ВЕЛИКАЯ?.. БЕЗКРОВНАЯ?.. РУССКАЯ?.. (28)
И.Ф. Манасевич-Мануйлов. Последняя известная на сегодняшний день фотография.
Арест семьи Распутина и его знакомых (окончание)
Еще одним навязанным Г.Е. Распутину общественным мнением и газетчиками «другом» был Иван Федорович Манасевич-Мануйлов (1868-1918), имевший соответствовавший подполковнику чин надворного советника.
Близость его к Григорию Ефимовичу преувеличена так же, как и в случаях с Ароном Симановичем и князем Андрониковым. О том, кто и в ком больше нуждался, можно судить по частоте контактов, зафиксированных полицейским наблюдением 1914-1916 гг.
Согласно донесениям филёров, инициатива встреч в этот период исходила в 55 случаях от Манасевича-Мануйлова и лишь в пяти случаях от Распутина.
При этом Ивана Федоровича обычно - без каких-либо оговорок - причисляемый к авантюристам и аферистам.
«Журналист, агент охранки, друг эсеров, гомосексуалист, дамский угодник, чекист и личный секретарь Григория Распутина», - так пишут о нем сейчас.
Фигура эта была, однако, не столь проста и однозначна.
Эта фотография И.Ф. Манасевича-Мануйлова наиболее известна. В широкий оборот она вошла в 1927 г. после выхода в 1927 г. в Лейпциге известной книги Рене Фюлопа-Миллера «“Der heilige Teufel” - Rasputin und die Frauen».
Иван Федорович Манасевич-Мануйлов был чиновником для особых поручений при С.Ю Витте в бытность последнего председателем Совета министров, а позднее при занимавшем тот же пост Б.В. Штюрмере; пользовался большим доверием такого верного Трону крупного полицейского и жандармского авторитета, как генерал А.И. Спиридович.
По некоторым данным, И.Ф. Манасевич-Мануйлов состоял в родстве с супругой графа С.Ю. Витте Матильдой. Согласно официальной биографии, Иван Федорович происходил из бедной еврейской семьи, жившей до того, как его отца, Тодреса Манасевича, выслали за мошенничество из Западного края. Его сын, родившийся в Сибири, был там усыновлен богатым купцом Мануйловым, в доме которого он и прожил почти 14 лет. Закончив реальное училище в С.-Петербурге, он был записан в купеческое сословие и принял лютеранство.
Была у Манасевича-Мануйлова и «вторая» биография, согласно которой он был внебрачным сыном князя П.Л. Мещерского и еврейки Х. Мавшон.
Как бы то ни было, в 1888 г. он познакомился с обладавшим обширными придворными связями издателем «Гражданина» князем В.П. Мещерским (по «второй» биографии, своим сводным братом) и занялся литературно-журналистской деятельностью, одновременно оказывая кое-какие услуги С.-Петербургскому Охранному отделению.
В 1895 г. он появился в Париже, официально в качестве сотрудника газеты «Новости», неофициально - для оказания влияния на французскую прессу в нужном для России направлении. Было и еще одно, секретное, поручение: собрать сведения о личной жизни, связях, агентуре и использовании денежных средств руководителя Заграничной агентуры в Париже П.И. Рачковского.
В 1897 г. И.Ф. Мануйлова перевели на службу в Министерство внутренних дел, откомандировав в Департамент духовных дел, руководил в то время которым А.А. Мосолов. При этом Иван Федорович по-прежнему занимался журналистикой и сотрудничал со столичным Охранным отделением.
Через непродолжительное время последовало новое назначение: сверхштатный чиновник особых поручений VIII класса при Министре внутренних дел должен был в качестве «журналиста» выехать в Рим для организации секретного наблюдения в Ватикане за пребывающими туда из России католическими священниками и особо за кардиналом Ледоховским, по сведениям Департамента полиции, «главным руководителем антирусской агитации среди католического духовенства».
Определенные указания И.Ф. Мануйлова в ту пору исполнял министр-резидент при Ватикане С.Д. Сазонов (будущий министр иностранных дел Империи, находившийся в близких родственных отношениях с П.А. Столыпиным - они были женаты на родных сестрах).
В 1901 г., однако последовало разоблачение, сопровождавшееся публичным скандалом, но он остался в Риме, наблюдая, по личному приказанию министра внутренних дел Д.С. Сипягина, за обосновавшимися там антигосударственными группами.
