Еще можно было успеть
…коммунисты могут выразить свою теорию одним
положением: уничтожение частной собственности.
Манифест Коммунистической партии
В советское время был замечательный фильм 1974 года режиссера Ильи Гурина «Еще можно успеть». Молодой комсомольский руководитель пытается изо всех сил «добыть» на стройку недостающие винты, то и дело натыкаясь на непонимание, равнодушие и даже враждебность - тебе что, больше всех надо? Отдельные очаги сопереживания лишь усиливают впечатление расходящейся под ногами пропасти, разделявшей людей на, условно говоря, «своих» и «чужих». «Свои» - это те, кто общественное благо ставит выше собственных интересов, а «чужие», наоборот, исходят из обывательской убежденности, что своя рубашка ближе к телу.
Когда и откуда к нам пришли эти «чужие»? В какой войне мы потерпели столь тяжелое поражение и капитулировали перед их идеями и ценностями? Общественное сознание не на пустом месте возникает. Оно рождается из общественного бытия, из господствующих отношений в сфере производства и распределения материальных и культурных благ. Никакими правильными лозунгами, вдохновенными речами и проповедями не переломить отравляющую силу несправедливости, если она присутствует в обществе. Можно лишь загнать чувство поруганной справедливости вглубь, под непрошибаемую маску «своего», породить циничного и расчетливого обывателя, не менее буржуазного, чем в самых буржуазных обществах.
Почему буржуазное общество порождает буржуазное сознание, наверное, понятно. Но как появилась «внутренняя» буржуазия в советском обществе, при отсутствии частной собственности на средства производства? Для марксиста большой тайны в том нет. Советская экономическая модель под фиговым листком «социалистических», сохраняла все родовые пятна капитализма - товарно-денежные отношения, наемный труд, частную собственность, даже эгоистическую мотивацию работника, стыдливо именуемой маститыми партийными идеологами «материальной заинтересованностью».
Позвольте, воскликнет сведущий читатель, какая «частная собственность» могла быть в
СССР? Уж чего-чего, но заводов-фабрик в частных руках не было, как не было и эксплуататоров-капиталистов, присваивающих труд рабочих. Каждый получал «по труду», согласно своему «трудовому вкладу» - разве не так писал К. Маркс в своей знаменитой «Критике Готской программы»?
Не так. Но что бы понять что «не так», следует знать основные положения марксистской теории, главным требованием которой является упразднение самого института т. н. «частной собственности». Это условие определяет все черты нового способа производства, «страшно» звучащего для слуха - нетоварного, нерыночного, неконкурентного. То есть социалистическая экономика принципиально исключает все те «достоинства», которые в недалеком прошлом нахрапом навязывались перестроечными «учеными» недотепами под видом «передовых методов хозяйствования», ради которых простофилями и была принесена в жертву великая советская цивилизация.
Ликвидация частной собственности автоматически означает и ликвидацию товарно-денежных отношений, включая и такой их элемент, как куплю-продажу рабочей силы. Это самый сложный для понимания аспект научного коммунизма, который отпугивает обывателя своим радикализмом, «утопичностью», для которого «заработная плата» представляется столь же необходимым элементом экономики, как и сам производительный труд. Унизительность продажи человека на рынке труда глубоко погребена под хламом многовековых традиций, под видимостью «свободы выбора», под пышными декларациями о «правах человека», не позволяющими даже усомниться в незыблемости и естественности такой современной работорговли.
В той же «Критике Готской программы» Маркс писал:
«В обществе, основанном на началах коллективизма, на общем владении средствами производства, производители не обменивают своих продуктов; столь же мало труд, затраченный на производство продуктов, проявляется здесь как стоимость этих продуктов, как некое присущее им вещественное свойство, потому что теперь, в противоположность капиталистическому обществу, индивидуальный труд уже не окольным путём, а непосредственно существует как составная часть совокупного труда. Выражение «трудовой доход», неприемлемое и в настоящее время из-за своей двусмысленности, теряет таким образом всякий смысл».
Очень важная мысль - при социализме индивидуальный труд существует непосредственно, как часть всеобщего, «совокупного» общественного труда. Это понятно, потому как ничей труд никому не нужен вне общества. Ни у кого более нет собственности на свою рабочую силу и труд человека перестает быть объектом купли-продажи. Не являются более товаром и природные способности, таланты, физические качества и прочие индивидуальные дарования, которые также становятся непосредственно общественным достоянием. Вне зависимости от своего места в системе общественного разделения труда, все равно трудятся, равно получают, равно обеспечено живут. Никакой дискриминации, никаких «пропорциональных» воздаяний «по труду», никакой привилегированности для кого бы то ни было.
