дядя Петя съел медведя, а потом и говорит "У меня живот болит"
В феврале 92 году там еще стояло кресло, которое идеально соседствовало с совейской дефецитной стенкой. Мальчик двух лет от роду весело болтал ногами в воздухе. Его все младенчество то подбрасывали под потолок, то крутили на руках, то болтали за ноги, и он инстинктивно никогда не чурался высоты. Она даже манила его.
- Петь, подержи.
Нежные женские руки, впитавшие в себя стужу читинской зимы, зной омской ровнины и рыбную чешую Салехарда, невесомо передали ребенка в сухие жилистые ладони, пахнущие беломором, корой тополя и талой водой. Малыш весело болтался на вытянутых руках мужчины в огромных очках и разглядывал его пышную рыжую бороду, за которую так хотелось дернуть. Мужчина отвечал ему улыбкой.
На следующий день мужична ушел, оставив шляпу с широкими полями висеть на оленьем роге в прихожей. Ушел, оставив вторые очки на кресле. Ушел, оставив курительную трубку из корня вереска возле пепельницы, два самодельных перстня-печатки, одну не напечатанную пленку и огромный охотничий тесак. Оставив всю свою жизнь.
Петр не вернулся домой ни 24, ни 25, ни 26, ни любого другого числа любого другого месяца, любого другого года. В женские руки впитался тремор.
-Это меня бог за аборт наказал, а взамен тебя дал. Ты такой же вот, отморозок.
Место, где мы обретаем свободу,
Без каменных стен и железных оград,
Сорваны нити и погнуты дула,
Здесь свойственно думать и в тряпку молчать.
Мне дурно от запаха этого дыма,
Но я бы не решился его потерять,
И кто его знает, где моя могила,
И где суждено сегодня ночевать?
*
Кострами, которым нет счета во тьме,
Прошу! Освети для меня этот путь.
Вернуемся домой - я расскажу тебе сказку,
О том, как проделал свой жизненный путь.
О том, как деревья шептали "Домой",
О том, чье зимовье мне стало домом,
О тех, кто вступил в страшный бой с темнотой,
О тех, чьим именем названы горы.
*
В проклятье семи стен, в заточение впав,
Доживают свой век седые лица,
Но тех, кто тропою далекой пропал,
Они вспоминают и слезы на лица
Выпадут утром стальною росой,
Которую пить кто-то бредом считает,
Но пусть каждый сам свой путь выбирает,
И каждый пойдет своею тропой.
2008, ХостЪ
Дежурные геологические и топографические партии из Бикина никогда не отличались особыми выкрутасами в топономике названий не господствующих высот. Бабушка всегда путает Алчан и якутский Алдан. А может и не путает.
Река Алчан: Петькин ключ, Пономорев ключ, г. Петькина 282м (46°47'41"N 134°34'46"E), ручей Зыряновкий, остров Зыряновский (46°39'30"N 134°26'22"E). Есть, видимо, чем гордиться.
Так же можете поппробовать нарыть статью в газете Владивосток "Разговор с дельфинами о вреде курения"
- Петь, подержи.
Нежные женские руки, впитавшие в себя стужу читинской зимы, зной омской ровнины и рыбную чешую Салехарда, невесомо передали ребенка в сухие жилистые ладони, пахнущие беломором, корой тополя и талой водой. Малыш весело болтался на вытянутых руках мужчины в огромных очках и разглядывал его пышную рыжую бороду, за которую так хотелось дернуть. Мужчина отвечал ему улыбкой.
На следующий день мужична ушел, оставив шляпу с широкими полями висеть на оленьем роге в прихожей. Ушел, оставив вторые очки на кресле. Ушел, оставив курительную трубку из корня вереска возле пепельницы, два самодельных перстня-печатки, одну не напечатанную пленку и огромный охотничий тесак. Оставив всю свою жизнь.
Петр не вернулся домой ни 24, ни 25, ни 26, ни любого другого числа любого другого месяца, любого другого года. В женские руки впитался тремор.
-Это меня бог за аборт наказал, а взамен тебя дал. Ты такой же вот, отморозок.
Место, где мы обретаем свободу,
Без каменных стен и железных оград,
Сорваны нити и погнуты дула,
Здесь свойственно думать и в тряпку молчать.
Мне дурно от запаха этого дыма,
Но я бы не решился его потерять,
И кто его знает, где моя могила,
И где суждено сегодня ночевать?
*
Кострами, которым нет счета во тьме,
Прошу! Освети для меня этот путь.
Вернуемся домой - я расскажу тебе сказку,
О том, как проделал свой жизненный путь.
О том, как деревья шептали "Домой",
О том, чье зимовье мне стало домом,
О тех, кто вступил в страшный бой с темнотой,
О тех, чьим именем названы горы.
*
В проклятье семи стен, в заточение впав,
Доживают свой век седые лица,
Но тех, кто тропою далекой пропал,
Они вспоминают и слезы на лица
Выпадут утром стальною росой,
Которую пить кто-то бредом считает,
Но пусть каждый сам свой путь выбирает,
И каждый пойдет своею тропой.
2008, ХостЪ
Дежурные геологические и топографические партии из Бикина никогда не отличались особыми выкрутасами в топономике названий не господствующих высот. Бабушка всегда путает Алчан и якутский Алдан. А может и не путает.
Река Алчан: Петькин ключ, Пономорев ключ, г. Петькина 282м (46°47'41"N 134°34'46"E), ручей Зыряновкий, остров Зыряновский (46°39'30"N 134°26'22"E). Есть, видимо, чем гордиться.
Так же можете поппробовать нарыть статью в газете Владивосток "Разговор с дельфинами о вреде курения"