«СВИДЕТЕЛЬСТВУЕМ СТРАДАНИЯМИ» (4)
А.А. Вырубова в 1930-х годах.
Подлинный Распутин. Каким он был? (продолжение)
Дочь Царского Друга Матрена Соловьева в недавно опубликованных нами впервые на русском языке ее воспоминаниях так писала о Вырубовой: «Отец высоко ценил ее за крайнюю безкорыстность и преданность Престолу».
Анна Александровна, пишет она далее, «не имела никакой материальной выгоды, которую, без сомнения, извлекал бы любой другой на ее месте. Она лишь умела приходить на помощь всем попавшим в беду. Многочисленные офицеры и солдаты, которых она так усердно опекала, никогда не забудут ее отношения к ним. Она знала лишь самоотвержение, и даже свои последние средства вложила в устройство госпиталя для инвалидов войны».
Мучения А.А. Вырубовой в заключении в годы революции с ежеминутной угрозой безсудной расправы не прошли для нее даром.
Пять раз ее арестовывали…
«…Я не жалуюсь, а только всей душой благодарю Бога, что нашелся единственный порядочный русский человек, - писала она, имея в виду следователя ЧСК В.М. Руднева, - который имел смелость сказать правду, - все же другие, Члены Императорской Фамилии и высшего общества, которые знали меня с детства, танцевали со мной на придворных балах, знали долгую, честную и безпорочную службу моего дорогого отца, - все безпощадно меня оклеветали, выставляя меня какой-то проходимкой, которая сумела пролезть к Государыне и Ее опутать».
«Аня всё боится, бедная она, каждую минуту дрожит», - так описывала ее состояние в марте 1918 г. в Петрограде Матрена Распутина.
Наглядное свидетельство тому, кто именно интересовался А.А. Вырубовой в Советской России. Хранящаяся в Государственном архиве Российской Федерации сопроводительная записка к письму Анны Александровны из Свеаборгской крепости, написанная по новой орфографии на бланке с эмблемой теософского общества (см. книгу С.А. Нилуса «Близ есть, при дверех». Сергиев Посад. 1917).
Допрошенная финской полицией после бегства из Советской России, на вопрос, намерена ли она остаться в Финляндии, Анна Александровна сказала: «Если правительство Финляндии разрешит… Я очень устала» . Действительно крайнее утомление чувствуется в этом ответе.
«Боже, сколько издевательств и жестокостей, - вспоминала А.А. Вырубова о насилиях, учиненных над ней озверевшими революционными солдатами, - перенесла я от них! Но я прощала им, стараясь быть терпеливой, так как не они меня повели на этот крест и не они создали клевету; но трудно было прощать тем, кто из зависти сознательно лгал и мучил меня».
Анна Александровна в первые годы пребывания ее в Финляндии.
М.П. Акутина-Шувалова, общавшаяся с Анной Александровной, начиная с середины 1920-х гг., отмечала эту ее природную христианскую доброту: «Несмотря на всё пережитое, в ней совсем не было ненависти, озлобленности».
На вопрос Центральной уголовной полиции Финляндии, как она «объясняет приход большевиков к власти», А.А. Вырубова отвечала: «На практике великосветские князья и другие представители высшего общества вели легкомысленный образ жизни, не обращали внимания на народ, который находился на низком уровне жизни, не обращали внимания на его культуру и образование. Большевизм зародился по их вине. […] Гибель России произошла не с помощью посторонней силы. Надо и признать тот факт, что сами русские, те, что из привилегированных классов, виноваты в ее гибели».
(Это полностью соответствовало мнению Государыни, высказанному в первых числах марта 1917 г.: «“Ты знаешь, Аня, с отречением Государя всё кончено для России, но мы не должны винить ни Русский Народ, ни солдат: они не виноваты”. Слишком хорошо знала Государыня, кто стоял за этим злодеянием».)
«Как долго продлиться власть большевиков?» - последовал новый вопрос финского полицейского офицера. - «Чтобы возродить былую Русь, надо научиться терпению к другим и покаянию, только тогда начнет проявляться национальная гордость. А пока мы обвиняем друг друга, улучшения не будет, и Божия Благодать не прольет свет на ту пустыню, которая некогда была Государством Российским».
