ТАРКОВСКИЕ: ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЕ (часть 136)
Ликвидации «под шумок»
Где свой, где чужой?
Белый был - красным стал:
Кровь обагрила.
Красным был - белый стал:
Смерть побелила.
Марина ЦВЕТАЕВА.
Среди ноябрьских эксцессов 1940 г., которые традиционно относят к «железногвардейскому террору», особняком стоят убийства экономиста Вирджила Маджару (1887†1940) и академика Николае Йорги (1871†1940), поражающие не только своей безсмысленностью, но - последнее, по крайней мере, - и прямым вредом для Легиона.
Расправа с крупнейшим румынским историком, общественным и культурным деятелем привело к охлаждению, а то и вовсе к разрыву отношений с гардизмом со стороны целого ряда румынских интеллектуалов, поддерживавших - при жизни Кодряну - Легион.
Кроме того, именно это убийство способствовало удержанию в румынской общественной памяти не только «Жилавской резни» в ноябре 1940 г. (о которой, если бы не расправа с Йоргой, возможно, и вовсе забыли), но также и нескольких таких же акций 1930-х годов.
В этом, как нам кажется, таится один из смыслов этого убийства и, если хотите, даже его назначение.
Безспорно, конечно, что Йорга оказался в эпицентре скандала, который привел к аресту Корнелиу Кодряну, что позволило, в конце концов, убить Капитана.
http://sergey-v-fomin.livejournal.com/153903.html
Также, как мы уже об этом писали, Йорга был активным сторонником воцарения Кароля II в Румынии, выступал с критикой Легиона, симпатизировал Франции, тесно сотрудничал с шефом Сигуранцы Михаилом Морузовым.
http://sergey-v-fomin.livejournal.com/148448.html
http://sergey-v-fomin.livejournal.com/153142.html
Поведение же его на месте зверской расправы над командой «Мстителей», застреливших Арманда Кэлинеску, и вовсе отвратительно.
http://sergey-v-fomin.livejournal.com/155642.html
И, однако, Николае Йорга столь же безспорно был одним из выдающихся умов Румынии, трудами которого в области отечественной истории и литературоведения, византинистики и балканистики, равно и его выступлениями в печати восхищались многие.
Скольким молодым исследователям он оказал помощь и поддержку. Многие были обязаны ему выбором пути, немало молодых ученых он укрепил добрым словом.
Одним из них был бессарабский историк и пушкинист, автор уникальных исследований по местной генеалогии, основанных на архивных документах государственных и частных архивов, погибших во время второй мiровой войны, - Георгий Гаврилович Безвиконный (1910†1966).
Самого его в живых я уже не застал (знал его только по случайно попавшим ко мне редчайшим работам и отдельным номерам издававшегося им в Кишиневе в 1930-х годах журнала «Из нашего прошлого»).
А вот с его вдовой, Татьяной Александровной Безвиконной (1911†1985), дочерью царского полковника Громова, долгие годы хранившей архив и память о своем супруге, я состоял в переписке и даже встречался лично, побывав в 1984 г. в Бухаресте.
Георгий Гаврилович и Татьяна Александровна Безвиконные. Начало 1960-х гг.
На письменном столе, за которым я работал с документами из архива ученого, оставшемся в неприкосновенности в том виде, как, выйдя из-за него, он отправился в больницу, из которой уже не вернулся, стояла большая фотография Николае Йорги с дарственной надписью.
Академик, рассказывала Татьяна Александровна, поддержал ее супруга, сообщив в научной периодике об издававшемся в Бессарабии журнале. Написал он также и несколько отзывов на работы ранее мало кому известного исследователя из провинции.
В ту свою поездку побывал я и на бухарестском кладбище Беллу, на котором при коммунистическом режиме вынужден был работать сторожем, а затем и упокоился Георгий Гаврилович.
Могила Г.Г. Безвиконного на кладбище Беллу.
На том же кладбище был похоронен и академик Николае Йорга. Георгий Гаврилович, по словам его вдовы, часто приходил к ней, чтобы помянуть человека, которому был столь многим обязан…
Постояли у этой вросшей в землю плиты и мы с Татьяной Александровной.
Первоначальная плита на могиле Николае Йорги.
А потом, вскоре после того, как я вернулся в Москву, из Бухареста от Татьяны Александровны пришел пакет с копией той самой памятной фотографии, стоявшей на столе Георгия Гавриловича…
Что стало с тем подлинным фотопортретом с надписью, мне не известно. Близких, с которыми Безвиконные поддерживали бы тесные отношения, у них, насколько я помню, у них не было…
Но вот, однако, и сама та фотография…
Велик был авторитет этого человека и в семье Корнелиу Кодряну. С самого детства он привык видеть книги академика и журналы с его статьями на столе своего отца.
