«А КРУГОМ ШИРОКАЯ РОССИЯ…» (начало)
823 страницы, 3066 ссылок на исследования и источники, 139 иллюстраций на вклейках и 15 - в тексте.
- Ровно год назад мы опубликовали интервью, в котором Вы рассказывали о первой книге. О чем эта вторая?
- Хронологически она охватывает период со дня рождения Григория Ефимовича и вплоть до исторической встречи 36-летнего тобольского мужика с 37-летним Русским Царем, состоявшейся 1 ноября 1905 года.
- Кстати, а установлена ли точная дата рождения Г.Е. Распутина? В разных книгах называют различные даты.
- Известна, и уже сравнительно давно. Пальма первенства здесь принадлежит тюменскому историку, библиографу и писателю Артуру Васильевичу Чернышову и основателю в Покровском дома-музея Г.Е. Распутина Владимiру Любомiровичу Смирнову. Именно они в 1998-1999 гг. установили безспорную дату рождения Григория Ефимовича: 9 января 1869 года. Между прочим, все наши энциклопедии дают неверные даты. В именном указателе к одному из научных изданий 2006 (!) года Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета можно прочитать: «Распутин Г.Е. (1864(5?) - 1916)». Они до сих пор даже года рождения его не ведают. Между тем немецкие мастера ликеро-водочного дела из Фрайбурга, выпускающие небезызвестную водку «Распутин», оказались не в пример более чувствительными к изысканиям русских историков, оперативно сменив дату рождения «1865», значившуюся на этикетке с начала производства, на вновь установленную: «1869». У нас же путаница - и отнюдь не на бутылках с горячительными напитками - продолжается! И это вовсе не предмет для пошлых каламбуров.
- Мы по-прежнему ленивы и нелюбопытны по Пушкину… Или это что-то другое?..
- Наверное, и то, и другое. Но подойдите к этому с другой стороны. Ведь дата - это вовсе не мелочь. И кому, как не православным, понимать это лучше других.
Дело в том, что 9/22 января - это день кончины святителя Филиппа, митрополита Московского (1569), словно пославшего ровно через триста лет (день в день!) Царю-Мученику верного Друга - Григория Ефимовича Распутина, молитвенника за всё Его Святое Семейство.
День этот был судьбоносным и для Царственных Мучеников: в 1901 г. - скончалась бабушка Царицы-Мученицы - Английская королева Виктория, а в 1905 г. - в Санкт-Петербурге силами, враждебными России, были спровоцированы известные волнения. «Тяжелый день! - записал в дневник Царь Мученик. - В Петербурге произошли серьезные безпорядки вследствие желания рабочих дойти до Зимнего дворца. Войска должны были стрелять в разных местах города, было много убитых и раненых. Господи, как больно и тяжело!» Действительно, есть о чем подумать в этот день…
- Что еще интересного ждет читателей на страницах Вашей книги?
- Думаю, небезынтересным будет познакомиться с историей самого села Покровского, историей рода Распутиных. У русских крестьян были не только свои библиотеки, о чем еще в 1970-х годах с удивлением писали участники археографических экспедиций на Русский Север, но и своя генеалогия, пусть и неофициальная, но довольно точная. Еще до революции сотрудник Архива Департамента Герольдии И.Н. Ельчанинов, помогавший о. Павлу Флоренскому в его генеалогических изысканиях, утверждал, что он «берется выяснить генеалогию любого крестьянина до середины XVI века, лишь бы род его не был пришлым издалека, жил в центральных губерниях». И такая генеалогия рода Распутиных была установлена уже в наши дни. Хотелось бы поименно назвать тех, благодаря исследовательской работе которых это стало возможным. Это уже называвшиеся нами А.В. Чернышов и В.Л. Смирнов. О «зырянских корнях» Распутиных поведал В.А. Могильников. Кое-какие данные уточнил житель Ухты из Республики Коми Г. Паршуков. Кстати говоря, В.Л. Смирновым составлено генеалогическое древо Распутиных, насчитывающее 384 человека.
- Незадолго до выхода Вашей книги, в конце прошлого года, в весьма популярной серии ЖЗЛ вышла книга писателя А.Н. Варламова «Григорий Распутин-Новый». Оказало ли ее появление влияние на Вашу работу?
- В известной мере, да. Я еще раз был поражен глубиной провидения старца Николая Псковоезерского, выразившегося в его словах, которыми он благословлял меня на написание этого труда.
