ВЕЛИКАЯ?.. БЕЗКРОВНАЯ?.. РУССКАЯ?.. (26)
Последний из известных на сегодняшний день снимков семьи Распутиных. Справа налево: Параскева Федоровна, Фекла Ивановна и Дмитрий Григорьевич Распутины, Екатерина Ивановна Печеркина. 1929-1930 гг. Личная коллекция A. Goutel (Франция).
Арест семьи Распутина и его знакомых (начало)
Некоторые из арестов носили особый характер.
«Арест семьи Распутина» - под таким заголовком газета «Новое время» в номере от 17 марта (ст. ст.) поместила краткую информацию: «Сегодня ночью в Таврический дворец были привезены под конвоем сын и две дочери Распутина. Сын старца производит впечатление простоватого деревенского парня. Семья Распутина помещена в Министерский павильон».
В мемуарах Г.Г. Перетца, несмотря на их безусловную очернительскую тенденциозность, можно, однако, почерпнуть некоторые любопытные подробности.
«14 марта вечером, читаем в них, - в Таврический дворец был доставлен секретарь Распутина, некто Симанович. На все вопросы следственной комиссии он отвечал, что Распутина совершенно не знал и ничего общего с ним не имел. Но вот во время его допроса зазвенел телефон; член комиссии подходит и слышит сообщение комиссара Московской части, что на квартире Симановича происходит какое-то совещание и там находятся дети Распутина.
Г.Е. Распутин со своими детьми в Покровском. Здесь и далее в этом посту мы приводим несколько вырезок из послепереворотной прессы, так или иначе связанных с Царским Другом.
Немедленно туда был командирован офицер и наряд юнкеров; я также поехал. В шикарной квартире Симановича на Николаевской улице, действительно, происходило какое-то совещание, на котором, кроме семьи Симановича, оказались обе дочери Распутина, младшая гимназистка IV кл[асса] гимназии Стеблин-Каменской, 15 лет, высокая, плотная, с тонкими злыми губами, бегающими бойкими глазами, и старшая, 19 лет, меньше ростом, с тупым выражением лица, чувственными губами и мясистым носом; брат их, солдат 1-го запасного пехотного полка, был тут же - этот мало говорящий, но подвижный юноша, производил впечатление мышонка, захлопнутого мышеловкой. Кроме них, была француженка-гувернантка девиц Распутиных, их учительница рукоделия и еще несколько неизвестных личностей, весьма сомнительной внешности.
Сын Симановича и дети Распутина были под стражей отправлены в Таврический дворец, а прочие отпущены домой. Утром были освобождены и дети Распутина, давшие в следственной комиссии свои показания.
Я предложил старшей дочери Распутина несколько незначительных вопросов, на которые она сначала отвечала очень охотно, но потом расплакалась и сказала, что они ни в чем не виноваты, всё это сделал отец, которому они не смели ничего сказать, он их не хотел слушать.
Матрена Распутина.
То же самое подтвердил и сын его. Об отце никто из них не вспоминал с любовью, видно было, что отец - это их больное место, рана еще не зажившая и гноящаяся».
Из приведенных свидетельств видно, что родственники и знакомые Г.Е. Распутина уже в марте находились «под колпаком» у новых властей. За их квартирами осуществлялась слежка. Судя по тому, что в акции участвовал непосредственно сам комендант Таврического дворца, и по абсолютной ее правовой беззаконности, для участников переворота она имела особое значение (хотя бы с точки зрения получения хоть какого-то компромата).
В лживых по большей части воспоминаниях А. Симановича этот эпизод подается следующим образом: «…Меня… разыскали солдаты. Их предводителем был молодой человек, в котором я узнал студента Бухмана, и который по моей протекции был принят на юридический факультет. Оказалось, что Бухман добровольно вызвался меня найти, так как он знал меня лично».
Арон Симанович.
В Таврическом дворце решение об аресте, по словам Симановича, принимал «молодой помощник присяжного поверенного Каннегиссер».
«После нескольких часов, - продолжает мемуарист, - меня вызвали к членам Думы Крупенскому и Маркову 3-му; там я застал всю мою семью и дочерей Распутина. Всех их арестовали на моей квартире. Они сетовали, что подобно мне были арестованы двумя студентами, которым я исходатайствовал доступ в университет. […]
Ночью меня допрашивали и засыпали вопросами о деятельности Распутина и жизни Царской Семьи. Я избегал давать исчерпывающие ответы и заявил, что был простым придворным ювелиром и благодаря этому положению имел изредка возможность помогать моим единоверцам. Утром мою семью освободили. Адвокат Слиозберг обжаловал Керенскому мой арест, указав, что я могу быть привлечен только в качестве свидетеля».
А вот как об этом сообщала печать.
«15 марта, - читаем в газете “Новое время”, - вечером был арестован и препровожден в следственную комиссию Государственной думы бывший секретарь Распутина Симанович. Арестовала его городская полиция на квартире у племянника его. В следственной комиссии Симанович заявил, что он - безграмотный. Симанович показал, что познакомился с Распутиным в Киеве 16 лет назад, когда Распутин странником ходил по киевским монастырям.
В прошлом году по приказанию министра внутренних дел А.Н. Хвостова Симанович был арестован и, просидевши 16 дней в заключении, был выслан в Тверь на два года. Причиной ареста и высылки явилась известная история с организацией покушения на Распутина. […]
Симанович показывает, что его смешивают с Волынским, который действительно был секретарем Распутина и вел его дела. Он же, Симанович, как неграмотный, не мог быть секретарем.
По распоряжению следственной комиссии, Симанович оставлен под арестом».
На следующий день та же газета сообщала: «Вместе с секретарем Распутина Симановичем задержаны и доставлены его жена, дочь и племянница, некто Бранд и Бухштаб, оказавшиеся на квартире в момент прихода военных властей и горничная Симановича, как уверяют, прекрасно осведомленная о всех делах своего хозяина. Жена и дочь Симановича, когда им объявили об аресте, упали в обморок.
Доставленный в Таврический дворец Симанович под конвоем был препровожден в следственную комиссию. В ожидании допроса арестованный настойчиво просил конвоировавших его солдат разрешить ему переговорить по телефону, обещая крупную сумму».
Продолжение следует.