ВЕЛИКАЯ?.. БЕЗКРОВНАЯ?.. РУССКАЯ?.. (8)
Знамена революции у Таврического дворца.
Вакханалия арестов
Сохранились свидетельства, как на деле происходили рядовые аресты в те дни.
Вот как об аресте отца, члена Государственного Совета В.И. Карпова, рассказала дочь:
«Как-то в его квартиру, где жили и я с мамой, пришел какой-то невзрачный, очень незначительного вида электротехник, сказавший, что он прислан проверить звонки. Он оставался недолго и мирно ушел. На другой день, уже вечером, только сели мы ужинать вместе с пришедшим к нам в гости адмиралом в отставке Николаем Аполлоновичем Типольтом, как раздался звонок. Горничная отперла входную дверь, и прихожая внезапно наполнилась распущенными солдатами, женщинами и страшными, совсем подозрительными типами, а впереди всех, с револьвером в руке, вошел в столовую маленький электротехник, проверявший накануне наши звонки. Он авторитетно заявил: “Ваше Превосходительство, Вы арестованы!”
Виктор Иванович Карпов (1859-1936) - русский юрист, член Государственного Совета по выборам от дворянства Екатеринославской губернии (с 1907 г.). Принадлежал к группе правых. Тайный советник (1914). Давний знакомый председателя Думы М.В. Родзянко, привлекавшего В.И. Карпова для консультации по сложным юридическим и политическим вопросам. Член Особых совещаний по обезпечению топливом (1915) и обороне (1916). Эмигрировал во Францию. Скончался в Ницце.
Адмирал быстро встал из-за стола и хотел сквозь толпу протесниться к выходной двери. Электротехник направил на него револьвер и столь же авторитетно заявил: “Вы, Ваше Превосходительство, тоже арестованы!” Бедный адмирал попробовал протестовать, но электротехник оборвал его и потребовал сдать какое у кого имеется оружие и патроны; у отца был револьвер с патронами, которые он отдал электротехнику.
Затем электротехник приказал всем своим и обоим арестованным выходить на улицу, причем он все время обращался к моему отцу, который был действительным тайным советником, и к адмиралу, называя их: “Ваше Превосходительство”.
Мама попросила его подождать, чтобы дать время моему отцу надеть теплую шубу на меху и высокие калоши, а адмиралу надеть его шинель. Электротехник согласился, и затем вся страшная группа стала спускаться по лестнице.
Прежде чем выйти, один из солдат отрезал шашкой большой кусок ветчины от стоявшего на столе окорока. Моя мать и я вышли вместе со всеми. Был холодный зимний день, на улицах лежал снег.
“Куда Вы нас ведете?” - спросил адмирал. “В Думу, Ваше Превосходительство”, - ответил электротехник. “Пешком?” - ужаснулся адмирал. “Ну, конечно, пешком, у нас нет автомобилей”, - подтвердил электротехник».
Генерал-майор Флота барон Николай Аполлонович Типольт (1864-1948) - председатель Особого присутствия по назначению пенсий и пособий за увечья мастеровым и рабочим Петербургского порта. Занимался генеалогией и геральдикой, до 1916 г. был казначеем Русского генеалогического общества. Перед эмиграцией во Францию в 1920 г. пожертвовал свою личную коллекции. Художественных барельефов и медалей в Эрмитаж. Один из основателей Историко-генеалогического общества во Франции. В 1936 г. уехал к дочери в Парагвай, где и скончался.
Когда автомобиль все же нашли, «арестованных посадили на заднее сидение, а спереди сел электротехник, держа револьвер, направленный на них. “Послушайте, - сказал адмирал, - спрячьте ваш револьвер”. - “Не безпокойтесь, Ваше Превосходительство, он не заряжен, это я только так, для блезира”, - отвечал электротехник, и продолжал держать револьвер по-прежнему».
Супруга В.И. Карпова связалась с М.В. Родзянко, бывшего дворянином одной с арестованным губернии, и в скором времени тот вернулся домой.
Не все аресты заканчивались, однако, столь благополучно. Пример тому - кончина в результате такой революционной акции первоприсутствующего сенатора А.М.К., родственника графа Л.Н. Толстого.
«Хотя ничья, движимая революционной местью, рука не поразила старика-сенатора, - отмечал очевидец, - но до известной степени и он пал жертвой событий. […]
Дряхлый, с разбитыми ногами, почти лишенный возможности передвигаться без посторонней помощи старик сидел за столом в одной из комнат своей квартиры. Никого из семейных не было дома. Звонок. Прислуга открывает дверь. Вламывается толпа - солдаты, рабочие. Идут прямо к хозяину. Начинается допрос, предъявляются какие-то требования… Старик, видно, был ошеломлен. Он не привык ни к чему подобному. Что за тон?! В его квартире! Они даже в шапках!
- Прошу вас сначала снять шапки, раз вы пришли в мою квартиру!
Старик разволновался, раскричался и даже застучал своим костылем по полу.
Пришедшие, видимо, поняли, что имеют дело с человеком, с которого и взять нечего, повернулись и ушли. А старик к вечеру умер от кровоизлияния в мозг».
Были и еще более вопиющие случаи.
«Трагически оборвалась жизнь либерально настроенного сенатора генерала от артиллерии А.В. Чарторыйского [1855-1917], - пишет обследовавший архивные документы того периода историк А.Б. Николаев. - 1 марта в 7 часов вечера в его квартиру ворвалась толпа матросов. Произведя обыск, матросы сложили посреди комнаты изъятые у сенатора “все дела и документы” и подожгли их. Затем они “начали производить безпорядочную стрельбу”, во время которой Чарторыйский был легко ранен. Матросы насильно отвели сенатора в лазарет на перевязку. Другая толпа пьяных матросов ворвалась в кабинет, и “увидев, что врач перевязывает рану Чарторыйскому, заявили, что: «Нам генералов не надо»”. Сенатора вытащили на улицу и убили, причем голова Чарторыйского “была отрезана и отброшена”».