В августе 1902 г. новый министр внутренних дел В.К. Плеве командировал И.Ф. Мануйлова в Париж «для установления ближайших сношений с иностранными журналистами и представителями парижской прессы в целях противодействия распространению в ней ложных сообщений о России».
«Благодаря усилиям, сделанным в то время, - писал впоследствии сам Мануйлов, - в заграничной печати прекратилась агитация, направленная против нашего правительства после кишиневского погрома. Я получал от покойного министра неоднократные благодарности».
В 1903 г. в Париже И.Ф. Манасевич наладил издание журнала «La Revue Russe», целью которого был паралич пропаганды против России политической эмиграции. Звездным часом для Ивана Федоровича стала русско-японская война.
В феврале 1904 г. он был вновь направлен в Западную Европу. На сей раз, кроме обычных дел, ему поручили организовать сбор разведывательной информации о японских там представительствах. После возвращения его в Россию в начале июля 1904 г. по его инициативе при Особом отделе Департамента полиции было создано специальное Отделение по розыску о международном шпионстве. Возглавил его титулярный советник И.Ф. Мануйлов. Заместителем его был ротмистр М.С. Комиссаров.
При помощи завербованных агентов было налажено регулярное получение документов из японской миссии в Париже, включая копии переписки японских дипломатов. Уже в августе И.Ф. Мануйлов представил начальству шифр американского посольства, в начале сентября - китайский, шведский и часть японского дипломатического шифра. Еще ранее был добыт британский шифр.
В результате к октябрю в распоряжении Министерства иностранных дел России оказались расшифрованными более 800 секретных депеш английских дипломатов (вдвое больше, чем в течение всего 1901 г.). Всего контрразведчики добыли 12 дипломатических шифров. При таких обстоятельствах военной контрразведке оказалось не под силу тягаться со своими коллегами из Департамента полиции.
Во время войны с Японией, вероятно, по взаимной договоренности, деятельность Разведочного отделения при Главном Штабе прекратилась, возобновившись лишь летом 1906 г. В октябре 1904 г. И.Ф. Мануйлов выехал в новую командировку. Он должен был «организовать разведочное бюро в Вене и Париже по наблюдению за действиями японцев».
Опытный контрразведчик в кратчайшие сроки сумел внедрить агентов в японские посольства в Париже, Гааге и Лондоне, в американскую миссию в Брюсселе, итальянскую - в Париже. Его люди вели внутреннее наблюдение в британской, шведской, сербской и китайской миссиях в Париже, в румынском и китайском посольствах в Лондоне, японской и британской миссиях в Брюсселе, германской - в Мадриде, японской - в Гааге.
По итогам блестящей работы коллежский асессор И.Ф. Мануйлов в обход всех правил был Всемилостивейше пожалован Государем орденом св. Владимiра IV степени. При этом Император повелел на словах передать Его особую благодарность. (К слову, это не была единственная награда Мануйлова. До этого, в 1897 г., Шах Персидский наградил его орденом Льва и Солнца 4-й степени, а впоследствии он был пожалован испанским орденом Изабеллы Католической.
Среди добытых Манасевичем документов были и не очень ценные, многие из-за своеобразия японского языка и письма до сих пор так и остались нерасшифрованными.
Были и завистники, которым не так легко было пережить, когда неизвестно откуда появившегося выскочку в Департаменте полиции неофициально именовали «заведующим японскими делами». Да и ошибки, которые, безусловно, имели место, оправдывали любую «подножку».
Снимок, воспроизведенный в 1927 г. в книге Рене Фюлопа-Миллера (который мы уже приводили), впервые появился в русской предреволюционной прессе в феврале 1917 г.
28 июня 1905 г. товарищ министра внутренних дел Д.Ф. Трепов потребовал отозвать И.Ф. Мануйлова из Парижа. Менее чем через год его вообще уволили из Департамента полиции. Между тем, отстранение от дел произошло в разгар наиболее значительной операции, которую проводил Иван Федорович.
Дело в том, что непосредственным поводом для посылки его в октябре 1904 г. в Париж было выяснение деятельности грузинского революционера-эмигранта Г.Г. Деканози, подозревавшегося в военном шпионаже в пользу Японии. То был, между прочим, отец одного из руководителей советских органов госбезопасности, близких Л.П. Берии людей - В.Г. Деканозова, в ноябре 1940 г. назначенного на важнейший пост полпреда в Германии (1898-1953).
