ЧЁТКИ ПАМЯТИ - (Серёга Павлов)
Сегодня расскажу одну занятную историю из моего "монгольского" периода. Вот она ...
Серёга, или тёзка, как я до сих пор его зову, был радиоинженером.
Лётная аппаратура, я имею в виду аэрогаммаспектометр, как любая аппаратура, довольно часто выходила из строя, её нужно было чинить. Вот для этого у нас был мой тёзка.
СЕРЕГА ПАВЛОВ.
Он всегда находился либо в стационарном лагере, либо в лётном отряде. У него был отдельный вагончик, где он спал в одной половине, а во второй была его радиомастерская. Иногда ломалась и наземная аппаратура, её тоже чинил Серёга, делал он это, кстати, блестяще. По-моему, он в своё время окончил уральский политех и был большой дока в электронике.
Когда мы жили в стационарном лагере в Арвай-Хээре, Серёга ещё развлекал всех нас проигрыванием пластинок через громкоговоритель. Иногда он ловил какую-нибудь советскую радиостанцию типа "Маяка" и мы слушали новости. Но всё это по желанию или даже, можно сказать, настроению тёзки. Пластинок было не так много и некоторые, честно говоря, уже просто осточертели.
Был у нас такой геолог Лёва Гертман (Царство ему Небесное, погиб в автокатастрофе несколько лет тому назад в Свердловске). Лёва почему-то очень не любил песни Аллы Борисовны Пугачёвой.
И когда Серёга заводил пластинку с "Арлекино" или что-нибудь в этом духе, Лёва весь выходил из себя. Он и ругался, особенно во время обеда, либо завтрака, либо ужина в столовой на Серёгу, и скандалил - всё было бесполезно.
У нас была нормальная советская организация и где-то раз в месяц мы проводили нечто вроде профсоюзного собрания.
Собирались в конторе - в самом большом щитовом домике, где находилась радиостанция и сидел начальник партии. Все приносили с собой табуретки, стулья, рассаживались и решали всякие производственные и общественные вопросы.
И вот на одном таком собрании, когда дошли до "Разного", слово попросил Лёва Гертман. Он стал с возмущением жаловаться и начальнику партии, и всем нам на Серёгу Павлова, который "замучил, замордовал весь коллектив", со слов Лёвы, громкой музыкой, и особенно песнями Пугачёвой.
Лёва возмущенно говорил:
- Почему я должен по сто раз на дню слушать этого несчастного "Арлекино", когда я Пугачёву терпеть не могу, а он её заводит и заводит!
Пожалуйста, Альберт Васильевич, - обратился он к начальнику партии Альберту Васильевичу Исакову, - прикажите Павлову, чтобы включал только новости, а музыку пускай слушает у себя в вагончике, а не бьёт нас всех по ушам этой гадостью!
Альберт Васильевич, зная склочный характер Серёги, мягко сказал: "Сергей Алексеевич, уж, пожалуйста, учтите мнение ваших товарищей по партии". Серёга глубокомысленно закивал головой.
И вот собрание закончилось. Первым пулей из конторы выскочил Серёга и побежал к себе в вагончик. Народ, не торопясь, выходил со своими стульями из конторы, продолжая что-то обсуждать. Никто ещё не успел разойтись, как вдруг громкоговоритель кашлянул и жизнерадостным Серёгиным голосом объявил на всю округу:
- А теперь, дорогие товарищи, по персональной заявке геолога Льва Гертмана поёт Алла Пугачёва!
Все посмотрели на Лёву, лучше бы на него было не смотреть: прорычав, как настоящий лев, он ринулся к вагончику Серёги, дверь вагончика предусмотрительно была заперта изнутри, а над лагерем разносился гомерический смех Пугачёвой, которая пела про Арлекино для бедного Лёвы.
Ваш Сергей Миронов.
Серёга, или тёзка, как я до сих пор его зову, был радиоинженером.
Лётная аппаратура, я имею в виду аэрогаммаспектометр, как любая аппаратура, довольно часто выходила из строя, её нужно было чинить. Вот для этого у нас был мой тёзка.
СЕРЕГА ПАВЛОВ.
Он всегда находился либо в стационарном лагере, либо в лётном отряде. У него был отдельный вагончик, где он спал в одной половине, а во второй была его радиомастерская. Иногда ломалась и наземная аппаратура, её тоже чинил Серёга, делал он это, кстати, блестяще. По-моему, он в своё время окончил уральский политех и был большой дока в электронике.
Когда мы жили в стационарном лагере в Арвай-Хээре, Серёга ещё развлекал всех нас проигрыванием пластинок через громкоговоритель. Иногда он ловил какую-нибудь советскую радиостанцию типа "Маяка" и мы слушали новости. Но всё это по желанию или даже, можно сказать, настроению тёзки. Пластинок было не так много и некоторые, честно говоря, уже просто осточертели.
Был у нас такой геолог Лёва Гертман (Царство ему Небесное, погиб в автокатастрофе несколько лет тому назад в Свердловске). Лёва почему-то очень не любил песни Аллы Борисовны Пугачёвой.
И когда Серёга заводил пластинку с "Арлекино" или что-нибудь в этом духе, Лёва весь выходил из себя. Он и ругался, особенно во время обеда, либо завтрака, либо ужина в столовой на Серёгу, и скандалил - всё было бесполезно.
У нас была нормальная советская организация и где-то раз в месяц мы проводили нечто вроде профсоюзного собрания.
Собирались в конторе - в самом большом щитовом домике, где находилась радиостанция и сидел начальник партии. Все приносили с собой табуретки, стулья, рассаживались и решали всякие производственные и общественные вопросы.
И вот на одном таком собрании, когда дошли до "Разного", слово попросил Лёва Гертман. Он стал с возмущением жаловаться и начальнику партии, и всем нам на Серёгу Павлова, который "замучил, замордовал весь коллектив", со слов Лёвы, громкой музыкой, и особенно песнями Пугачёвой.
Лёва возмущенно говорил:
- Почему я должен по сто раз на дню слушать этого несчастного "Арлекино", когда я Пугачёву терпеть не могу, а он её заводит и заводит!
Пожалуйста, Альберт Васильевич, - обратился он к начальнику партии Альберту Васильевичу Исакову, - прикажите Павлову, чтобы включал только новости, а музыку пускай слушает у себя в вагончике, а не бьёт нас всех по ушам этой гадостью!
Альберт Васильевич, зная склочный характер Серёги, мягко сказал: "Сергей Алексеевич, уж, пожалуйста, учтите мнение ваших товарищей по партии". Серёга глубокомысленно закивал головой.
И вот собрание закончилось. Первым пулей из конторы выскочил Серёга и побежал к себе в вагончик. Народ, не торопясь, выходил со своими стульями из конторы, продолжая что-то обсуждать. Никто ещё не успел разойтись, как вдруг громкоговоритель кашлянул и жизнерадостным Серёгиным голосом объявил на всю округу:
- А теперь, дорогие товарищи, по персональной заявке геолога Льва Гертмана поёт Алла Пугачёва!
Все посмотрели на Лёву, лучше бы на него было не смотреть: прорычав, как настоящий лев, он ринулся к вагончику Серёги, дверь вагончика предусмотрительно была заперта изнутри, а над лагерем разносился гомерический смех Пугачёвой, которая пела про Арлекино для бедного Лёвы.
Ваш Сергей Миронов.