Башкортостан как эхо гражданской войны
Нередко приходится слышать от продвинутых столичных политологов такое суждение: «А что если Башкирия (Башкортостан) захочет отделиться от России?». Сказать такое может только жертва советской пропаганды.
Сегодня годовщина подписания Лениным очень интересного документа. 20 марта 1919 года Владимир Ильич утвердил «Соглашение центральной Советской власти с Башкирским правительством о Советской автономии Башкирии». Речь идет о создании первой республики в составе РСФСР; национальные политики очень гордятся этим обстоятельством, напоминая при случае, что именно башкиры стояли у истоков российского федерализма. Однако о нём самом в тексте почти ничего не сказано. Зато первенцу разрешалось иметь свои вооруженные силы… А вся полнота власти передавалась группе лиц, еще недавно воевавшей против большевиков на стороне Колчака… Основную часть документа составляет перечисление 130 волостей Оренбургской, Уфимской, Екатеринбургской, Пермской и Самарской губерний, которые передавались советской Башкирии.
О границах нового государственного образования следует рассказать подробнее. Радикальное крыло национального движения башкир мечтало о собственной МОНОэтнической республике. Коренное население южного Урала к описываемому периоду доминировало лишь в самых отдаленных от цивилизации беднейших горных районах, но сложившаяся историческая данность в расчет не принималась. Очерчивая границы будущей республики, сторонники независимости о хозяйственной целесообразности не задумывались, - главным мерилом являлся национальный принцип. Выбрав места наиболее компактного проживания башкир, они тем самым навредили не только себе. В результате, на карте появилось нечто, похожее на чернильную кляксу, с островами и каплями на окружающих губерниях.
И это не случайная ошибка, и не зажатый в тисках времени экспромт. Так было задумано! Фраза из программного документа, составленного национал-радикалами: «Местности с преобладающим башкирским населением, но географически разделенные, так называемые оазисы, так же подчиняются власти правительства Башкирии, как колонии своей метрополии».
На территории планируемой республики напрочь отсутствовала какая-либо инфраструктура: не было городов, связи, железных дорог, судоходных рек и т.д. На звание столицы претендовал труднодоступный аул Темясово. В подобных условиях новое государственное образование могло существовать только на бумаге. Ничего из сказанного выше ни Ленина, ни Сталина (подписавших договор) нисколько не смутило. Они легко и без всякого обсуждения удовлетворили ВСЕ территориальные запросы националистов. Привезенный ими в Москву список из 130 волостей перекочевал в текст соглашения целиком, вплоть до запятой.
Скоропалительное создание бумажной Башкирии и причины невероятной уступчивости профессиональных революционеров крылись в следующем. На 20-е марта Красная армия занимала только часть провозглашенной республики, которую спешно оставляла… Наяву случилось то, что каждый видел в плохом кино: когда испускающий было дух участник финального поединка вдруг начинает дубасить победителя. На Колчаке уже поставили крест, но адмирал, подтянув сибирский резерв, внезапно предпринял мощное контрнаступление по всему Восточному фронту…
К 13-му числу белые отвоевали значительную территорию с городами Бирск и Уфа. А 18 марта Фрунзе был вынужден телеграфировать Ленину: «5-я армия почти утратила боеспособность. Полки ее откатываются назад при первом натиске противника и сразу очищают большие пространства. В штабе армии высказывают опасения за возможность отхода к Самаре и Симбирску. Этим все сказано».
Если учесть, что Транссибирская магистраль являлась стержнем фронта, то ситуация выглядела архискверной. На Юге России дела у Красной армии обстояли не лучше. Разрушая тыл расходилось волной по Дону Вешенское восстание. К тому же Великобритания, выполняя союзнические обязательства, начала поставки через Новороссийск оружия и боеприпасов для набиравшей силу Добровольческой армии Деникина…
В сентябре восточный фронт отодвинулся за Урал. Прибывшие из эвакуации на место руководители виртуальной республики с удивлением обнаружили, что советские административные органы их вовсе не ждут. Многие тогда искренне полагали, что Соглашение - это фикция, чтобы досадить белым, что-то временное, как Брестский мир… Теперь же предстояло самое болезненное - резать границы по живой ткани единого культурно-экономического пространства. Впрочем, резать не то слово - начали рубить. В марте так спешили, что не предусмотрели такую «мелочь», как процедуру и порядок выделения республики.
Массовые протесты русского и татарского населения, за спиной которого была создана БАССР, не заставили себя ждать. Но советским вождям было не до того; им срочно требовались башкирские солдаты. Сентябрь 1919-го выдался особенно жарким. Деникин неумолимо продвигался на московском направлении. А Северо-Западная армия генерала Юденича подходила к Петрограду.
Ленин телеграфировал: «Выражаю глубокую уверенность в том, что ревком Башкирской республики и все передовые товарищи башкиры приложат все усилия к тому, чтобы переброска башкирских частей была проведена в кратчайший срок».
