Выборы без политики.
Все куда-то спешат. А я медленно иду, что мне не свойственно. Лица. Лица. Мелькают и мелькают. И только на каждом десятом маленьким шрифтом написано: ”Радость. Счастье. Жизнь.” Три красивые слова, звучащие как лозунг политической партии. Только написаны так, что легко стираются. И, причём, стирается быстро, не успев многого сказать.
Девушка красивая идёт, только мне она не нравится. Всем видом хочет показать: ”Я - такая. Я - супер. Я - лучшая. Я - гламурная.” Другой лозунг, так сказать оппозиция. А, чтобы оппозиции набрать силу ей нужно объединиться. Например, с этим парнем, имеющим походку гориллы, живущим под девизом: ”Пей! Бей! Круши! И снова пей.”
За ним идёт зажатый какой-то человечек. Жалко смотреть на него. Такое чувство, что он постоянно думает: ”Я - лох. Я - неудачник. Жизнь кончилась…” А далее женщина, пытающаяся своей походочкой, своей чуть поднятой вверх головой, сказать: ”Я воспитана. Я образована. Я - богиня. Все вокруг - жалкие людишки, потому что не видят во мне этого.”
Всё мелькают и мелькают лозунги. Затянувшаяся предвыборная компания. Не пойду голосовать.
А так хочется улыбнуться всему миру. Поделиться радостью. Жизнь, она не так ужасна. Надо просто понять это и увидеть. Улыбайтесь!
И я улыбнулся, сам не понял, как это случилось. Как раз в этот момент навстречу мне шли три типа со статусом: ”с похмелья”. Их плакаты с лозунгами переросли в митинг. Красивые речи начали говорить: ”Ты, урод, чё лыбишься? Я такой смешной? Слушай, лох, я тебе сейчас объясню… ”
Объяснять он не стал. Казалось, ноги летели со всех четырёх сторон света, хотя их было только трое (востока скорее всего не хватало). А потом они ушли довольные предвыборной агитацией. А я остался. Агрессивная партия, но как радикально решает вопросы.
Где-то сверху продолжал жить город. На меня брезгливо косилась партия пенсионеров: ”Ой. Ай. Ах. Ох. Какая молодёжь пошла. Срам. Все пьют. Смотрите, он даже ползти не может. Куда падает Россия?”
Краснея, прошла в мини юбке та, что ”такая”, ”супер”, ”лучшая” и ”гламурная”. Я понял, что не так-то плохо быть ниже остальных. И понимаешь больше, и видишь больше, и, скорее всего, никто, кроме партийных работников в пагонах, не тронет.
Прошёл один из ”зажавшихся человечков” с мыслью: ”Не повезло. Хорошо, что я не на его месте. У меня, видимо, не всё так плохо, хотя…” Естественно, у него не хватило смелости мне помочь.
Я лежал. Встать не мог. На верху шла предвыборная компания. Партий много, а выбирать некого.
Так я вечно и лежал бы. Вот только проходивший мимо беспартийный бомж подал мне руку. А я что? Я принял помощь, хотя потом и несло от руки прошлогодней селёдкой. Он предложил мне остаток своего ужина. Я вежливо отказался. Бомж поклонился, пожелал удачи и пошёл по своим делам.
Я тоже продолжил своё движение среди пионеров, комсомолов и партийных шишек. Как смешны эти выборы. Ради чего? Ради смешного - ради денег. Смешно. Смешно-то смешно, только смеяться я не стал, как-никак повсюду партии. И все тянут свои грязные ручонки к заветной бумажке. Потом её в красно-золотую копилку-поросёнка положат. А, когда доверху забьют, на смену придёт золотой мишка. А если мишку уже набивают деньгами, то ещё какого-нибудь зверька на будущее придумать можно. А потом умирать, оставляя в наследство зоопарк.
Мои тихие шаги. Грусть, ползущая по сердцу. Мысли утихают. Ночь, уже захватившая город. Цветные огни вывесок. Снег. Деревья. А на них - тот же снег, только чище. Я, идущий по белому снегу под тёмным небом. Торчащая из сугроба тысяча рублёвая купюра. Грязная и мокрая. Я, аккуратно её берущий и кладущий в карман.
Как-то веселее стало. Случайная бумажная радость, а приятно. Кто-то её лишился. Постоял немного и пошёл дальше.
Молчала ночь. Шептал о чём-то под ногами снег. А я шёл…