Титульный лист книги генерал-лейтенанта А.Д. Нечволодова, автора знаменитых четырехтомных «Сказаний о Русской земле», увидевших свет по воле Императора Николая II, с дарственной надписью А.А. Вырубовой.
Судя по штампу, книга хранилась в одной из библиотек Выборга. Уже в наши дни она пополнила собой собрание Российской национальной библиотеки в С.-Петербурге.
Страх ареста, ужасов тюрьмы не покидал Анну Александровну и за границей.
«За эти два года, - признавалась А.А. Вырубова 17 января 1923 г. в письме С.В. Маркову из Выборга, - я очень поправилась, но еще порядочно нервная».
«Опасалась она и офицеров Красной армии, - пишет один из современных финских биографов А.А. Вырубовой, - которые после окончания Зимней войны поселились в Финляндии. Под руководством епископа Александра в маленькой квартире тайной монахини Марии для духовных бесед собирался определенный круг эмигрантов. […] В эти тяжелые годы Анна Александровна проводит еще более отстраненную от людей жизнь. Не доверяя уже никому и боясь новых знакомств, она общается в основном с людьми церковного круга».
«Все, кто хоть что-то помнил о Танеевой-Вырубовой, - пишут современные русские журналисты, - в один голос говорили нам, что в Хельсинки она вела чрезвычайно замкнутый образ жизни. […] Почему Анна вела по сути дела отшельнический образ жизни? Отец Арсений [православный иеромонах-финн, к которому попал архив А.А. Вырубовой. - С.Ф.] объясняет это несколькими факторами. Во-первых, в русской эмигрантской среде относились к ней с недоверием, а то и неприязнью, памятуя ее близость к фигуре Распутина. Это, возможно, отчасти повлияло и на ее решение поселиться именно в Финляндии, а не в каком-то из более крупных и оживленных европейских центров послереволюционной русской эмиграции».
(О пребывании Анны Александровны в Финляндии мы планируем рассказать в следующей серии по́стов.)
Странным образом воспоминания Вырубовой, вышедшие за границей, также оказались помеченными их издателями шестилучовой звездой.
О том, сколь беззащитна была А.А. Вырубова в Финляндии, можно судить по воспоминаниям американского еврейского журналиста Исаака Дон Левина.
Выходец из еврейской черты оседлости, 5 октября 1919 г. он брал интервью у Ленина. По его словам, он «встречался с Горьким в голодном Петербурге весной 1919 г., когда он больной лежал в постели, и привез ему запас кофе, чая, шоколада, сахара и сухого молока. Позднее, в 1922 г., когда он прибыл в Берлин, я был его литературным представителем и переводчиком».
А еще Левин не раз бывал в Екатеринбурге, интересуясь подробностями цареубийства...
Исаак Дон Левин (1892-1981) родился в России, в Мозыре, приехав в США в 1911 г. Работал корреспондентом сначала в «The Kansas City Star», а затем в «The New York Herald Tribune». В последней он освящал русскую революцию 1917 г. В начале 1920-х он приезжал в Россию в качестве журналиста газеты «The Chicago Daily News».
«24 мая [1962 г.], - читаем в мемуарах Дон Левина, - мы отправились в Хельсинки (Финляндия) по пути в Советский Союз. [...] Моей первоочередной задачей в Финляндии было выяснить местонахождение последней приближенной к Царице фрейлины, которую все считали умершей, но которая последние сорок четыре года жила в глухом уединении в Финляндии, приняв монашество. (Обряд Греческой Православной Церкви позволяет это без удаления в монастырь).
Дама, о которой шло дело, была экстатическая и неколебимая почитательница Распутина - Анна Вырубова. В ее домике по соседству с Александровским Дворцом в Царском Селе (ныне Пушкин) Царица имела обыкновение встречаться с Распутиным. Почти все Романовы и многочисленные придворные считали Аню, как ее звали в придворных кругах, членом Царской Семьи.
