Люди и их профессии (18+++)
Обещанные кровь и кешки, они же наметки к будущему рассказу / повести/ роману / whatsever. Герои "снизу". Нормальный уровень средневекового зверства, говорите? Ну вот вам. Фамилии, конечно, частично придуманы (это заметно - Бекер булочник, Вагенкнехт вагенкнехт что делать, с подробностями сложно, за давностью лет), но описания всмаделишные. Анабаптисты оторвались в полный рост.
Здесь можно добавлять зверства, расчлененку, кровь и кешки.
-----------
Гидо Вагенкнехт, вагенкнехт. Несмотря на "кнехт" - это уважаемая профессия, служащий при государственных весах. Уже в то время были разработаны единые налоги и тарифы, которые зависели от веса продаваемого товара. Сначала с воодушевлением принял идеи всеобщего равенства и даже сам, добровольно, один из первых высадил свою дверь, однако когда по причине осады остался без работы - засомневался, ну а когда его жену и старшую дочь 12 лет забрали для нужд общины - взялся за топор. Был казнен путем наматывания кишок на бревно. Для этого в животе делался надрез, специальным крючком наподобие рыболовного цеплялась первая попавшаяся кишка, свободный конец прибивали к вкопанному вертикально бревну и двое подручных палача гоняли казнимого кнутами вокруг бревна. На самом деле - довольно гуманный способ казни, ибо кишки боли не чувствуют, а боль от кнута и надреза живота вполне переносима. Смерть наступает по истечении нескольких минут, в основном от внутреннего кровоизлияния.
Сцена времён Мюнстерской коммуны. Иоанн Лейденский крестит девочку. За ним с мечом - бургомистр-палач Книппердоллинг. Художник И. Бэр, 1840
Томас Бекер, булочник. С восторгом принял идеи всеобщего равенства. Сам вынес дверь, сам отдал излишки - закупленную муку и дрожжи для общего дела. Поскольку единственный кроме него булочник угодил под нож уже в начале фиесты, мешки с мукой просто свалили в подвалы Ламберти-Кирхе, где они и сгнили. Женат, двое дочек - 14 и 16 лет. На жену никто не позарился, ей в свое время посчастливилось пережить оспенную болезнь, которая оставила неизгладимые следы. Такими брезговали. Уже было известно, что зараза не передается, но все же предпочитали не связываться. Не побрезговали дочками. За ними пришел лично Ян Лейденский. В результате Ян лишился правой фаланги указательного пальца, а Томас лишился семьи. Дочек увели, жену брезгливо прихлопнули без особых извращений. Томаса поволокли на плаху. Его казнили долго - сначала содрали кожу со спины, потом насыпали соли и долго ждали потери сознания. Нв дождавшись, начали дробить фаланги пальцев ног. Когда там долбить уже было нечего, превращенные в студень ступни отрубили. Уже смеркалось, поэтому Томасу быстренько выкололи глаза и оставили лежать на площади. На следующее утро, обнаружив, что Томас еще жив, ему отрубили оставшиеся части ног, руки и наконец голову.
Герхард Мюллендорф, колбасник, несмотря на имя (Мюллендор - деревенский мельник) Видимо, из семьи мельников. Оставался верным до конца. Один из тех, кто принял повторное крещение один из пврвых. Переработал на колбасу свою жену, престарелую мать, двоих детей 7 и 12 лет и собственный пенис, в полной уверенности, что они обретут жизнь вечную через поедание соратниками (что там обретет пенис, до сих пор неизвестно). Был обласкан властью и за свое подвижничиство был включен в совет 12-ти Апостолов по особому распоряжению Бокельзона. Его после взятия Мюнстера незатейливо посадили на кол по распоряжению Франца фон Вальдека, правда он умер не очень быстро - на колу была сделана специальная приступочка, куда казненный после вхождения на фут-полтора мог упереться ногами. Понятное дело, упирался, при этом орал "Я ухожу в свой дом! Все будут жить в мире!". Помер в течение без малого 24 часов.
Отец Иоахим (имя забыто), бывший настоятель Апостольской церкви, протестант. Смерть его была лютой. В феврале 1534-го, сразу после победы на выборах, ему было предложено изгнание. Он отказался и произнес проповедь по поводу отринувших Бога и променявших жизнь вечную на земное наслаждение мирян. Для начала его оскопили и прижгли промежность горящей головней. Прибили руки и ноги к деревянному кресту, вкопанному перед церковью, и оставили умирать. Был февраль, холодный месяц, не чета нынешнему. Иоахим пережил ночь. Наутро казнь продолжилась. Ноги рубили долго, куски получались по дюйму - полтора толщиной. Их бросали в толпу с криками "Вкусите плоть вероотступника - за Божью правду!". Специальный человек с горящим факелом предотвращал преждевременнуп смерть от потери крови. Потом таком же макаром рубили руки. Когда рубить стало нечего - подняли на короткий кол (перекладина в шести дюймах от острия), вынули камень из брусчатки, основание кола вкопали в землю и развели вокруг небольшой костер так, чтобы Иохахим не сразу сгорел, а потихонечку коптился. Задумка удалась - обрубок дергался еще как минимум полдня, пытался проповедовать, но это очень сложно - проповедовать в таком состоянии. Если бы у евангелистов были святые, он бы несомненно удостоился сего звания. Увы.
