КАК ОНИ ЕГО ЖГЛИ (2)
Чесменская Александровская военная богадельня.
Журналистский рейд
Прокурор Петербургского окружного суда барон Федор Федорович фон Нандельштедт (1873 † после 1935), курировавший в свое время дознание по делу об убийстве Г.Е. Распутина, а еще раньше - характернейшая деталь - имевший касательство к делу об убийстве отрока Андрея Ющинского в Киеве (т.н. «делу Бейлиса»), буквально через несколько дней после февральского переворота 1917 г. рассказал ведавшему уголовным сыском Российской Империи генералу А.Ф. Кошко прелюбопытный случай, свидетелем которого он был.
Аркадий Францевич Кошко (1867†1928) - известный русский криминалист и сыщик. С 1908 г. начальник Московской сыскной полиции. Позднее заведовал всем Российским уголовным сыском. Скончался во Франции.
По словам Федора Федоровича в один из первых послепереворотных дней он «заехал в Министерство юстиции, где в приемной у Керенского застал немало публики. Каково было его удивление, когда среди присутствующих он заметил и Пуришкевича.
Последний, одетый в походную форму, галифе и френч, с Владимiром с мечами на шее, расхаживал по приемной, дожидаясь своей очереди. У прокурора мелькнула мысль, уж не думает ли Пуришкевич занять какой-нибудь пост в Министерстве юстиции? Но, наведя справку у начальника отделения, узнал, что Пуришкевич приезжал к Керенскому всё по тому же делу Распутина.
В каких тонах велась беседа этих двух политических полюсов - неизвестно, но следствием ее было распоряжение Временного правительства о полном прекращении дела...»
Что до различных «полюсов», то они, вероятно, уже давно сошлись. По крайней мере, со дня знаменитой (наряду с выступлениями П.Н. Милюкова и В.А. Маклакова) скандальной антираспутинской речи Владимiра Митрофановича в Государственной Думе 19 ноября 1916 г.
Не исключено, что именно в связи с ней, а также с участием в убийстве Распутина (а, может быть, и с другими, пока что неизвестными нам, причинами) Пуришкевич обладал каким-то, выражаясь дипломатическим языком, совершенно особым иммунитетом.
Так, в апреле 1917 г. из железнодорожного вагона, в котором он следовал, «выброшена была монархическая литература». Другого за одно ее хранение арестовали бы и посадили. А с прежнего «думского скандалиста», как с гуся вода: отведенный к прокурору Лужского окружного суда, он тут же был освобожден.
Легко отделался Пуришкевич и будучи схваченным большевиками, как руководитель действовавшей монархической организации. В тюрьме он находился в привилегированном положении истопника, а вскоре (как социально близкий?) был просто отпущен и отравился на юг к белым...
Владимiр Митрофанович Пуришкевич.
Возвращаясь к министру юстиции Временного правительства А.Ф. Керенскому, подчеркнем: интерес его к Распутину отличался многогранностью - он и неудавшуюся убийцу (Хионию Гусеву) не забыл, и дело об удавшемся убийстве прекратил, и до самой могилы Царского Друга добрался.
В мифологии русской революции, отмечает современный исследователь И.Л. Архипов, «главному антигерою» Г.Е. Распутину» противопоставлялся его «антипод» - А.Ф. Керенский, который выступал как символ укрепления «революционного порядка».
«...Тот, - читаем в не без пафоса написанной газетной статье того времени, - кто имеет право и обязан охранять спокойствие народа, распорядился раз навсегда избавить толпу от соблазна и перечень святых [sic!] от непрошеного нового имени. В этом смысле были даны инструкции очень энергичному комиссару».
«Славный, честный, мудрый и любимый вождь свободного народа». Жетон 1917 г.
Об «энергичном комиссаре» мы поговорим позднее. Пока же отметим, что имя Керенского в связи с акцией в Царском Селе практически нигде не упоминалось (хотя намек в цитированном нами отрывке вполне прозрачен).
Как юрист, он понимал, что с точки зрения права любой страны и законов любого времени совершает преступление. Вот почему обо всех обстоятельствах этого дела он вполне определенно молчит в своих многочисленных мемуарах, выходивших в разное время на Западе. Молчат об этом, кстати, и все прочие «февралисты»...
Вот почему и определенная часть осторожничавшей прессы старалась не писать о преднамеренном выкапывании гроба, предпочитая подчеркивать фантастическое обнаружение его на поверхности, не связанное с преступным действием...
«6-го марта, - сообщал “Петроградский листок”, - в заседании царскосельского временного комитета новый комендант Царского Села подполковник В.М. Мацнев доложил, что в Александровском парке проходившими солдатами, неподалеку от здания фотографии, найден металлический гроб, стоявший на поверхности земли.