Более того: многое во взглядах на современные проблемы страны их объединяло. (Расходились они, разве что, в методах, которыми, каждый из них по-своему, намеревался исправлять положение.)
Взгляд обоих, например, на еврейский вопрос не имел ничего общего с расизмом, зиждясь исключительно на вероисповедных принципах.
Академик называл евреев, одержимых, по его мнению, «страстью к похвалам и чрезмерной прибыли», «вампирами» экономики. Особо «загрязнены» их присутствием были, считал он, Яссы, Буковина и Бессарабия (области, принадлежавшие прежнему Молдавскому Княжеству).
Особую тревогу в связи с этим вызывала у него «иудаизация» ителлектуальной среды, причины которой он видел в особенностях формирования румынской прессы.
Это было тем более опасно, что евреи - полагал он - поддерживали внедрение в Королевстве коммунистических идей, что впоследствии в полной мере и подтвердила послевоенная история страны.
Речь, таким образом, по мнению историка, шла о защите интересов большинства от антинациональных действий агрессивного меньшинства, что переводило вопрос из религиозной плоскости в сферу чисто политической борьбы с большевизмом.
«Еврейская община в Бухуше доверила господину Йорге статус хахама (резника)». Карикатура Иона Теодореску-Сиона в «День смеха» 1 апреля 1910 г.
Столь же близкой Кодряну, несомненно, была позиция Йорги и в области сохранения национальной целостности страны, особенно обострившейся, как мы помним, летом 1940 года. Во время двух заседаний Коронного Совета 27 июня (в связи с советским ультиматумом) Йорга был в числе шести (из 21 его члена), высказавшихся категорически против решения Кароля II.
Нет сомнения в том, что и Легион (будь жив Капитан) гораздо более решительно и активно выступило бы против этих актов национального предательства (вызванных - что также нельзя сбрасывать со счетов - легкомысленной и, одновременно, вероломной политикой Короля). Реальная же реакция легионеров, деморализованных государственным террором 1938-1939 гг. и вялой позицией нового своего главы Хории Симы, на случившееся позволяла Румынскому правительству (и при Кароле II, и при Михае I) серьезно с гардистами не считаться.
Не забудем также, что критика Легиона не помешала Николае Йорге выступить в начале 1937 г. со статьей, прославляющей подвиг «крестоносцев румынского народа» Иона Моца и Василе Марина, принявших смерть в Испании за Крест и Веру Христову.
Наконец, в 1939 г., когда антилегионерская кампания стала приобретать черты государственного террора, академик, не взирая на свои личные предпочтения, нашел все же в себе силы, выступая в Сенате, публично потребовать прекратить насилие.
Однако это не помогло ни остановить карлистский террор, ни предотвратить убийство самого ученого.
После сентябрьского переворота 1940 г. академик остался, по существу, один на один с теми, кто намеревался ему отомстить за смерть Капитана. Все эти позднейшие, вдогонку, сетования пришедших к власти людей о том, что они, мол, просто «не доглядели», «не успели», «не смогли», - столь же фальшивы, как и демонстративная «глухота» прежних властей весной 1938-го и осенью 1939-го к его обращениям не превращать преследование Капитана и легионеров в беззаконие.
Йорга и сам понимал, что вскоре наступит его час: после прихода к власти легионеры не скрывали, что собираются сурово покарать тех, кто был виновен в убийстве Капитана и их товарищей.
По словам близких ученого, еще за несколько дней до убийства Йорга стал очень нервным, говорил, что он, а, возможно, и вся его семья будут убиты гардистами.
В это время академик находился в своем доме в Синае (в результате сильнейшего разрушительного землетрясения, произошедшего 10 ноября, он был вынужден оставить пострадавшую от последствий стихии свою бухарестскую квартиру).
27 ноября около половины шестого вечера в его дом постучали. На вопрос открывшей дверь супруги историка Екатерины Йорги: «Кто вы?» - последовал ответ: «Легионерская полиция столицы». (Такая, действовавшая параллельно с прежней государственной полицией, структура действительно была тогда создана.)
В дом вошли трое. А еще четверо поджидали снаружи. Пришедшие заявили, что должны доставить профессора в Бухарест для дачи им показаний следователю.