Осуществляя наблюдение за Г.Г. Деканози, И.Ф. Мануйлов вышел на возглавлявшего в Европе японскую разведку, бывшего в 1902-1904 гг. военного атташе в России полковника Мотодзиро Акаши/Акаси. Разработка последнего впоследствии фактически способствовала обезвреживанию и нейтрализации действий в Европе японской разведки. Однако добытым Мануйловым сведениям не стали уже придавать большого значения, подвергая их неоправданно большому сомнению.
Посол во Франции А.И. Нелидов, будучи высокого мнения об Иване Федоровиче («считаю очень ловким, умным и полезным агентом»), прямо писал министру иностранных дел: «…Сведениям, доставленным из Парижа г-м Мануйловым, не было придано той государственной важности, которую они представляют».
И чуть не дождались беды… Речь идет о секретной отправке больших партий оружия морем для финских и армянских террористов. Появление в начале сентября 1905 г. в непосредственной близости от столицы Империи груженого динамитом и оружием парохода «Джон Графтон», лишь по счастливой случайности налетевшего на каменистую отмель, было, как считают ныне историки, «одним из самых крупных провалов российской контрразведки и тайной политической полиции за всю ее историю».
Что касается Ивана Федоровича, то высокими моральными принципами он никогда не отличался. «Мануйлов - субъект интересный, - писал о нем французский посол в России Морис Палеолог. - Он еврей по происхождению; ум у него быстрый и изворотливый; он любитель широко пожить, жуир и ценитель художественных вещей; совести у него ни следа. Он в одно время и шпион, и сыщик, и пройдоха, и жулик, и шулер, и подделыватель, и развратник… […] А вообще - милейший человек. […] У этого прирожденного пирата есть страсть к приключениям и нет недостатка в мужестве».
Благодаря подобного рода характеристикам о И.Ф. Манасевиче-Мануйлове до сих пор спорят. Диаметрально противоположно оценивают его деятельность и нынешние официальные историки российской внешней разведки и госбезопасности. Мешает опять-таки моральный фактор. Но все-таки из песни слов не выкинешь: Иван Федорович был «главным на тот момент российским контрразведчиком». Это мнение доктор исторических наук Д.Б. Павлов весьма скрупулезно обосновал, тщательно изучив и прокомментировав множество бывших еще недавно недоступными источников.
Оказавшись без дела в отставке с неснятыми подозрениями, Манасевич-Мануйлов, не будучи отягченный моралью и используя благоприятные навыки, пустился во все тяжкие.
Находясь с февраля 1916 г. на посту управляющего канцелярией премьер-министра Б.В. Штюрмера, которого, по слухам, продвигал во власть, он успешно шантажировал банки, вымогая взятки. В короткое время он сумел будто бы «заработать» таким образом до 300 тысяч рублей. Вскоре его поймали с поличным: директор Соединённого банка граф В.С. Татищев и министр внутренних дел А.А. Хвостов выдали ему взятку помеченными купюрами.
На 16 декабря 1916 г. дело Манасевича-Мануйлова было назначено к слушанию в суде с участием присяжных заседателей. Однако 14 декабря генерал-прокурор А.А. Макаров получил повеление Государя дело прекратить.
Чем руководствовался Император (возможно, что прошлыми заслугами подсудимого, как разведчика), до конца неясно, однако общественное мнение, без лишних разговоров, всё это приписало влиянию Г.Е. Распутина.
Известный же своими монархическими взглядами А.А. Макаров совместно с прокурором судебной палаты С.В. Завадским (недаром, видимо, назначенным временщиками в марте 1917 г. товарищем председателя Чрезвычайной следственной комиссии) ослушались Высочайшей воли, отложив слушание дела. 18 февраля 1917 г. И.Ф. Манасевич-Мануйлов был приговорен к полутора годам арестантских рот.
Фотография из журнала, которую мы привели выше, сопровождала информацию о начале 13 февраля 1917 г. слушания в Петроградском Окружном суде дела И.Ф. Манасевича-Мануйлова.