Какое сознание порождают отношения трудового найма? С одной стороны работник являет собой человека подневольного, порабощенного, вынужденного продавать себя, чтобы обеспечить свое существование и является объектом капиталистической эксплуатации. В этом заключается классовая общность наемных работников, единство их материальных интересов. Но с другой стороны наемный работник является собственником своей рабочей силы и, как всякий торгаш, стремиться продать её подороже. И товарищ по классу выступает для него уже не как соратник, а как конкурент и противник. Так что рассчитывать на то, что классовая принадлежность однозначно определяет классовое сознание не приходиться. Вопрос намного сложнее и глубже, чем представляется на первый взгляд.
Переносить чисто капиталистические отношения трудового найма в социализм - верх невежества и безответственности. Никакого положительного эффекта это дать не могло. Но разрушительные для общественного сознания процессы они порождали полной мерой. Конечно, противоречия трудового найма были смягчены сильной социальной политикой, развитыми фондами общественного потребления, бесплатностью основных жизненно важных услуг, что воспринималось как нечто должное и незыблемое. Если все люди сыты, одеты, обуты, имеют крышу над головой, то наличие, скажем, у кого-то импортного магнитофона или даже жевательной резинки вполне может стать мерилом жизненного успеха, как сегодня автомобиль Ламборджини или океанская яхта новоиспеченного олигарха.
Если называть вещи своими именами, то «ценности» чужого мира окажутся совсем не так привлекательны и экономически эффективны, какими они рисовалось в воспаленном воображении позднесоветской интеллигенции. Конкуренция предстанет скотской борьбой за существование, взаимной грызней за место под солнцем, самым людоедским социал-дарвинизмом. Частная инициатива - коррупцией, преступностью, бандитизмом, алчущими глазками бывших людей, ищущими любую возможность обогащения. Демократия - изощренной формой классовой диктатуры ничтожного меньшинства крупной буржуазии и финансовой олигархии по отношению к подавляющему большинству трудового народа. Права человека - карательным механизмом по обеспечению прав одних людей свободно паразитировать на труде других. Свобода слова - тотальным контролем капитала над СМИ с целью утверждения своего всевластия. Ничего не пропустил?
Могли бы настоящие коммунисты успеть спасти страну и завоевания Великой революции от грядущего хаоса и разрухи? Думается, да. Несмотря на десятилетия грубейших извращений основополагающих принципов социализма, советские люди имели обостренный запрос на справедливость, даже если он не был явно сформулирован. Не нашлось лидера с зажигательными идеями, мудрыми словами, за которым пошли бы миллионы. Партийные вожди не знали и не понимали многого, но только не в вопросах сохранения власти и умножения собственных привилегий. Слушая сегодняшних «марксистов», профессоров и преподавателей советской выучки, прекрасно адаптировавшихся к современной обстановке, читающих лекции и даже издающих книжки с апологетикой советской общественной модели, мне вспоминается верный Руслан из одноименной повести Георгия Владимова. Марксистские «теоретики» давно почивших в бозе номенклатурных заказчиков, продолжают преданно служить мертвым идеям из учебника «политэкономии социализма», изощренно забрасывая ворохом правильных слов всякую живую марксистскую мысль. То же «распределение по труду», тот же «хозрасчет», те же «социалистические товарно-денежные отношения», те же «различия между умственным и физическим трудом», между городом и селом, но ни слова о равенстве и настоятельной необходимости его обеспечения.
Иногда можно услышать упреки в адрес основоположников научного коммунизма, что они-де не представили законченный проект построения нового общества, что в их работах можно найти противоречия и неясности, что многое «не подтверждено временем» и нуждается в «развитии» с учетом сегодняшних реалий. Слушая такие доводы, я представляю себе сидящего на диване, лузгающего семечки «мыслителя», обвиняющего ученых, открывших законы аэродинамики в том, что они не создали современный аэробус. Ученые подарили миру Знание, а конкретное воплощение - дело конструкторов, технологов, разработчиков, имеющих в своем распоряжении расчетные формулы и экспериментальные данные. Маркс с Энгельсом указали на источник зла, на тормоз развития общества - «священное» право частной собственности, остальное должно стать делом революционной практики.