Что же касается последней биографии Григория Ефимовича, вышедшей в знаменитой серии ЖЗЛ, основанной пламенным буревестником революции Горьким, то это книга особая: объективистская (не объективная, заметьте).
«Качая маятник» («с одной стороны…, с другой стороны»), А.Н. Варламов, вопреки заявленному, имеет всё же свою собственную позицию, ловко, словно фокусник (без каких-либо серьезных доказательств), подводя к ней читателя.
Даже саму причину странничества Г.Е. Распутина он, вслед за следователем Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства, умудряется объяснить бегством Распутина от ответственности. (Причем делает это весьма ловко: вроде это и не он, добрый писатель, а злой следователь утверждает, но осадок всё-таки остается.) «…У односельчан скопилось по отношению к нему столько неприязни, что Григорий оставил село и отправился в Верхотурский монастырь. Так пишет Смиттен. Верить ему или нет? Разумеется, опрошенные свидетели могли ошибаться, лгать, путать, а сам следователь - выполнять революционный заказ, направленный на “очернение старца”, но в известной логике картине, нарисованной Смиттеном, не откажешь». Вот так: логика есть, нету лишь самой чуточки: правды. Но ведь это оказывается и не столь уж важным.
По верному замечанию Анны Ахматовой, «клевета всегда похожа на правду! […] На правду не похожа только сама правда».
Толкуя о характерной многозначности (с Распутиным всегда, мол, так), писатель А.Н. Варламов часто подводит нужный ему итог нередко в таких, например, выражениях: «Итак, грязный, сопляк, мочится по ночам…»
Что тут скажешь? Как совершенно верно пишет В.Л. Смирнов, «слово обоюдоостро, и пишущий открывается в нем порой не меньше, чем тот, о ком он ведет свое повествование». (Между прочим, фраза эта - свидетельство писательского «профессионализма» Варламова: «сопляк» - это «мальчишка», «юнец», но никак не «сопливый», о чем автор пытается поведать городу и мiру.)
Безусловно, у каждого человека есть слюна. Бывают и сопли. Но показывать пальцем на отплевывающегося или страдающего насморком - заведомо дурной тон. И преувеличенное внимание к физиологии выдает здесь дурные намерения пишущего. Это всё равно, что судить философа Бердяева по его нервному тику, Байрона - по хромоте и (минимально утрируя) Державина - по хрестоматийному вопросу о нужнике. В целом же - всю личность и деятельность человека по физической немощи. Да и было ли это? Таким - сопливым и слюнявым - Григория Ефимовича не видел никто из вспоминавших в здравом уме и твердой памяти (а не в бредовом угаре ЧСК 1917 года).
Писать так не врачу в истории болезни, а писателю, профессору Московского Университета, стыдно и неприлично!
Что касается устройства самого «маятника», то оно чрезвычайно просто: процитируй заведомую ложь (благо в нашем случае ее более чем достаточно), проверить которую можно (но «для пользы дела» не нужно), а потом заяви: «свидетельства очевидцев расходятся». И еще: сконструируй выбор, на одном полюсе которого находится правда, а на другом - несусветная оскорбительная ложь. Отметай «милостиво» последнюю (уже давно разоблаченную и подробно разобранную), но одновременно с ней сбрасывай в отвал и уже обретенную истину, под тем предлогом, что крайности, мол, сходятся. Вот образчики подобной мерзости, предлагаемой нам писателем: Царица-Мученица (святая или лесбиянка); А.А. Вырубова (интриганка или святая); Г.Е. Распутин («для одних носил личину греха, а для других - святости»); мемуары М.Г. Распутиной-Соловьевой (сваливая все их изводы в одну кучу: «не то вспоминала, не то сочиняла Матрена»; «отыскать правду в них нелегко»).
Этот ловкий способ словесного эквилибриста обезпечивает психологическое влияние на читателя-простачка. Не о поисках истины идет речь - об исполнении пропагандистского спецзаказа. (Имя посредника любой может прочитать под эпиграфом перед текстом.) Но исполняется это - для пущей убедительности - в иной тональности: не так, как в 1910-1920-е годы. (Разве что на писания «ссыльно-политического» А.И. Сенина немного смахивает: «Говорят также, что некоторые “сестры” ушли от Григория забеременев, но насколько это правда - утверждать не могу». Нагадил - и в сторонку.)