Теперь семидесятишестилетней, ей довелось быть с девятнадцати лет до падения Династии - около четырнадцати лет - неразлучной спутницей Царицы и единственным лицом, которому когда-либо доверял Царь. После отречения на фронте Николай II провел весь Свой первый вечер дома у одра болезни милой круглолицей Ани, которой был тогда 31 год и которая поправлялась после кори.
Американский корреспондент Дон Левин в Москве в дни похорон Ленина. Январь 1924 г.
22 марта 1917 г., в четверг, когда бывший Царь вернулся в Царское Село под конвоем и был помещен там со Своей Семьей, Он и Царица посетили Аню в ее покое в Александровском Дворце после обеда. Он желал узнать о ее впечатлениях в бурные дни, приведшие к Его отречению. Со слезами говорил Он об окружавших Его людях, которым Он доверял и которые пошли против Него. Он потерял самообладание, говоря об угрозах Его Семье, и в гневе воскликнул: “Звери!”
Когда же Он описывал сцену отречения в Могилеве в Своей Ставке, он рассказал, как люди преклоняли колена вдоль железнодорожных путей, прощаясь с Ним, и с отрадой вспомнил, как группа гимназисток проложила себе путь среди караулов, чтобы попросить автографа на клочках бумаги или еще чего-нибудь на память [...].
“Почему Вы не воззвали к солдатам?” - спросила Вырубова. - “А как Я мог? - отвечал Он. - Я же слышал угрозы расправиться с Моей Семьей”.
Исаак Дон Левин выступает перед Комитетом по расследованию антиамериканской деятельности.8 декабря 1948 г.
Еще весной 1939 г. началось сотрудничество Исаака Дон Левина с советским разведчиком-перебежчиком Вальтером Кривицким, которому он помог написать серию разоблачающих Сталинский режим статей в «Saturday Evening Post». В 1946-1950 гг. редактировал антикоммунистический журнал «Plain Talk», работал на Радио «Свободная Европа» в Западной Германии.
Я жаждал встретиться с Вырубовой, чтобы прояснить несколько спорных вопросов истории, которой она была свидетельницей. Особенно интересовался я одной из фаз убийства Царской Семьи ночью 16 июля 1918 г. в Екатеринбурге (позднее переименованном в Свердловск).
В августе 1923 г. я посетил этот город на границе Сибири и вместе с сенатором Уильямом Х. Кингом (Юта) осмотрел мрачный подвал в Ипатьевском Доме, где произошло убийство. Я также беседовал с двумя из пяти большевицких комиссаров, совершивших казнь. Я был убежден, что лишь Вырубова может дать недвусмысленную разгадку одной из величайших загадок в истории последних Романовых.
Моей первой задачей было выяснить ее местонахождение. Как найти человека в Хельсинки, где около десяти тысячи русских белых? Я начал свой поиск в греческом православном соборе, откуда меня направили в Церковь Святой Троицы. Священника не было на месте, но в домике церковного сторожа, внутри ограды, нас тепло встретили его обитатели, узнав, что мы - американцы, ищущие кого-то из прихожан.
Исаак Дон Левин с женой Руфой во время встречи с их старым (в течение 30 лет) другом - А.Ф. Керенским. Мэрилэнд 1962 г.
Сторож, Михаил Владимiрович Петров, не был похож на кладбищенского смотрителя. Бодрый мужчина лет шестидесяти, сухощавый, с огоньком в глазах. Жена его, Тася, немедля приготовила для нас чай со множеством всякой выпечки. Затем выяснилось, что моя дичь [sic! quarry - дичь; зверь; намеченная жертва. - Пер.], Анна Александровна Вырубова, действительно является прихожанкой этой церкви, но уже несколько недель слишком больна, чтобы посещать службы.
Не прошло много времени, как Петров согласился позвонить ей. Он объяснил снявшей трубку сиделке, что американская пара желает встретиться с ее хозяйкой. Последовал ответ, что она вскоре позвонит, чтобы дать знать, когда она сможет принять нас. Тщетно ждали мы ответа.
С супругой у входа в дом, в котором родился Сталин. Гори. Июнь 1963 г.