- Как мне поступить с этим гробом? - спрашивал В.М. Мацнев.
Некоторые из членов комитета заявили, что необходимо выяснить, что это за гроб и что в нем находится.
Решено было сообщить о находке новому главнокомандующему ген.-лейт. Корнилову и предоставить ему разрешить вопрос, что делать с гробом.
Большинство царскоселов убеждено, что в гробе находится тело Распутина, погребенного в Царском Селе».
«Петроградскому листку» вторил «Вечерний курьер», описывавший, что ведший поиск капитан Климов (о нем речь впереди) «с большими осторожностями открыл часовню. Здесь оказался металлический гроб, верхняя крышка которого была открыта. В гробу лежал Распутин; тело оказалось набальзамированным. В гробу лежал образ».
Революционный митинг у Царскосельской ратуши. Март 1917 г.
Газетчики намеренно путали место, откуда исходил приказ, старались подчеркнуть спонтанность решения о сожжении (так, мол, получилось): «Петроградское градоначальство [!] сперва решило удалить гроб из пределов Царского Села и даже Петрограда, а затем неожиданно, в силу сложившихся обстоятельств, решило просто сжечь труп, и тем навсегда положить конец распутинской истории».
Характерно, что Распутиных, которые могли протестовать против беззакония и находившихся в то время Петрограде, на всякий случай арестовали.
«Сегодня ночью, - сообщало 17 марта “Новое время”, - в Таврический дворец были привезены под конвоем сын и две дочери Распутина. Сын старца производит впечатление простоватого деревенского парня. Семья Распутина помещена в министерский павильон». Арест детей Григория Ефимовича произошел, таким образом, ровно через три месяца после его убиения.
Единственная известная публикация на эту тему, где без обиняков называется имя «автора» акции, - опубликованный в 1926-1927 гг. в СССР очерк Е.М. Лаганского «Как сжигали Распутина».
Странная сама по себе была эта публикация. Со смыслом. Небольшая по объему (всего две с половиной странички), она была намеренно растянута на два номера.
На обложке первого из них в верхнем правом углу - ставшие к тому времени привычными «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» Ниже название журнала и дата: «№ 52 (196). 26 декабря 1926 г.» Далее крупным шрифтом шапка: «РАСПУТИНСКИЙ ЮБИЛЕЙ». Под ней во всю полосу - фотография (во всяком случае, если и являющаяся таковой, то с весьма грубыми подрисовками).
Под ней подпись: «ЦАРИЦЫНО ЧАЕПИТИЕ. В эти дни исполнилось ровно десять лет со дня гибели самой характерной фигуры царского режима - Григория Распутина. Последний временщик Романовых кончил на святках прорубью в Неве... и самодержавный строй пережил его на десять недель. Перед нами интересный, редкий, впервые публикуемый снимок. Он воспроизведен с маленького оригинала, принадлежавшего лично Александре Романовой, а ныне хранящегося в Московском Центральном архиве Октябрьской революции. Справа от Распутина - сама царица, угощающая “нашего Друга” (она всегда писала это слово с прописной буквы), “Божьего человека”. Кругом - царские дети. Снимок относится к 1907-1909 гг.»
Второй номер, в котором было окончание публикации (1927. № 1), перекидывал, в понимании анонимных советских идеологов, мостик от убийства Распутина к революции.
Напомним, что главным редактором журнала был М.Е. Кольцов (Фридлянд) (1898-1942), во время февральского переворота завсегдатай Таврического дворца, а позднее со страниц большевицкой прессы воспитывавший не одно поколение в духе ненависти и презрения к «косопузой» Руси.
Да и сам Еремей Миронович Лаганский (1887-1942) был личностью примечательной и «вписывающийся в контекст». Фамилия его была заемной. Родился он в семье «мелких торговцев и ремесленников черты еврейской оседлости» Мирона Михайловича Магазинера и Берты Владимiровны, урожд. Гладштейн. Окончил юридический факультет Петроградского университета. В 1917 г. работал корреспондентом «Русской воли».
После революции он продолжил свою журналистскую деятельность, был корреспондентом «Известий», заведовал ленинградским отделением «Красной нивы» (1923-1931), печатался в «Огоньке», «Дальнем Севере», «Экране». Пробовал свои силы в киносценаристике. Плавал на судах в Ревель и Англию. О его сотрудничестве с ОГПУ свидетельствует пребывание его в качестве распорядителя в номере гостиницы «Англетер» во время выноса тела убитого поэта Сергея Есенина. Во время Великой Отечественной войны сотрудничал в дивизионной газете «Боевая Балтийская». Погиб на Ленинградском фронте.
