Первые люди на первом плоту. Предыстория.
или межзвездные путешествия в условиях ограниченных ресурсов от первого лица.
Кстати, производственный роман рассказ. Как космические ватажники отправились грабить Землю оставил за кадром, иначе в рассказ бы не уместилось, тем более то, что у них из этого получилось уже написали Стругацкие. Можно было бы уделить больше внимания строительству плота, да. И функциям Главного Бревна. Но стоит ли? И так всё понятно.
---------------------------------
Как мы доперли это бревно - до сих пор удивляюсь.
Кряхтели, пыхтели. Кое-кто от натуги сделал под себя - сказал бы, в штаны, но они есть только у меня и у предводителя. Я в штаны не сделал, ну а предводитель в основном орал, ему-то зачем. А никуда ведь не денешься - у Плота должно быть Главное бревно, и весить оно должно не меньше ста пудов. Иначе не оттолкнуться-то.
Предводитель-то наш ватажник, сам не свой, разошелся не на шутку.
- Вяжи в середину! Да крепко вяжи! Хотите дев белокожих да артефактов невиданных - будет вам всё, бревно крепи! А, сука рукожопая! Куда, гнида! Куда! Яйца оторву и жрать заставлю! Ну и, для разнообразия, глаз на жопу натяну!
Зря он так. Выгоду-то мы все понимаем. И яйца жрать не надо. Но аж заслушался. Красиво излагает-то.
Потом долго надували дыхательные бурдюки. Сложное изделие, полдюжины лягух на него уходит, да и лыка немеряно. Тут самое важное - донышко подготовить, в несколько слоев, и шкурой лягушачьей переложить. Там потихонечку тлеет кора, дышать дымом противно, да и мысли путаются, но за небом по другому не получается. Кожу жжет, как будто тебя дюжина дюжин пчел кусает, хоть в полдюжины шкур завернись, и пучит изо всех дыр так, что плот дерьмом в три слоя покрывается, но главное - дышать-то можно. Глаза вот только надо кулаками придерживать, иначе выскочат, глаза-то. Ну это все недолго. Несколько дюжин ударов сердца можно и потерпеть. За добычу-то. Только шкура потом облезает и чешется, сил нет. Ну ничего, можно найти пчелиное гнездо, набрать ихнего говна, обмазаться, и всё пройдет.
В последнем походе взяли дев. Сверху баба как баба, хотя и бледная очень, а внизу лягуха. Две ласты. Вместо ступней. Ну, пока ласты не начались, все у них там нормально устроено. Говорить по-человечески не могут, только рот открывают и шипят, а толку-то. Передохли они за пару новолуний, наверное, болото наше им не понравилось. Но продать мы их успели. И попользоваться успели, пока наверху плавали. Это чуть-чуть выше неба. Где дышать еще можно, а жить уже нельзя. Солнце там жалит и звезды обжигают. И ангелы, говорят, нас не любят. Я-то их не видел, но говорят же. Как не верить-то. А больше там было и взять-то нечего. Скользкие прозрачные рыбы, которые сами в руки идут, но их не ухватишь - сразу руки трясутся-то, как будто пчела добралась. И купола их, как лягушачья икра. Только толстая и прозрачная, а за ней муть, ну да нам это не надо.
Серожопых решили брать. У нас их четверо. Добро грузить они мастера. В боевке толку нет, его хоть режь, хоть ешь, хоть сзади, хоть спереди, а он только и будет своими здоровенными мягкими ручишами отталкивать и курлы-курлы свое лопотать-то. Зато унесет то, что четверо людей и с места не сдвинут.
Их Волдырь пригоняет. Хорошее у него Главное Бревно. Возит в мир удивительный, весь каменными ульями застроенный. А там, в сотах, серокожие в корытах лежат. Только вот дохлые они почти всегда. Но и живые попадаются. Один-два на дюжину-то. Полезные они, на базаре расходятся влёт. Ну и трясется Волдырь над своим Бревном, гладит, слова какие-то шепчет, и держится оно у него уже несколько дюжин новолуний. Подгнило, конечно, немного, но полдюжины походов еще выдержит.
Деды замшелые, которым наш Великий Утес Светозарный смерти не подарил, рассказывали, что раньше всё не так было. Жрали лягушек в болотах, да и друг друга жрали, бывало, а когда холода наступали, впадали в спячку, потом опять оттаивали, так и жили. Ну а смертные делились напополам, и из каждой половинки по новому смертному вырастало. Баб, говорят, тогда не было, но я в это не верю. Как же без баб. Кто же будет икру метать. А насчет напополам - Вонючка хватанул браги болотной, да и уполовинил Мокряка. И не стало двух Мокряков, так и осталось лежать в болоте две половинки, пока не сгнили. А потом Жмень приголубил копьем Вонючку, и не стало Вонючки-то.