Так он и уехал…
Утром следующего дня тело Николае Йорги обнаружили крестьяне. Оно лежало в поле, в километре от деревни Стрежнику, в 15 метрах от дороги на Плоешты.
Рядом нашли девять пистолетных гильз.
Согласно судебно-медицинскому акту, «смерть Николае Йорга, профессора, 69 лет, была насильственной. Произошла она из-за ран головы и туловища, нанесенных огнестрельным оружием, сопровождавшихся внутренним кровотечением и повреждением головного мозга».
Вскоре - на основании показаний супруги академика Екатерины Йорги, дочери Алины и экономки Анеты Казаку - были установлены имена некоторых убийц.
Как было установлено следствием, в эту команду входили: Ион Тукан, Штефан и Павел Кожокару, Траян Байку, Штефан Якобуцэ, Тудор Даку и Георге Гырчумару. Руководил группой Траян Боеру.
Большинство из них, так или иначе, было связано с Национальным институтом кооперации: Байку был его директором, Тукан - генеральным секретарем, Штефан Кожокару - советником, Якобуцэ - шофером.
Штефан Якобуцэ. Как установлено следствием, он трижды стрелял в академика. Анета Казаку, экономка в доме Йорги, показывала, что Якобуцэ, оставивший в доме свою шляпу, затем вернулся за ней.
Традиционный взгляд на причастность к этому преступлению Легиона был поставлен под сомнение сразу же после переворота 1989 г., когда исследователи получили доступ к ранее не известным документам. Однако тут же дала себя знать другая ахиллесова пята румынской ментальности - русофобия.
Так, уже известный нам по предыдущим нашим постам исследователь Ионуц Цене в опубликованной в ноябре 2015 г. статье «Кто убил Николае Йоргу?» называет Траяна Боеру одним из «агентов НКВД, проникших в структуры Легиона».
Какие же доказательства приводит он для этого?
«После того как русские вошли в Австрию, - пишет он, - венские легионеры [обосновавшиеся там после бунта 1941 г. - С.Ф.] стали разными путями уходить на запад, чтобы не попасть в руки русских. Неподалеку от Зальцбурга они встретились с группой Боеру, который заявил, что он остается на месте: “Мы не боимся русских”. Это укрепило предположение о том, что он был агентом НКВД.
Существует также свидетельство генерала Никушора Драгомира, находившегося после войны в одном из сибирских лагерей, узнавшего там от советского генерала, что к убийству Николае Йорги причастны не легионеры, а их агент, осуществивший это по приказу Сталина для создания плохого имиджа новому режиму в Румынии, как предлога для военного вмешательства и дележа страны между немцами и русскими».
Еще одним «доказательством» является то, что, по словам Ионуца Цене, оставшаяся в Румынии семья Боеру не преследовалась после 1944 г. Более того, в конце 1950-х она получила возможность покинуть Румынию и уехать на Запад.
Инженер Траян Боеру (1908-1994).
«70 лет, - подводит итог историк, - мы лгали о том, что Николае Йорга был убит легионерами. На самом деле, великий ученый был убит группой агентов НКВД во главе с агентом Траяном Боеру, сыгравшим на руку коммунистам».
Не являясь трубадуром НКВД, замечу, всё же: вряд ли в 1940 г., в самый канун большой войны, Сталина так безпокило положение дел в Румынии, которое в гораздо большей степени (о чем он прекрасно знал) волновало Гитлера, перебегать дорожку которому в то время Сталин всячески избегал. Трудно даже сказать, знал ли он вообще о самом существовании румынского историка
Что же касается семьи Боеру, оставшейся после его бегства в Германию в Констанце, то нас гораздо в большей степени удивляет ее спокойное существование во время войны, при Антонеску, как известно весьма жестоко преследовавшего легионеров и их семьи (о чем речь еще впереди).
А вот что касается личности самого Траяна Боеру, тут у нас действительно есть много вопросов.
В своих позднейших воспоминаниях «Эра Свободы» Хория Сима категорически отрицал причастность к убийству академика. По его словам, случайно узнав о планах покушения, он сделал всё, что было в его силах, чтобы остановить это. По его словам, он даже пытался предупредить жену академика, однако та, подтвердив факт разговора, признавалась, что считала этот звонок частью «сценария».
Собственно, тот же Ионуц Цене и сам подтверждает отрицательное отношение гардистов к группе Боеру: «Легион навсегда отлучил их от движения, оборвав с ними какую-либо связь. […] В 1945 г. в Вене легионеры боялись даже обсуждать это дело, опасаясь наличия среди них других агентов. Никто, однако, не знал, кто стоит за Боеру».