Знавшая его Л.В. Шапорина (супруга композитора) отзывалась о нем в своем дневнике весьма нелицеприятно (18.3.1934): «вши на теле русской литературы, хуже: черви на ранах России» (Л.В. Шапорина «Дневник». Т. 1. М. 2017. С. 158).
Сообщая в 1942 г. о его смерти и гибели его жены, Любовь Васильевна связывала это с возмездием за участие журналиста в 1917 г. в раскапывании могилы и уничтожении тела Г.Е. Распутина:
https://sergey-v-fomin.livejournal.com/385193.html
Обложка последней книги Е.М. Лаганского, выпущенной в 1941 г. «Военмориздатом» в составе «Боевой библиотеки краснофлотца».
Однако обратимся к самому очерку Е.М. Лаганского, который в нем пишет:
«Первые дни февральской революции! Газеты не выходят. «Известия Совета Р.Д.» еще не появились. Организовавшийся при Гос. Думе комитет журналистов выпускает свои «Бюллетени» чисто информационного характера.
В помещение комитета часто заходили члены Думы и временного правительства, поддерживая с журналистами тесную связь.
В первые дни революции, примерно 3-4 марта, комитет посетил “сам” Керенский, заявивший, что он пришел побеседовать “по весьма деликатному делу”.
Временное правительство было озабочено, по словам Керенского, точным установлением места погребения убитого в декабре 1916 г. Г.Е. Распутина-Новых.
Труп Распутина был после убийства брошен в Невку, затем извлечен оттуда, таинственно увезен куда-то и где-то похоронен.
По этому поводу в городе ходили самые невероятные слухи. По одной версии, он был похоронен верными слугами Царицы на одном из петроградских кладбищ, по другой - увезен для той же цели на родину, в село Покровское Тобольской губернии, по третьей - в Царское Село, по четвертой - чуть ли не хранился, как драгоценная реликвия, набальзамированным, в личных апартаментах Царицы.
Временное правительство опасалось, как бы впоследствии обнаруженная могила Распутина не превратилась в место религиозного паломничества, и чтобы память о нем не была превращена черной сотней в легенду.
- Труп Распутина, - говорил А.Ф. Керенский журналистам, - нужно было, во что бы то ни стало, тихо, без шума найти и уничтожить. Поручить эту ответственную и деликатную работу профессиональным агентам розыска, еще преданным свергнутому самодержавию, временное правительство считало невозможным, а потому и обратилось к представителям печати с просьбой взять это щекотливое поручение на себя, сохраняя абсолютную тайну».
Итак, новая власть обратилась к представителям, по В.В. Розанову, «нашей кошерной печати», которая в течение нескольких последних лет, не переставая, вела травлю Г.Е. Распутина и систематически клеветала на него.
Просматривая газеты того времени, можно установить состав группы журналистов («комиссаров временного правительства», как они сами называли себя), отправившихся на поиски могилы Старца: Е. Лаганский («Русская воля»), В. Филатов («Русское слово»), Л. Богуцкая («День»).
В последнем случае, речь, возможно, идет о Лидии Тимофеевне Богуцкой (ум. 19.1.1929) - супруге врача В.М. Богуцкого (1870-1929) - в 1914-1917 гг. начальника санитарного отдела Всероссийского союза городов, а в 1917 г. - товарища министра внутренних дел Временного правительства.
Газетчики начали поиск с последнего известного по материалам той же печати места пребывания тела Григория Ефимовича - Чесменской богадельни (Инвалидного дома Императора Николая II).
Одна из часовен при въезде в Чесменскую богадельню.
Известно даже точное время приезда журналистов в богадельню: «в ясный, солнечный, морозный день 8 марта 1917 г.».
При этом ими были опрошены начальник ее генерал Волховский и старший врач (но, обратите внимание, как!): «Генерал и врач закончили свои воспоминания. Это все, что можно было от них добиться просьбами и угрозами. Куда отвезли тело, они не знали и клятвенно заверяли меня в этом. Это было похоже на правду, т.к. если даже епископа Исидора, ближайшего распутинского друга, не допустили к “святым мощам”, то трудно было предположить, чтобы незначительные в глазах придворной камарильи фигуры, как начальник богадельни и ее старший врач, были посвящены в тайну 21 декабря 1916 г.
Последнее признание генерала было:
- Клянусь, что санитарный автомобиль с телом старца, выехав за ворота богадельни, на Московское шоссе, повернул налево. Больше ничего не знаю.
“Налево” - значит, к Царскому Селу».