Большевистская печать не скупилась на рекламу новой советской республики. Ленин фактически приравнял ее к получившей ранее независимость Финляндии. Красный пиар достал будущего нобелевского лауреата. Иван Бунин: «пусть не бахвалятся Троцкие и Горькие своей «красной» Башкирией».
В Петрограде шли повальные аресты. Нарастающий гул орудий внушал слабую надежду уцелевшей интеллигенции. Поэтесса, которую отмечал Блок, наставница молодого Есенина, хозяйка некогда популярного литературного салона, Зинаида Гиппиус писала в те дни: «Большевики уповают на своих «красных башкир» в расчете, что им - все ровно. Их откармливают, и расчет опять верный».
…Чем кончилась гражданская война, я думаю, знают все. А что стало с Башкирией? Победителям пришлось с ней помучиться. Представитель Центра писал Ленину:
Дорогой товарищ Владимир Ильич!
Новый советский младенец в лице Башкирской советской республики, к сожалению, болен «собачьей страстью», ни руками, ни ногами, ни головой не владеет, а позвоночник слабенький и искривленный. Насколько я мог приглядеться и понять, причины этого рахитизма сводятся к следующему.
Борясь против натиска русской колонизации, башкиры постепенно сбились и прижались к Уральскому хребту, в горы и леса, где можно было заниматься скотоводством и продажей леса. Только по окраинам, в предгорьях Урала, они перешли к земледелию, но и то сравнительно недавно. Хозяйство башкир несложно и примитивно. Торговля и промышленность здесь целиком в руках русских и татар, причем основным торгово-промышленным центром были русские заводы и города: Оренбург, Стерлитамак, Уфа, Челябинск, Троицк, Верхнеуральск и Орск, лежавшие вне территории теперяшней Башкирской республики.
Экономически на ближайшие 15-25 лет Башкирия не может и думать о какой-либо самостоятельности и обречена быть хроническим «нахлебником» и «питомцем» у РСФСР. Экономическая сплоченность и устойчивость Башкирии может создаться только путем колоссальных затрат из общегосударственных средств. С совершенно объективной точки зрения военное происхождение Башкирской республики не может подлежать сомнению. Большинство ответственных деятелей РСФСР ценили и ценят ее прежде всего как поставщика хороших «вояк» в рядах Красной армии. Лучше всего в республики сейчас поставлено военное дело. Здесь дает о себе знать отсутствие навыков и традиций, как безошибочный итог прошлого. Политически, экономически и культурно башкиры до сих пор кое-как плелись в хвосте наступательного движения местного края. Они были «мучениками» и «жертвами» своей собственной беспомощности, беспечности и непредпринимательности. Почему? Очень просто, башкиры не развили у себя экономической «боеспособности» не потому, что их давили больше всех, а потому, что им больше других удавалось вести «привольный», но пассивный образ жизни за счет продажи земель, леса и скота. Их задавило многоземелье, как оно задавило и задержало в среднем русский народ: не надо было изворачиваться, вот и не изворачивались.
Рахитичная, гетерогенная Башкирская республика своими силами не в состоянии справиться со своими политическими, экономическими и национально-культурными задачами. Здесь нужна серьезная и немедленная помощь центра, его контроль и руководство.
Засуха и последующий голод 1921-22 гг. добили полуживую республику. Если в стране голодало 10 % всего населения, то в Башкирии голод охватил большинство ее жителей. Отсталое и примитивное хозяйство башкир было совершенно беспомощным против разразившегося стихийного бедствия, и населению угрожало, в полном смысле слова, вымирание.
По понятным причинам гибель детища Ленина и Сталина была недопустимой. И поэтому Башкирию декретом ВЦИК в июне 1922-го присоединили к Уфимской губернии. Официально это называлось «расширением границ БАССР» Губернию ликвидировали, Уфу объявили столицей республики. На первой советской переписи 1926 года башкир в «Башкирии» зафиксировано 23 % (в Уфе - 1,5 %), татар - 26 %, русских - 40 %. Приведенные цифры не мешали в последующие десятилетия пропагандистам всех мастей надрываться в славословии: «Из отсталой в прошлом национально-колониальной окраины Башкирия превратилась в одну из передовых автономных республик РФ. Огромные успехи Башкирской АССР являются ярким свидетельством торжества и великой жизненной силы ленинской национальной политики в нашей стране».
В наши дни национальный состав населения Башкирии кардинальных изменений не претерпел. Именно поэтому в республике сложился один из самых жестких этнократических режимов в стране. Иначе титульному меньшинству не удержать власть над большинством. Въехав по инерции на советском паровозе в 21-й век, руководство в лице Муртазы Рахимова ведет себя предельно агрессивно. Достаточно вспомнить имитацию терактов, фальшивые бюллетени, избитый Благовещенск. Не имея легитимности внутри региона режим держится на лояльности кремлевской администрации. Отсюда сумасбродные проценты за «Единую Россию» и Путина-Медведева. А мудрые аналитики либерального толка, зная о Башкирии по истории КПСС, объясняют феномен низкой электоральной культурой. И никто не видит под гладью поверхности горячий подводный вулкан.
Сергей Орлов, историк, публицист