Да, когда в России «лучшие» ее, излюбленные передовые люди лес рубят, то щепки ох как летят…
Главной пружиной вакханалии арестов был Керенский, что подтверждается свидетельствами многих очевидцев и участников событий. Приводившие арестованных, свидетельствовал депутат Думы А.И. Рыслев, «почему-то требовали только Керенского и ему сдавали слуг старого режима».
Военные чины, производившие аресты, подтверждал М.В. Родзянко, указывали «имя члена Государственной думы Керенского, как руководителя их действий».
Имея в виду Керенского, исследователи и участники событий Д.О. Заславский и В.А. Канторович подчеркивали: «…К нему приводили арестованных сановников, он отдавал приказания солдатам, вокруг него создавался штаб».
Красочную картину одного из таких приказов рисует в своих воспоминаниях по горячим следам событий уже упомянутый нами А.И. Рыслев.
Вызвавшемуся из окружавшей его толпы пожилому отставному поручику в черном пальто в военной фуражке и «на костылях на обе ноги» Керенский предложил возглавить отряд и «идти в Жандармское управление, занять его и арестовать жандармов».
«Безногий, седой поручик, - свидетельствовал Рыслев, - сразу же по-военному скомандовал в толпу, вызвал желающих составить третий отряд, построил его, насколько это было возможно из разрозненных солдат и не обученных строю рабочих, и на костылях, впереди отряда, пошел исполнять опасное, ответственное дело. Через несколько часов этот поручик на своих костылях возвратился к Таврическому дворцу, вызвал члена Думы Керенского и по-военному отрапортовал: “Член Думы Керенский! Я арестовал в полном составе Жандармское управление, привел его сюда”…»
По неложному слову Господню о том, «нет ничего тайного, что не сделалось бы явным» (Лк. 8, 17), сегодня нам известно, как происходила та акция
«…Начальник жандармского управления генерал Волков, - свидетельствует в своей книге “Жандармы и революция” генерал П.П. Заварзин, - ввиду революции приводил дела в порядок для сдачи управления новому начальнику. Ему докладывают, что толпа движется к зданию управления. Он отпускает всех служащих, а сам остается на своем посту.
Через несколько минут пьяная, жаждущая крови и приключений толпа, во главе с одноногим хулиганом, вытащила семидесятилетнего старика на улицу, избила его, и по приказанию главаря три пьяных солдата повели его в полицейский комиссариат.
Два солдата были настроены закономерно, третий же, водворив Волкова в комнату с выбитыми окнами, начал издеваться над ним, наводя на него ружье и прицеливался. Проделав это несколько раз, он выругался и застрелил генерала Волкова, сказав, что теперь ему не до генералов, так как пора отдыхать, а не шляться по городу с арестантами».
Судя по другим воспоминаниям, мучения генерала И.Д. Волкова на этом не закончились. Изувеченного жандармского генерала доставили в Думу.
«Увидав израненного и обезображенного Волкова, - вспоминал ген. К.И. Глобачев, - Керенский заверил его, что он будет находиться в полной безопасности, но в Думе его не оставил и не отправил в госпиталь, что мог сделать, а приказал отвести его в одно из временных мест заключений, где в ту же ночь пьяный начальник караула застрелил его».
В Отдельном корпусе жандармов генерал-лейтенант Иван Дмитриевич Волков (1854-1917) служил с января 1880 г. С начала 1915 г. он был начальником Петроградского губернского жандармского отделения.
Одно из сожженных в дни переворота жандармских управлений.
Возвращение одноногого поручика в Думу запечатлелось в памяти думца, князя С.П. Мансырева:
«…В вестибюле дворца, уже часов в 10 вечера, появился какой-то седовласый тип, на костылях, одетый в мундир поручика; он с помощью нескольких солдат привел человек 30 обезоруженных, но в форме жандармских офицеров и полицейских чиновников.
Остановившись в круглом зале, он громогласно возвестил, что просит доложить о себе “руководителю революции, депутату Керенскому”. Пошли за ним; Керенский явился и с горделивой осанкой остановился перед стариком. Тот, вытянувшись елико возможно, держа руку у козырька, рапортует: “Имею честь доложить, что мною схвачены в разных местах, обезоружены и приведены 30 врагов народа. Головы их передаю в ваше распоряжение”.
Приняв “рапорт”, Керенский внушительно ответил: “Благодарю, поручик, рассчитываю на вас и впредь… Уведите их!” - и важно удалился. Ни один вопрос: за что, при каких обстоятельствах были схвачены злополучные, задан “руководителем” не был; куда вести их - тоже никто не знал.
Но толпа поняла по-своему это приказание: набросилась на приведенных и стала их неистово избивать кулаками и прикладами, так что некоторые из “врагов народа” здесь же повалились замертво, а других вытолкали за двери и куда-то действительно повели… - судьба их осталась неизвестной…»
Группа арестованных жандармов.
До сих пор не совсем ясным является состав этих банд. За всей этой внешней «стихийностью» чувствуется некая недосказанность.
Особенно она значима в устах такого человека, как С.Д. Масловский. Арестованных, писал он, «приводили к нам - револьверное дуло у виска - какие-то, неизвестными оставшиеся, люди, сдававшие пленных и уходившие снова “на охоту”».
Продолжение следует.