ЧЁТКИ ПАМЯТИ - ("Гулики-гулики")
Сегодня в "Чётках памяти" хочу рассказать одну занятную историю из моей юности.
ГУЛИКИ-ГУЛИКИ
После восьмого класса комсомольцы нашей 410-ой школы города Пушкин поехали в трудовой лагерь, который назывался "Лапушко" (а расшифровывается просто: "Лагерь пушкинских комсомольцев"). Он и сейчас так называется, хотя комсомола давно нет. Завучем по внеклассной работе у нас был Леонид Ефимович Гликман. В то лето мы работали в колхозе, который находился, помню, в деревне Зимари, на берегу реки Сороть, напротив Михайловского (Псковская область).
Девочки жили в классах сельской школы, а мы, мальчишки, жили в десятиместной палатке на высоком берегу Сороти, жили человек по восемь-десять.
В выходной день мы не работали. Однажды в один из таких дней мы пошли гулять по деревне. Получилось так, что в той компании, в которой был я, собрались ребята из других палаток. Когда мы вернулись часа в три ночи, в моей палатке уже все спали, я пришёл последний.
Я лёг и только стал засыпать, как вдруг услышал что-то непонятное. Мне показалось, что кто-то носом издаёт странные звуки, похожие на очень громкий, протяжный и очень противный писк. Раньше такого я не слышал.
Поначалу пробовал заснуть, но звуки повторялись с какой-то упрямой периодичностью каждые секунд тридцать. Я решил посмотреть, кто их издаёт. Ночи были короткие, уже светало, по крайней мере, в палатке было видно всех. Я подходил к раскладушкам, на которых спали мои друзья, и смотрел, совпадают ли регулярно повторяющиеся звуки с дыхательными процессами спящего. Обошёл всех, но виновного так и не нашёл.
Мне надоело молча искать виновника этих странных звуков, и я растолкал соседа, он проснулся, потирая глаза.
- Кто пищит? - тут же спросил я.
- Коржуки-коржуки.
У всех в лагере были прозвища. И был парень из старшего класса, кажется, его фамилия была Коржиков, поэтому и кличка "Коржик". Я был "Мирон", были "Гуля", "Нерик" и прочие.
Услышав наводку, я пошёл к "Коржику", но прежде чем будить его, решил убедиться, что это он издаёт эти звуки. Быстро понял, что он спит и никаких звуков не издаёт, а звуки раздаются за спиной.
Я вновь растолкал соседа и сказал:
-Это не "Коржик", а кто?
Опять, потирая глаза, он ответил:
-Гулики-гулики.
"Странно, - подумал я, - "Коржика" называет "Коржуки", "Гулю" - "Гулики"".
Пошёл к "Гуле", стал изучать его лицо, быстро поняв, что и это не он, а звуки продолжают доноситься из-за спины.
Терпение моё лопнуло, я вновь растолкал соседа, он потряс головой.
- Скажи внятно и спокойно, кто пищит?
- Кулики!
- ??
И тогда сосед, наконец, рассказал, что они днём поймали двух куликов, посадили в коробку, которая сейчас стоит в углу палатки, и это они и пищат.
Потом мне рассказывали дежурные по лагерю, которые вставали полшестого утра и кашеварили у костра, что ранним утром наблюдали такую картину, как сначала в нашей палатке было слышно шебуршание и хождение, а потом в какой-то момент полог палатки распахнулся и вышел я в одних трусах. Как было сказано, лица на мне не было. В руках я держал картонную коробку и, не открывая, с криком: "Пошли вон, проклятые кулики!", швырнул её. Птицы выскочили из открывшейся коробки и сразу же упорхнули в траву. И, как мне сказали, я счастливый и довольный вернулся в палатку на раскладушку, чтобы оставшийся час до подъёма поспать крепким летним сном.
Вот такая лингвистическо-орнитологическая история.
Ваш Сергей Миронов.
ГУЛИКИ-ГУЛИКИ
После восьмого класса комсомольцы нашей 410-ой школы города Пушкин поехали в трудовой лагерь, который назывался "Лапушко" (а расшифровывается просто: "Лагерь пушкинских комсомольцев"). Он и сейчас так называется, хотя комсомола давно нет. Завучем по внеклассной работе у нас был Леонид Ефимович Гликман. В то лето мы работали в колхозе, который находился, помню, в деревне Зимари, на берегу реки Сороть, напротив Михайловского (Псковская область).
Девочки жили в классах сельской школы, а мы, мальчишки, жили в десятиместной палатке на высоком берегу Сороти, жили человек по восемь-десять.
В выходной день мы не работали. Однажды в один из таких дней мы пошли гулять по деревне. Получилось так, что в той компании, в которой был я, собрались ребята из других палаток. Когда мы вернулись часа в три ночи, в моей палатке уже все спали, я пришёл последний.
Я лёг и только стал засыпать, как вдруг услышал что-то непонятное. Мне показалось, что кто-то носом издаёт странные звуки, похожие на очень громкий, протяжный и очень противный писк. Раньше такого я не слышал.
Поначалу пробовал заснуть, но звуки повторялись с какой-то упрямой периодичностью каждые секунд тридцать. Я решил посмотреть, кто их издаёт. Ночи были короткие, уже светало, по крайней мере, в палатке было видно всех. Я подходил к раскладушкам, на которых спали мои друзья, и смотрел, совпадают ли регулярно повторяющиеся звуки с дыхательными процессами спящего. Обошёл всех, но виновного так и не нашёл.
Мне надоело молча искать виновника этих странных звуков, и я растолкал соседа, он проснулся, потирая глаза.
- Кто пищит? - тут же спросил я.
- Коржуки-коржуки.
У всех в лагере были прозвища. И был парень из старшего класса, кажется, его фамилия была Коржиков, поэтому и кличка "Коржик". Я был "Мирон", были "Гуля", "Нерик" и прочие.
Услышав наводку, я пошёл к "Коржику", но прежде чем будить его, решил убедиться, что это он издаёт эти звуки. Быстро понял, что он спит и никаких звуков не издаёт, а звуки раздаются за спиной.
Я вновь растолкал соседа и сказал:
-Это не "Коржик", а кто?
Опять, потирая глаза, он ответил:
-Гулики-гулики.
"Странно, - подумал я, - "Коржика" называет "Коржуки", "Гулю" - "Гулики"".
Пошёл к "Гуле", стал изучать его лицо, быстро поняв, что и это не он, а звуки продолжают доноситься из-за спины.
Терпение моё лопнуло, я вновь растолкал соседа, он потряс головой.
- Скажи внятно и спокойно, кто пищит?
- Кулики!
- ??
И тогда сосед, наконец, рассказал, что они днём поймали двух куликов, посадили в коробку, которая сейчас стоит в углу палатки, и это они и пищат.
Потом мне рассказывали дежурные по лагерю, которые вставали полшестого утра и кашеварили у костра, что ранним утром наблюдали такую картину, как сначала в нашей палатке было слышно шебуршание и хождение, а потом в какой-то момент полог палатки распахнулся и вышел я в одних трусах. Как было сказано, лица на мне не было. В руках я держал картонную коробку и, не открывая, с криком: "Пошли вон, проклятые кулики!", швырнул её. Птицы выскочили из открывшейся коробки и сразу же упорхнули в траву. И, как мне сказали, я счастливый и довольный вернулся в палатку на раскладушку, чтобы оставшийся час до подъёма поспать крепким летним сном.
Вот такая лингвистическо-орнитологическая история.
Ваш Сергей Миронов.