А потом кто-то из дедов придумал топор. И свалил первое дерево, и оно взлетело. Хорошо что мы почти всех дедов вырезали. Не нужно нам новых топоров. А то и нас так же-то.
Я покрутил в руках собственный топор и в очередной раз восхитился, насколько он продуман. Руковище из сухой ветви, ухватистое, пупырчатое, с привязанным к нему лыком лягушиным когтем. Это же какую голову надо иметь, чтобы такое придумать! А может, врут бессмертные, и топор был всегда. И не придумали его вовсе, а только сделали.
Одним ударом разве что кору поцарапаешь-то. Десятком - шрамик нанесешь заметный. Ну а если ватага целое новолуние топорами будет махать, свалится дерево-то. И копий из него настругаешь - наточил острие лягушачьим когтем, и летит оно, куда направил, и руковищ для топоров, и лыка, ну а если повезет - Главное Бревно для плота будет. Ну а если нет, и так пригодится-то. А кора для бурдюков дыхательных самое что надо.
Только вот не повезло нам с предыдущим бревном, с бабами этими, с лягушачьими ногами. Скоропортящийся товар-то.
Ну да ладно, может, новое куда и вывезет. Ватажника жизнь такая - с прибылью вернулся, так счастье, живой вернулся - удача, ну а все остальное судьба.
***
Огромный неуклюжий плот медленно полз на брюхе по болоту, воздух постепенно наполнялся скрипом и скрежетом. Общинный серокожий, толкающий плот, косясь на Предводителя, попытался медленно миновать корму, слинять, сука, захотел. Но предводитель прикрикнул на него и ударил древком копья по плечу. Хорошо хоть не острием, да он нужен еще, толкач-то, как же без толкача.
Плот полз все быстрее. Он уже скользил по воздуху, и скорость его стремительно нарастала. Это было жутко и грандиозно - огромное неуклюжее сооружение, грубое и угловатое, уходило в небо, все круче задирая нос. Плот свечой уходил к тучам. Раздался ревущий свист, и плот скрылся в разрыве ожидаемо сработавшего главного бревна. Голые дикари с копьями и топорами отправились грабить Землю. Но об этом они еще не знали.
Кстати, производственный роман рассказ. Как космические ватажники отправились грабить Землю оставил за кадром, иначе в рассказ бы не уместилось, тем более то, что у них из этого получилось уже написали Стругацкие. Можно было бы уделить больше внимания строительству плота, да. И функциям Главного Бревна. Но стоит ли? И так всё понятно.
---------------------------------
Как мы доперли это бревно - до сих пор удивляюсь.
Кряхтели, пыхтели. Кое-кто от натуги сделал под себя - сказал бы, в штаны, но они есть только у меня и у предводителя. Я в штаны не сделал, ну а предводитель в основном орал, ему-то зачем. А никуда ведь не денешься - у Плота должно быть Главное бревно, и весить оно должно не меньше ста пудов. Иначе не оттолкнуться-то.
Предводитель-то наш ватажник, сам не свой, разошелся не на шутку.
- Вяжи в середину! Да крепко вяжи! Хотите дев белокожих да артефактов невиданных - будет вам всё, бревно крепи! А, сука рукожопая! Куда, гнида! Куда! Яйца оторву и жрать заставлю! Ну и, для разнообразия, глаз на жопу натяну!
Зря он так. Выгоду-то мы все понимаем. И яйца жрать не надо. Но аж заслушался. Красиво излагает-то.
Потом долго надували дыхательные бурдюки. Сложное изделие, полдюжины лягух на него уходит, да и лыка немеряно. Тут самое важное - донышко подготовить, в несколько слоев, и шкурой лягушачьей переложить. Там потихонечку тлеет кора, дышать дымом противно, да и мысли путаются, но за небом по другому не получается. Кожу жжет, как будто тебя дюжина дюжин пчел кусает, хоть в полдюжины шкур завернись, и пучит изо всех дыр так, что плот дерьмом в три слоя покрывается, но главное - дышать-то можно. Глаза вот только надо кулаками придерживать, иначе выскочат, глаза-то. Ну это все недолго. Несколько дюжин ударов сердца можно и потерпеть. За добычу-то. Только шкура потом облезает и чешется, сил нет. Ну ничего, можно найти пчелиное гнездо, набрать ихнего говна, обмазаться, и всё пройдет.