Мария Готтхайл, красавица, жена Клауса Готтхайла, занятие неизвестно, скорее всего рыночный меняла. Была обобществлена одной из первых. Это первоначально заключалось в том что ей было предложено быть готовой раздвигать ноги перед любым братом. В доме вынесли дверь и на стене намалевали углем баптистский крест. Поначалу визиты были не такими уж частыми, один-два раза в день. Потом они участились, пошли разговоры о преждевременных смертях славных подруг, приходить стали втроем-вчетвером по нескольку раз в день и пользовать соответственно. Внизу все превратилось в сплошную кровавую рану, перемычка между влагалишем и заднепроходным отверствием отсутствовала. Однажды муж попытался осадить пришедших, и ему между делом тюкнули топором по голове. Мария спряталась в подвал, но ее там нашли буквально на следующий день - и отволокли в Ламберти-Кирхе, к тому времени уже полностью превращенную в общежитие для жен во Христе. Дальнейшая судьба Марии неизвестна.
Марианна Циммерфарб, дочь иудея Иосифа Циммерфарба и лютеранки Иоанны Цумнорде, по вероисповедованию иудейка, девица. Приняла идеи Небесного Иерусалима в Мюнстере близко к сердцу. Сама пришла в общину Ламберти-Кирхе, была готова утолять страждущих. На третий день сломалась. Ей припомнили все - в том числе и иудейское вероисповедание. Обрили, выкололи глаза, сожгли при всем честном народе.Легко отделалась, ее родителям повезло меньше. Папу посадили на кол, маме отрезали веки, губы и щеки, привязали к алтарю и зажгли над ней толстенную свечу. Капающий воск постепенно заполннил все открытые полости, сделав невозможным дыхание и вообще жизнедеятельность. Свеча горела без малого сутки.
-----------
Люди, вы себе не представляете, что это такое - "нормальное средневековое зверство". В наше просвещенное время даже waterboarding это нечто жуткое и запредельное. "Слоник" в советской ментовке, который я испытал на себе (это когда надевают противогаз и вставляют затычку в бачок) или валенком с песком по почкам (что я тоже поимел) - уже нечто беспредеьное. А пытки в средневековьв были двух видов - калечащие и смертельные, Первый, это когда пытуемому оставляли возможность жить, без рук, без ног, но все же - а второй, это когда самой лучшей альтернативой была более или менее быстрая смерть.
Все, что я описал - имело место быть. Не всегда в моем контексте, но какая разница. И забывать это нельзя.
Здесь можно добавлять зверства, расчлененку, кровь и кешки.
-----------
Гидо Вагенкнехт, вагенкнехт. Несмотря на "кнехт" - это уважаемая профессия, служащий при государственных весах. Уже в то время были разработаны единые налоги и тарифы, которые зависели от веса продаваемого товара. Сначала с воодушевлением принял идеи всеобщего равенства и даже сам, добровольно, один из первых высадил свою дверь, однако когда по причине осады остался без работы - засомневался, ну а когда его жену и старшую дочь 12 лет забрали для нужд общины - взялся за топор. Был казнен путем наматывания кишок на бревно. Для этого в животе делался надрез, специальным крючком наподобие рыболовного цеплялась первая попавшаяся кишка, свободный конец прибивали к вкопанному вертикально бревну и двое подручных палача гоняли казнимого кнутами вокруг бревна. На самом деле - довольно гуманный способ казни, ибо кишки боли не чувствуют, а боль от кнута и надреза живота вполне переносима. Смерть наступает по истечении нескольких минут, в основном от внутреннего кровоизлияния.
Сцена времён Мюнстерской коммуны. Иоанн Лейденский крестит девочку. За ним с мечом - бургомистр-палач Книппердоллинг. Художник И. Бэр, 1840
Томас Бекер, булочник. С восторгом принял идеи всеобщего равенства. Сам вынес дверь, сам отдал излишки - закупленную муку и дрожжи для общего дела. Поскольку единственный кроме него булочник угодил под нож уже в начале фиесты, мешки с мукой просто свалили в подвалы Ламберти-Кирхе, где они и сгнили. Женат, двое дочек - 14 и 16 лет. На жену никто не позарился, ей в свое время посчастливилось пережить оспенную болезнь, которая оставила неизгладимые следы. Такими брезговали. Уже было известно, что зараза не передается, но все же предпочитали не связываться. Не побрезговали дочками. За ними пришел лично Ян Лейденский. В результате Ян лишился правой фаланги указательного пальца, а Томас лишился семьи. Дочек увели, жену брезгливо прихлопнули без особых извращений. Томаса поволокли на плаху. Его казнили долго - сначала содрали кожу со спины, потом насыпали соли и долго ждали потери сознания. Нв дождавшись, начали дробить фаланги пальцев ног. Когда там долбить уже было нечего, превращенные в студень ступни отрубили. Уже смеркалось, поэтому Томасу быстренько выкололи глаза и оставили лежать на площади. На следующее утро, обнаружив, что Томас еще жив, ему отрубили оставшиеся части ног, руки и наконец голову.