Немедленно открестился от убийства академика и генерал Антонеску. На состоявшемся вскоре после него заседании Совета министров премьер-министр метал громы и молнии: «Ублюдки, совершившие это преступление, будут примерно наказаны. Я не допущу, чтобы будущее страны было поставлено под угрозу из-за банды террористов…»
На деле, однако, происходили «странные» вещи.
«Парадокс, - отмечает Ионуц Цене, - заключается в том, что Траян Боеру был арестован Ионом Антонеску, но освобожден […] Через два дня после встречи с Антонеску Боеру получил паспорт и уехал в Германию. Интересно, что четырех из пяти убийц никогда не поймали. Перед судом предстал один Штефан Кожокару. Остальные четверо: Траян Боеру, Ион Тукан, Тудор Даку и Штефан Якобуцэ - были заочно приговорены к смертной казни». (Однако суд и даже задержание Штефана Кожокару произошло только после того, как Антонеску в январе 1941 г. подавил т.н. «легионерский бунт».)
Следуя избранной им самим «логике», Ионуце Цене должен был бы сделать и самого Кондукэтора агентом НКВД.
Одновременно румынский историк упорно не желает замечать других, им же самим приведенных фактов:
«Траян Боеру был помещен немцами в лагерь Бухенвальд, в котором находились и другие легионеры. Они жили в отдельном доме, каждый имел отдельную комнату и питание. Ему не разрешалось говорить с другими людьми и посещать официальные румынские представительства в Берлине. […]
После войны “легионер” Траян Боеру становится весьма успешным респектабельным бизнесменом, и хотя все знали о том, что он причастен к убийству Йорги, ни один немецкий суд, ни дипломатическое представительство Румынии в Бонне, никогда не обращались с ходатайством о выдаче или суда над ним».
Современный вид могилы академика Николае Йорги на кладбище Беллу в Бухаресте.
Однако «сложить два и два» - из-за русофобских шор - румынскому историку, в случае с Николае Йоргой, так и не удается.
Сделать он это сумел (да и то, не распространив свое открытие на академика) только в связи с другим убийством, произошедшим в тот же день 27 ноября 1940 г. несколькими часами раньше.
Осуществлено оно было также шестью убийцами-лжелегионерами, двое из которых были идентифицированы как Тудор Даку и Ион Тукан (то есть те же, кто участвовал и в ликвидации Николае Йорги)! Причем использовалась машина Национального института кооперации, также уже знакомого нам по только что описанному нами преступлению.
Второй жертвой стал экономист Вирджил Маджару - один из лидеров Национальной крестьянской партии, в 1929-1933 гг. министр финансов Румынии.
Профессор Вирджил Маджару.
27 ноября в два часа дня к нему на бухарестскую квартиру приехала группа вооруженных людей, заявивших, что они служат в префектуре столичной полиции и должны доставить туда профессора для дачи показаний.
По словам супруги Екатерины Маджару, они клялись, что дело это формальное, пустяшное и максимум через час его привезут обратно.
Назад его, однако, привозить никто не собирался. Вирджила Маджару расстреляли в ближайшем к Бухаресту Снаговском лесу, в месте, называющемся «Длинный Хвост», в половине четвертого пополудни.
Нашел его местный лесник Илие Кирилэ, слышавший выстрелы. Когда он подошел к Маджару, тот еще дышал, истекая кровью. На теле были явные следы пыток.
Труп Вирджила Маджару, обнаруженный в Снаговском лесу.
О причинах убийства Вирджила Маджару пишут еще более невнятно, чем, например, о таковом же Николае Йорги: как об одной из жертв «планомерного уничтожения реальных или воображаемых сторонников режима Кароля II, организовавшего гонения на легионеров». Витиевато, но как-то уж очень невнятно.
Тело Вирджила Маджару в Институте судебной медицины в Бухаресте.
Для подобного рода обвинения Маджару есть только один, правда весьма слабый, аргумент: именно он был одним из тех, по чьей инициативе в 1930 г. Кароль II пришел к власти в Румынии:
http://sergey-v-fomin.livejournal.com/153142.html
Фотография из дела об убийстве Вирджила Маджару.
Как и с предыдущим преступлением, Хория Сима категорически отрицал причастность Легиона и к этому последнему.
Заявление, конечно, не может считаться достаточно весомым аргументом, однако недавно нашлись тому довольно авторитетные доказательства.
В 2014 г. в Румынии был опубликован дневник Корнелиу Копосу - личного секретаря президента Национальной крестьянской партии Юлиу Маниу (1873†1953).