И еще одна задача книги А.Н. Варламова, заявленная в пресловутом эпиграфе к ней: «В истории человечества есть загадочные личности, о которых мы окончательно ничего не узнаем […] Иной раз необходимо отказаться и от исследования этих личностей…» (Не вера в Промысел Божий, а просто солипсизм какой-то!) Но именно эту «мысль» и пытается проиллюстрировать своей книгой А.Н. Варламов: «Многозначность эта очень характерна»; «Мемуары и показания противоречат друг другу, с чем мы будем сталкиваться, касаясь почти любого эпизода из жизни сибирского мужика…»; «…С каждым новым витком распутинской жизни этих противоречивых свидетельств становится все больше». (Эта «противоречивость», кстати говоря, обычное состояние традиционной очернительской версии перед лицом новых или вновь обретенных истинных фактов. Шатание авгиевых конюшен под напором хлынувших очистительных рек.)
Но мы помним иное. Слова Григория Ефимовича: Ищущие найдут. И напутствие праведного о. Николая Псковоезерского: Неправда поможет открыть правду.
И самое главное, Евангельское: …Просите, и дано будет вам; ищите, и найдете; стучите, и отворят вам. Ибо всякий просящий получит, и ищущий находит, и стучащему отворят (Лк. 11, 9-10).
При этом нельзя сказать, что А.Н. Варламов человек безталанный, незнакомый с источниками и т.д. В той же серии ЖЗЛ у него есть удачные работы. Что касается источников, то обширная библиография, помещенная в книге, и многочисленные ссылки свидетельствуют о проделанной им солидной работе. Вопросы есть только к использованию автором этих самых источников. Иными словами, к методологии.
Так, судя по ссылкам, А.Н. Варламову была хорошо знакома моя статья о старце Свято-Никольского Верхотурского монастыря Макарии (Поликарпове), опубликованная в свое время в «Русском вестнике» (2006. №№ 9-10). Именно к нему, напомним, Царственные Мученики посылали Своего духовника, епископа Феофана (Быстрова) навести справки о духовном его сыне - Г.Е. Распутине. Позднее и сам этот старец, по Высочайшей воле, приезжал в Петербург свидетельствовать о чаде своем духовном. (Ни к настоятелю Покровского прихода послали, ни к какому-либо иному пастырю, а к о. Макарию, чей духовный авторитет был довольно высок и вне стен родной его обители.) В нашей статье были приведены неоспоримые свидетельства этого чтящегося и до сей поры в Верхотурье духоносца о Григории Ефимовиче.
«Старца Г.Е. Распутина, - читаем в показаниях о. Макария следователям ЧСК, - я узнал лет 12 тому назад, когда я был еще монастырским пастухом. Тогда Распутин приходил в наш монастырь молиться и познакомился со мной […] Я рассказал ему о скорбях и невзгодах моей жизни, и он мне велел молиться Богу». И далее: «Каких-либо дурных поступков за Распутиным и приезжавшими к нам с ним… не заметил».
Даже из этого крайне скупого и выборочного цитирования Э. Радзинским (по всей вероятности, соответствующего тенденции автора книги) совершенно очевидно, что о. Макарий не нашел ничего предосудительного в жизни покойного уже к тому времени своего духовного сына, которого он в довершение всего посланцам временщиков называет старцем без каких-либо кавычек.
Наконец, по словам встречавшегося в 1914 г. с о. Макарием репортера екатеринбургской газеты «Зауральский край» В.П. Чекина, старца пытались расспрашивать о Г.Е. Распутине. Ответы были весьма определенны: «Что ж, про него плохого сказать нечего… В силе человек. Завидуют - вот и говорят. Лукавый-то силен, каждому на его место хочется…»
Однако А.Н. Варламов, не раз обращаясь к нашей статье, полностью проигнорировал эти совершенно безспорные свидетельства, не отрицая их, не противопоставляя им какие-либо иные свидетельства. Подающий себя в качестве объективного и безпристрастного исследователя, в этом конкретном случае, впрочем, как и в других подобных, он делает неимоверно замысловатые петли, рассуждает о чем угодно: о сроках пребывания Г.Е. Распутина в Верхотурском монастыре, о старчестве в обители, о духовничестве как таковом - вопросы, спору нет, сами по себе важные, - однако о главном, документально зафиксированных отзывах до сих пор чтимого старца Макария о Григории Ефимовиче, - молчок. Оно и понятно: не укладывается это никак в заказную концепцию.
Окончание следует.