«Под впечатлением всего слышанного, - пишет Е. Лаганский, - я выезжаю на Московское шоссе и после краткого раздумья тоже беру налево - по следам трупа. У ворот богадельни я улыбаюсь при виде нескольких дворников, торопливо старающихся прикрепить красные флаги к решетке ограды, дабы “комиссар временного правительства” доложил, кому следует, что Чесменская богадельня с ген. Волховским во главе 8 марта 1917 г. решительно перешла на сторону нового правительства».
Во дворе Чесменской богадельни.
«Шестидесятисильный студебеккер автобазы Гос. Думы, бешено помчал меня в Царское Село, по туманным следам трупа».
Прежде чем продолжить рассказ о поисках могилы Г.Е. Распутина, отметим, что само сокрытие ее места, произведенное по указанию Государя, желавшего оградить Свою Семью от нахального вмешательства посторонних в Их частную жизнь, послужило основой множества легенд, одновременно появлявшихся на столбцах газет, редакторы которых вкупе с авторами статей нисколько не смущались содержащимися в них взаимоисключающими сведениями.
Не будем повторять все эти грязные выдумки, не так давно воспроизведенные в журнале «Русь» Виктором Герасимовым. (Статья эта получила достойную отповедь тюменского краеведа А.В. Чернышова.)
Особый интерес представляет для нас, пожалуй, лишь факт распространения клеветнических измышлений супругой председателя Государственной думы Анной Николаевной Родзянко (урожденной кн. Голицыной). В письме княгине З.Н. Юсуповой, матери одного из убийц Распутина, 7 января 1917 г. (т.е. еще до переворота!) она доверительно сообщала о том, что Государыня «ходит на могилу [Г.Е. Распутина] и каждый день находит ее couverte d'ordures [покрытой нечистотами - фр.]».
На основе подобного рода «фактов» небезызвестный Г.Т. Рябов (1932-2015) задумал снимать фильм. «Его труп, - пишет он в своей последней книге, - не оставили в покое и после смерти. Нашли склеп, вытащили, проволокли, в чем мать родила, мимо окон Императрицы.
Гелий Трофимович Рябов. 1979 г.
Я снимал эту сцену в Александровском дворце, на местах событий, когда разъяренная “революционная толпа” потащила покойника, две девицы - они стояли возле меня - посмотрели озлобленно и вдруг истерично захохотали.
- Что вы смеетесь? - удивленно спросил я.
Одна подавилась истерической спазмой:
- Ты... Сволочь... Ты что тут врешь?! Никто никогда его не волок! Это жидовские байки!»
По форме, может быть резковато, а по сути-то ведь верно.
Расстрельная команда причет тела Царской Семьи и Их слуг. Кадр из телесериала Гелия Рябова «Конь белый» (1993).
Что касается Гелия Трофимовича, то этот пострел, как говорят в народе, везде поспел: и могильник с так называемыми «екатеринбургскими останками» при Брежневе раскопал, и в Ипатьевском доме незадолго до принятия решения о его взрыве побывал, и кем-то снаряженный в годы перестройки за границу с экранов телевизоров информировал нас о продаже документов из следственного дела Н.А. Соколова, демонстрируя некоторые из своих рук. Обо всем этом уже довольно писали.
Причастен был Рябов и к уничтожению дома Г.Е. Распутина в Покровском, о чем он, впрочем, и сам пишет в своей книге, однако утверждает, что побывал там через год после разрушения.
Но вот свидетельство директора частного музея Г.Е. Распутина в с. Покровском В.Л. Смирнова: «Дом Распутина, как известно, снесли в 80-х годах. В Екатеринбурге годом раньше уничтожили дом Ипатьева, где была расстреляна Царская Семья. И все это произошло именно тогда, когда комиссия ЮНЕСКО готовилась взять на учет все места, связанные с Царской Семьей. Но у партийных боссов были свои соображения: во избежание паломничества и нездорового интереса народных масс к распутинскому дому его лучше разобрать.
На фотографии запечатлены останки дома. Что интересно, на них сидит человек по фамилии Гелий Рябов. Кстати, он нашел останки «царской семьи». Он же - режиссер многосерийного фильма «Рожденная революцией».
Снос дома Г.Е. Распутина в присутствии Гелия Рябова. Февраль 1980 г.
Как он узнал, что избу Распутина приговорили на слом? Вечером партийцы приняли решение, утром подоспела техника для выполнения решения. Гелий Рябов тоже успел стать свидетелем уничтожения дома. Он дружит с чекистами. Может, они ему о Покровском событии и сообщили. А фотографию эту передал для музея игумен Верхотурского монастыря».
Выходит, опять лжет «чекист, сын чекиста»?..
Продолжение следует.