Прежде чем мы попрощались, унося в моей записной книжке телефон и адрес Вырубовой, Петров не удержался и обратился ко мне: “А почему вы говорите по-русски, как уроженец России?” Пришлось приоткрыть кусочек моей автобиографии. Что ж, в 1911 г., в возрасте девятнадцати лет я эмигрировал в Соединенные Штаты из Киева [Чичерин обращался к нему: “Исаак Донович”. - Пер.]. Но я не упомянул того факта, что во время революции и гражданской войны я возвращался в Россию, где провел несколько лет в качестве американского корреспондента. Мы обещали вернуться и рассказать о предполагаемой встрече с Вырубовой.
В разгар дня мы подошли к среднего разряда многоквартирному дому, где жила Вырубова. Я позвонил, дверь открыла приветливая женщина средних лет, которая провела нас по небольшому коридору к жилым комнатам двухкомнатной квартиры. На краешке кушетки сидела полная женщина с большими синими, как у куклы, глазами и изжелта-седыми волосами. На ней был поношенный халат; в руках ее была чашка супа, которую она подносила к губам.
С женой в их коттедже в Карлсбаде (Южная Калифорния). 1972 г.
Я извинился за вторжение, объясняя, что мы собирались просить о встрече, и упомянул некоторых ее родственников в Соединенных Штатах, хорошо меня знавших. [Видимо, речь идет о брате Анны Александровны - С.А. Танееве и его супруге. Как видим, «Исаак Донович» тщательно подготовился к встрече с А.А. Вырубовой. - С.Ф.]
Я сказал, что мы пришли не ради обсуждения политических тем, но ради прояснения одного важного вопроса истории, на который одна она могла бы пролить свет.
Вырубова отставила чашку и на английском языке, являвшемся языком Двора, выразила свое отрицательное отношение к любым обсуждениям. “Прошу позвонить завтра в двенадцать, - сказала она, - и я назначу вам встречу”.
Однако мой звонок наутро принес следующую весть от сиделки: “Госпожа Вырубова слишком больна, чтобы принимать кого-либо”. Больше ничего нельзя было сделать» (Перевод Н.А. Ганиной).
Isaac Don Levine. «I rediscover Russia. 1924-1964». New York. 1964.
Так она и жила все эти годы! - На семи ветрах. Но Богом хранима!
И, наконец, свидетельство самого Григория Ефимовича, которое донесла до потомков другая духовная его дочь, М.Е. Головина.
В последний день своей земной жизни он предрек А.А. Вырубовой: «Ты, Аннушка - вижу тебя в монастыре... помолись за нас, будешь “блаженная Анна”, молитвы твои до Бога доходны будут. После твоей смерти люди придут к тебе на могилку просить помощи, и Бог услышит тех, кто просит Его во имя твое. Ты пострадаешь за Тех, Кого любишь, но страдания твои откроют тебе врата райские, и ты увидишь Тех, Кого ты любила и оплакала на земле. Хочу, чтобы все, кто за мной пошел и кого я люблю, дошли до Царствия Божия и не остановились на полдороге».
Так всё и случилось: и монашеский постриг она приняла, и на могилке ее на русском православном кладбище в Хельсинки всегда цветы и свечи, идет молитва, и икона преподобноисповедницы Марии написана в России ее почитателями.
Монахиня Мария (Танеева), постриженная 14/27 ноября 1923 г. в честь святой равноапостольной Марии Магдалины в Валаамской обители.
Постриг монахини Марии проводил в Смоленском скиту Валаамского монастыря настоятель обители в 1918-1933 гг. игумен Павлин (Мешалкин, 1866-1935), впоследствии схиархимандрит Павел.
Восприемник при постриге и духовный отец монахини Марии - иеросхимонах Ефрем (Хробостов, 1871-1947).
Председатель Общества памяти Святых Царственных Мучеников, а также фрейлины Государыни Анны Танеевой-Вырубовой в Финляндии Людмила Хухтиниеми вспоминает, как в летний Сергиев день 2002 г. она получила благословение в стенах Свято-Троицкой Сергиевой Лавры.
Икона св. преподобноисповедницы Марии. 2013 г.
Исповедовавший ее иеромонах в конце исповеди напутствовал ее: «У вас в Финляндии похоронена Анна Вырубова, святой жизни человек. Обращайтесь к ней со всякой нуждой, за помощью».
Продолжение следует.