В последнем походе взяли дев. Сверху баба как баба, хотя и бледная очень, а внизу лягуха. Две ласты. Вместо ступней. Ну, пока ласты не начались, все у них там нормально устроено. Говорить по-человечески не могут, только рот открывают и шипят, а толку-то. Передохли они за пару новолуний, наверное, болото наше им не понравилось. Но продать мы их успели. И попользоваться успели, пока наверху плавали. Это чуть-чуть выше неба. Где дышать еще можно, а жить уже нельзя. Солнце там жалит и звезды обжигают. И ангелы, говорят, нас не любят. Я-то их не видел, но говорят же. Как не верить-то. А больше там было и взять-то нечего. Скользкие прозрачные рыбы, которые сами в руки идут, но их не ухватишь - сразу руки трясутся-то, как будто пчела добралась. И купола их, как лягушачья икра. Только толстая и прозрачная, а за ней муть, ну да нам это не надо.
Серожопых решили брать. У нас их четверо. Добро грузить они мастера. В боевке толку нет, его хоть режь, хоть ешь, хоть сзади, хоть спереди, а он только и будет своими здоровенными мягкими ручишами отталкивать и курлы-курлы свое лопотать-то. Зато унесет то, что четверо людей и с места не сдвинут.
Их Волдырь пригоняет. Хорошее у него Главное Бревно. Возит в мир удивительный, весь каменными ульями застроенный. А там, в сотах, серокожие в корытах лежат. Только вот дохлые они почти всегда. Но и живые попадаются. Один-два на дюжину-то. Полезные они, на базаре расходятся влёт. Ну и трясется Волдырь над своим Бревном, гладит, слова какие-то шепчет, и держится оно у него уже несколько дюжин новолуний. Подгнило, конечно, немного, но полдюжины походов еще выдержит.
Деды замшелые, которым наш Великий Утес Светозарный смерти не подарил, рассказывали, что раньше всё не так было. Жрали лягушек в болотах, да и друг друга жрали, бывало, а когда холода наступали, впадали в спячку, потом опять оттаивали, так и жили. Ну а смертные делились напополам, и из каждой половинки по новому смертному вырастало. Баб, говорят, тогда не было, но я в это не верю. Как же без баб. Кто же будет икру метать. А насчет напополам - Вонючка хватанул браги болотной, да и уполовинил Мокряка. И не стало двух Мокряков, так и осталось лежать в болоте две половинки, пока не сгнили. А потом Жмень приголубил копьем Вонючку, и не стало Вонючки-то.
А потом кто-то из дедов придумал топор. И свалил первое дерево, и оно взлетело. Хорошо что мы почти всех дедов вырезали. Не нужно нам новых топоров. А то и нас так же-то.
Я покрутил в руках собственный топор и в очередной раз восхитился, насколько он продуман. Руковище из сухой ветви, ухватистое, пупырчатое, с привязанным к нему лыком лягушиным когтем. Это же какую голову надо иметь, чтобы такое придумать! А может, врут бессмертные, и топор был всегда. И не придумали его вовсе, а только сделали.
Одним ударом разве что кору поцарапаешь-то. Десятком - шрамик нанесешь заметный. Ну а если ватага целое новолуние топорами будет махать, свалится дерево-то. И копий из него настругаешь - наточил острие лягушачьим когтем, и летит оно, куда направил, и руковищ для топоров, и лыка, ну а если повезет - Главное Бревно для плота будет. Ну а если нет, и так пригодится-то. А кора для бурдюков дыхательных самое что надо.
Только вот не повезло нам с предыдущим бревном, с бабами этими, с лягушачьими ногами. Скоропортящийся товар-то.
Ну да ладно, может, новое куда и вывезет. Ватажника жизнь такая - с прибылью вернулся, так счастье, живой вернулся - удача, ну а все остальное судьба.
***
Огромный неуклюжий плот медленно полз на брюхе по болоту, воздух постепенно наполнялся скрипом и скрежетом. Общинный серокожий, толкающий плот, косясь на Предводителя, попытался медленно миновать корму, слинять, сука, захотел. Но предводитель прикрикнул на него и ударил древком копья по плечу. Хорошо хоть не острием, да он нужен еще, толкач-то, как же без толкача.
Плот полз все быстрее. Он уже скользил по воздуху, и скорость его стремительно нарастала. Это было жутко и грандиозно - огромное неуклюжее сооружение, грубое и угловатое, уходило в небо, все круче задирая нос. Плот свечой уходил к тучам. Раздался ревущий свист, и плот скрылся в разрыве ожидаемо сработавшего главного бревна. Голые дикари с копьями и топорами отправились грабить Землю. Но об этом они еще не знали.