В новой своей статье, опубликованной в январе 2015 г. и посвященной убийству Вирджила Маджару, историк Ионуц Цене называет этот дневник «шокирующим документом».
И не зря.
В нем подробно описываются встречи Юлиу Маниу и Вирджила Маджару с англичнами: послом Реджинальдом Хором и британским разведчиком Альфредом Шастеленом.
Сэр Реджинальд Херви Хор (1882-1954) - английский дипломат и банкир. В 1935-1941 гг. чрезвычайный полномочный посол Великобритании в Румынии.
По существу целью их был срыв Grossraumwirtschaft - экономического проекта Гитлера, предусматривавшего соединения Дуная и Рейна в единый водный путь, а также выдавливание Англии из зоны континентальной торговли.
Средством противостояния ему было создание «румынского правительства в изгнании». (Такие же проекты, и также при содействии британских спецслужб, были осуществлены применительно к Чехии, Польше и Франции.)
Осуществление этого румынского проекта Юлиу Маниу возлагал на своего ближайшего сотрудника Вирджила Маджару, который (под предлогом участия в научной конференции) должен был выехать в Болгарию, а затем в Турцию.
Именно это обстоятельство и решило участь Маджару.
О планах стало известно немцам. По настоянию германского посла в Бухаресте Августа Вильгельма Юлиуса Фабрициуса (1882-1964) и эксперта в экономических делах Юго-Восточной Европы Германа Нойбахера (1893-1960), считавших профессора существенным препятствием на пути реализации немецких интересов в Румынии, решить проблему было поручено Главному управлению имперской безопасности (РСХА) под начальством Рейнхарда Гейдриха.
Остальное было делом техники. Румынский исследователь Ионуц Цене пишет о шести немецких агентах, «проникших в движение без ведома руководства и Хории Симы». (Я бы, по крайней мере, прибавил к этому: «или завербованных». Да и это «без ведома» применительно к человеку, имевшему склонность сотрудничать со спецслужбами - хоть с Сигуранцей, хоть с Гестапо - как-то уж очень сомнительно.)
Тем не менее, всё изложенное позволяет по-новому, гораздо более определенно, взглянуть и на убийство академика Николае Йорги, являвшегося открытым противником национал-социалистического режима в Германии и при этом бывшим лицом, несомненно, общественно значимым и авторитетным в Румынии, а значит, одной из опаснейших для интересов Рейха фигур.
Немецкая делегация на похоронах Корнелиу Зеля Кодряну. Слева направо: посол Вильгельм Фабрициус, гауляйтеры Эрнст Вильгельм Боле и Бальдур фон Ширах. Между ними Хория Сима (второй слева) и генерал Ион Антонеску (в кожаном пальто). Бухарест. 30 ноября 1940 г.
Что же касается Юлиу Маниу, считающегося одной из ключевых фигур в новейшей истории Румынии, то, оставаясь на подконтрольной режиму Антонеску территории да к тому же лишенный одного из действенных своих помощников, он не представлялся столь опасным. К тому же, как мы в этом убедимся далее, и сам Антонеску, тесно сотрудничая с немцами, также осуществлял через своих ближайших доверенных лиц контакты с англичанами…
Однако логика истории и политической борьбы привела в августе 1944 г. к падению «стального маршала», формально осуществленного Королем Михаем I, фактически же усилиями того же Юлиу Маниу и стоявшими за ним англичанами, с которыми тот с довоенного еще времени поддерживал непрерывные контакты.
Юлиу Маниу.
Находясь в течение четырех августовских дней у власти, Маниу успел инициировать возникновение организации, называвшейся «Черными серьмягами» или «Гвардией Маниу», осуществлявшей этнические чистки венгров на возвращаемых Румынии, согласно договора 1947 г., землях Северо-Восточной Трансильвании, отторгнутых в 1940 г. после «Венского арбитража».
Вскоре, однако, это тесное общение с англичанами вышло Маниу боком. 14 июля 1947 г. его арестовали, обвинили в «антинародной, шпионско-диверсионной деятельности против народно-демократического строя». Предъявленные документальные свидетельства о его встречах с английскими разведчиками позволили объявить и самого Маниу британским шпионом. Начавшийся 29 октября процесс завершился 11 ноября приговором к пожизненному заключению.
Юлиу Маниу в тюрьме.
5 февраля 1953 г. восьмидесятилетний политик скончался с Сигетской тюрьме. Тело его погребли в общей могиле на кладбище для бедных на окраине города.
Продолжение следует.