обстановке появился в Ливадии неожиданный гость - Император Бразилии Педру II.
15 сентября Военный министр Д.А. Милютин доложил Александру II о приезде в Ялту Бразильского Государя, которого Царь велел пригласить к завтраку.
«Бразильский Император, - записал в своем дневнике Дмитрий Алексеевич, - путешествует до того скромно, что, приехав в Ялту, не имел при себе шляпы и, чтобы приехать сюда, взял в гостинице чью-то чужую. Дон Педро II имеет вид старца (хотя ему с небольшим 50 лет) с седой окладистой бородой, он высокого роста и довольно тучный».
Несколько по-иному, в слегка ироничной манере, о том же писал в своем дневнике (запись от 16 сентября) Великий Князь Сергей Александрович: «В 12 часов в свитском сюртуке поехал с Папа в большую гостиницу в Ялту […] с визитом к Бразильскому Императору. […] Поднялись довольно высоко и вошли к Don Pedro d`Alcantaro. Петер - большого роста, большая белая борода, в сюртуке (в нем оставался целый день) […], говорит небезукоризненно по-французски; разговор был незначительный. […] Папа предложил ему поехать к нам завтракать и повез его. Завтрак со всеми. […] …Папа, который катал Don Pedro и на ферме, должен был мне его передать, чтобы я поехал в Алупку. […] По дороге мы болтали, но он не очень разговорчив. […] Княгиня [Е.К. Воронцова - та самая знакомая А.С. Пушкина: тесен мiр! - С.Ф.] приняла его очень любезно. […] В библиотеке он долго оставался и его трудно было оттуда вывести. […] Мы оставались в Алупке до 6 часов и вернулись при лунном свете прямо в Ливадию к обеду. […] Папа его встретил».
Император Бразилии Педру II (1825-1891) правил страной 59 лет (1831-1890). Происходил из Браганской династии - Королевского рода, правившего в Португалии (1640-1853) и Бразилии (1822-1899).
Великий Князь подчеркивал «очень развязные манеры» Императора Педру. «…С Мама, - пишет он, - так же как со всеми безцеремонен»». То же заметил и Д.А. Милютин: «С Государем и Императрицей он обращался как с близкими, давнишними друзьями, чуть не трепал по плечу».
Такое поведение отчасти объясняется происхождением и родственными связями Педру II. Мать его Мария Леопольдина была дочерью Австрийского Императора Франца II, приходясь сестрой еще одному Австрийскому Императору Фердинанду I и второй жене Наполеона Бонапарта Марии-Луизе Австрийской.
Что касается его отца, Бразильского Императора Педру I, то вторым браком он был женат на Амалии - дочери Евгения Богарне, Герцога Лейхтенбергского. Таким образом, родной брат мачехи Педру II, Императрицы Амелии, был женат на дочери Императора Николая I и сестре Александра II - Великой Княжне Марии Николаевне.
Одним из спутников Педру II был, пишет генерал Д.А. Милютин, «французский ориенталист Гобино», французский посланник в Стокгольме. «…Хороший знакомый и приятель Don Pedro, - отмечает в дневнике Великий Князь Сергей Александрович, - совершеннейший француз». Речь идет о знаменитом графе Жозефе Артюре де Гобино (1816-1882) - французском дипломате, писателе, социологе, авторе расовой теории.
Далее в дневниковой записи Д.А. Милютина от 16 сентября читаем: «Завтра рано утром они уезжают в Одессу, а оттуда в Константинополь».
Однако перед этим Император Педру II успел побывать в Чуфут-Кале. К сожалению, подробности этой поездки нам неведомы. Известно лишь, что она была.
Зато, благодаря дошедшему до нас свидетельству очевидца, мы знаем кое-что о пребывании Бразильского Императора в Одессе. Остановившись там в гостинице «Лондонской», он посещал еврейские синагоги.
Один из таких случаев, точно датированный 22 сентября 1876 г., описал очевидец - оказавшийся в городе американский исследователь и журналист Элиэзер Рафаил Малахия (1895-1980), уроженец Иерусалима, семнадцатилетним юношей эмигрировавший в США. «Педро II, - пишет он, - бывало, заходил инкогнито и сидел себе на скамейке у двери, как бедный гость. В некоторых синагогах принимали его за еврея, и габай хотел в знак уважения вызвать его к Торе, и посылал служку спросить его имя и имя отца. Но гость отвечал правду, что он не является евреем».