Герхард Мюллендорф, колбасник, несмотря на имя (Мюллендор - деревенский мельник) Видимо, из семьи мельников. Оставался верным до конца. Один из тех, кто принял повторное крещение один из пврвых. Переработал на колбасу свою жену, престарелую мать, двоих детей 7 и 12 лет и собственный пенис, в полной уверенности, что они обретут жизнь вечную через поедание соратниками (что там обретет пенис, до сих пор неизвестно). Был обласкан властью и за свое подвижничиство был включен в совет 12-ти Апостолов по особому распоряжению Бокельзона. Его после взятия Мюнстера незатейливо посадили на кол по распоряжению Франца фон Вальдека, правда он умер не очень быстро - на колу была сделана специальная приступочка, куда казненный после вхождения на фут-полтора мог упереться ногами. Понятное дело, упирался, при этом орал "Я ухожу в свой дом! Все будут жить в мире!". Помер в течение без малого 24 часов.
Отец Иоахим (имя забыто), бывший настоятель Апостольской церкви, протестант. Смерть его была лютой. В феврале 1534-го, сразу после победы на выборах, ему было предложено изгнание. Он отказался и произнес проповедь по поводу отринувших Бога и променявших жизнь вечную на земное наслаждение мирян. Для начала его оскопили и прижгли промежность горящей головней. Прибили руки и ноги к деревянному кресту, вкопанному перед церковью, и оставили умирать. Был февраль, холодный месяц, не чета нынешнему. Иоахим пережил ночь. Наутро казнь продолжилась. Ноги рубили долго, куски получались по дюйму - полтора толщиной. Их бросали в толпу с криками "Вкусите плоть вероотступника - за Божью правду!". Специальный человек с горящим факелом предотвращал преждевременнуп смерть от потери крови. Потом таком же макаром рубили руки. Когда рубить стало нечего - подняли на короткий кол (перекладина в шести дюймах от острия), вынули камень из брусчатки, основание кола вкопали в землю и развели вокруг небольшой костер так, чтобы Иохахим не сразу сгорел, а потихонечку коптился. Задумка удалась - обрубок дергался еще как минимум полдня, пытался проповедовать, но это очень сложно - проповедовать в таком состоянии. Если бы у евангелистов были святые, он бы несомненно удостоился сего звания. Увы.
Мария Готтхайл, красавица, жена Клауса Готтхайла, занятие неизвестно, скорее всего рыночный меняла. Была обобществлена одной из первых. Это первоначально заключалось в том что ей было предложено быть готовой раздвигать ноги перед любым братом. В доме вынесли дверь и на стене намалевали углем баптистский крест. Поначалу визиты были не такими уж частыми, один-два раза в день. Потом они участились, пошли разговоры о преждевременных смертях славных подруг, приходить стали втроем-вчетвером по нескольку раз в день и пользовать соответственно. Внизу все превратилось в сплошную кровавую рану, перемычка между влагалишем и заднепроходным отверствием отсутствовала. Однажды муж попытался осадить пришедших, и ему между делом тюкнули топором по голове. Мария спряталась в подвал, но ее там нашли буквально на следующий день - и отволокли в Ламберти-Кирхе, к тому времени уже полностью превращенную в общежитие для жен во Христе. Дальнейшая судьба Марии неизвестна.
Марианна Циммерфарб, дочь иудея Иосифа Циммерфарба и лютеранки Иоанны Цумнорде, по вероисповедованию иудейка, девица. Приняла идеи Небесного Иерусалима в Мюнстере близко к сердцу. Сама пришла в общину Ламберти-Кирхе, была готова утолять страждущих. На третий день сломалась. Ей припомнили все - в том числе и иудейское вероисповедание. Обрили, выкололи глаза, сожгли при всем честном народе.Легко отделалась, ее родителям повезло меньше. Папу посадили на кол, маме отрезали веки, губы и щеки, привязали к алтарю и зажгли над ней толстенную свечу. Капающий воск постепенно заполннил все открытые полости, сделав невозможным дыхание и вообще жизнедеятельность. Свеча горела без малого сутки.
-----------
Люди, вы себе не представляете, что это такое - "нормальное средневековое зверство". В наше просвещенное время даже waterboarding это нечто жуткое и запредельное. "Слоник" в советской ментовке, который я испытал на себе (это когда надевают противогаз и вставляют затычку в бачок) или валенком с песком по почкам (что я тоже поимел) - уже нечто беспредеьное. А пытки в средневековьв были двух видов - калечащие и смертельные, Первый, это когда пытуемому оставляли возможность жить, без рук, без ног, но все же - а второй, это когда самой лучшей альтернативой была более или менее быстрая смерть.
Все, что я описал - имело место быть. Не всегда в моем контексте, но какая разница. И забывать это нельзя.