Однако всего лишь девять дней спустя Ивана Федоровича выпустила на свободу революция. «Предварилка и Кресты открыты, - читаем запись в дневнике Д.В. Философова от 27 февраля. - Манасевича-Мануйлова толпа проводила до дому».
Наслаждался арестант свободой недолго. Согласно сообщениям прессы, уже 1 марта его привезли в Министерский павильон Таврического Дворца. 4 марта его водворили в Петропавловскую крепость.
Вскоре начались допросы. Иван Федорович из кожи вон лез, чтобы угодить следствию. Утверждал, например, что Императрица Александра Феодоровна стояла «страшно за продолжение войны и что про Нее говорят неправду, что Она стоит за мир… Это он [Г.Е. Распутин] мне много раз говорил искренно, потому что была такая обстановка, что он не врал, - я глубоко убежден в этом». Также, ссылаясь на Распутина, он утверждал, что существовал проект переезда Государыни в Ставку или что генерал Рузский вновь был назначен главнокомандующим Северо-Западным фронтом под влиянием Распутина. Всё это вранье обстоятельно разоблачил в свое время известный эмигрантский историк С.П. Мельгунов.
Оригинальная обложка и титульный лист книги, специально посвященной описанию похождений И.Ф. Манасевича-Мануйлова. Первую ее часть составляет дополненная публикация П. Павлова (псевдоним Павла Елисеевича Щеголева), появившаяся в 1917 г. в журнале «Былое». Вторая - главы, специально написанные К. Бецким (псевдоним поэта и журналиста Осипа Яковлевича Кобецкого) для книги, вышедшей в 1925 г. в издательстве «Былое».
Старания Манасевича были оценены следствием временщиков. Уже 20 мая 1917 г. его выпустили на свободу.
Ценный кадр тут же подобрал известный разоблачитель секретных сотрудников Царского Охранного отделения эсер Владимiр Львович Бурцев. Иван Федорович стал одним из активных сотрудников в издававшейся в России газете «Общее дело», раскрывая секреты царского сыска.
«Репутация у Мануйлова-Манасевича, - объяснял резоны этого сотрудничества В.Л. Бурцев, - была у большинства вполне отрицательна. Это была, действительно, странная фигура. Мануйлов-Манасевич был журналистом, играл роль в суворинском “Вечернем времени”. Его считали человеком умным, бывалым, знали о громадных его политически связях. В литературных сферах многие относились к нему с каким-то добродушием и даже с сочувствием. Но в широких общественных кругах к нему относились по большей части вполне отрицательно. Его прежде всего считали безпринципным авантюристом. Знали о его связях с Департаментом полиции, а потому его сторонились. Его считали даже опасным те, кто занимался политикой и кто имел основание держаться подальше от Департамента полиции. Меня, как раз наоборот, именно эти его связи с деятелями Департамента полиции особенно и привлекали, как и его связи с бывшим окружением графа Витте и, в частности, его связи с Распутиным и с некоторыми придворными сферами. […] Он относился к Распутину вообще отрицательно, - и говорил, что он не понимает, как можно придавать серьезное политическое значение такому ничтожному в политике человеку, как Распутин, но в то же самое время он и защищал его от несправедливых обвинений».
Обложка и титульный лист второго издания книги, вышедшей в 1927 г. в ленинградской серии «Книжные новинки» и отпечатанной в типографии большевицкого партийного издательства «Прибой».
Не потерялся И.Ф. Манасевич и после прихода к власти большевиков. В отличие от бежавшего за границу В.Л. Бурцева, он остался в России. С поддельными мандатами ЧК он производил обыски состоятельных людей, реквизируя деньги и ценности.
В сентябре 1918 г. его взяли во время попытки перехода границы с Финляндией. Документы иностранного подданного были, как всегда, безупречны.
Подвела, как это часто бывает, случайность.
Личность его показалась знакомой одному из служивших в пограничной охране, охранявшему в 1917 г. заключенных Петропавловской крепости. И надо же такому случиться: именно в это время Ивана Федоровича окликнула оказавшаяся на станции Белоостров Надежда Александровна Доленговская - популярный в то время драматург (а не актриса, как обычно пишут).
Вызванные чекисты обыскали «иностранца», обнаружив в саквояже бриллианты, и без лишних формальностей расстреляли.
Смерть, утверждают, Иван Федорович встретил спокойно, отказавшись от последней папиросы…
Продолжение следует.