Современный израильский языковед Шломо Хармати (Грамати) посвятил Бразильскому Императору целую статью «Короли разговаривают на иврите»:
«…С юного возраста учил Педро иврит и приложил много усилий, чтобы овладеть им. Он очень любил и сам язык, и литературу на нем. […]
Педро II, будучи просвещенным монархом, заботился об экономическом развитии страны, ввел парламентское правление и ликвидировал рабство, что встретило мощное сопротивление плантаторов. Они восстали против него, и в 1889 г. даже была совершена попытка покушения на его жизнь. Спустя несколько месяцев, в ноябре 1889 г., армейская верхушка свергла Педро II, Бразилия была провозглашена республикой, а Император отправился в изгнание.
Восторженное отношение Педро II к ивриту вызывало со стороны писателей и ученых его страны критику, граничащую с издевкой. Так, например, португальский романист Аса де-Каироз (род. 1845 г.), считавшийся в своей стране основателем натурреалистической школы, в 1883 г. - т.е. в то время, когда Педро II еще сидел на троне - написал фельетон, в котором насмехался над его восторженным отношением к ивриту.
Педро много разъезжал по Европе и Америке, и Каироз написал: “Его Высочество, известный своей неприхотливостью, равнодушный ко всевозможным деликатесам, услаждающим вкус, вожделеет только одного блюда: иврит”.
А далее еще более желчно: “когда церемониймейстеры Английского Королевского Двора спросили, каково его первейшее желание, ответил Его Величество голосом, преисполненным страдания: иврит! Английские придворные были поражены, и в их головах блеснула гениальная идея: отвести Короля в синагогу. Окруженный евреями, он ‘заглатывал’ с огромным наслаждением и жадностью безсчетные порции иврита. Ел и не мог насытиться”.
Педро II не только хорошо знал иврит, писал на употребительном языке, но даже занимался сочинением произведений на иврите. В период своего изгнания он перевел песню “Хад гадья” из Пасхальной агады. […]
…В свою бытность Императором, Педро II имел обыкновение ездить по разным странам, в семидесятые и восьмидесятые годы девятнадцатого века ездил несколько раз в Америку и в Европу, чтобы расширить свое образование и усовершенствоваться в языках, практикуя их в посещаемых странах. В этих поездках он посещал библиотеки - в том числе и еврейские, встречался с еврейскими мыслителями и вел с ними беседы о еврейской культуре и иврите. [….]
В 1876 г. прибыл Педро II в Петербург. Там он встретился со знаменитым еврейским исследователем и историком Авраамом Элиягу Гаркави, который был библиотекарем Императорской библиотеки и занимался исследованием еврейских рукописей. […]
Надгробья на караимском кладбище в Иосафатовой долине близ Чуфут-Кале.
«О седой древности, - пишет в “Очерках Крыма” (1872) писатель и путешественник Е.Л. Марков, - красноречиво говорит и число памятников, которыми, можно сказать, сплошь засеяна довольно обширная балка, прозываемая у караимов Иосафатовою долиною. Это имя дано кладбищу, в воспоминание иерусалимской долины Смерти, на которой будет происходить страшный суд. В Чуфутской “долине смерти” памятники уже стоят на памятниках».
В своих поездках за границей Педро II имел обыкновение посещать синагоги. Он изучал порядок молитв и знал, как вести себя в синагоге. […]
В Лондоне в 1871 г. он зашел в Большую синагогу на улице Грейт Портленд. Придя, взял молитвенник и молился, как все, и даже взошел к Торе и сказал благословения на иврите.
Вот заметка из газеты “Hamaggid Hebrew newspaper” о посещении Педро II в месяце хешван, 1887 г. синагоги в Брюсселе: “Восьмого сего месяца, в шабат, пришел Король в еврейский храм в Брюсселе, столице Бельгии, и сидел внутри около полутора часов с молитвенником на иврите перед ним. И вставал перед каждой молитвой, которую принято читать стоя, в соответствии с написанным на полях. А по окончании - сел на свое место. Это означает, что понимает он написанное в молитвеннике”.
Из другой заметки в “Hamaggid” (элул, 1887) Педро II прибыл в некую синагогу и просил развернуть перед ним свиток Торы и “читал по нему к удивлению людей, находившихся с ним в синагоге”. Удивлялись они оттого, что в свитке Торы на пергаменте нет огласовок и нет знаков кантелляции, т.е. - даже для человека, хорошо знающего иврит, это чтение затруднительно. А вот Император смог читать по свитку.
Отношение Педро II к ивриту и к иудаизму вызывает вопрос: бывал ли он в Эрец-Исраэль? Да, он посетил Эрец-Исраэль в 1876 г. В ночь на субботу ходил к Западной стене и участвовал в молитве с местными евреями. […]
...Педро II умер в Париже, 5 декабря 1891 г. По этому поводу были заметки в еврейских газетах, откуда я почерпнул сведения о его жизни и о знании им иврита».
https://www.liveinternet.ru/users/5421357/post325125848/
Продолжение следует.