книги Фридмана в 2010 г. в Московском музее современного искусства
Выставка "Livre d’artiste / Книга художника"
в Московском музей современного искусства
Правительство Москвы
Департамент культуры города Москвы
Российская академия художеств
Московский музей современного искусства
представляют выставку
LIVRE D’ARTISTE / КНИГА ХУДОЖНИКА
в рамках программы «Мировые шедевры книги художника»
Кураторы: Георгий Никич, Борис Фридман
Выставка открыта: 16 февраля - 21 марта 2010
Адрес: Московский музей современного искусства, Тверской бульвар, 9
Московский музей современного искусства открывает первую выставку программы «Мировые шедевры книги художника». Классические образцы книги художника, livre d’artiste, практически не представлены даже в крупнейших российских музеях. Между тем, этот синтетический вид искусства оказался одним из звеньев, связывавших визуальное искусство и литературу, художников, издателей и писателей разных стран.
В фокусе экспозиции Московского музея современного искусства - российско-французские литературно-художественные связи. Они прослеживались как в выборе и интерпретации сюжетов, так и в судьбах художников. В экспозицию вошли работы Александра Алексеева, Юрия Купера, Андре Ланского, Ивана Пуни, Леопольда Сюрважа, Марка Шагала, Эдуарда Штейнберга, Осипа Цадкина.
Литературный материал, с которым работали мастера, также заслуживает особого внимания: на выставке представлены визуальные переложения Гийома Аполлинера, поэзия и проза Клода Авелина, Луи Арагона, Иосифа Бродского, Гео Шарля, Жана Кокто, Пьера Лекюра, Андре Мальро, Бориса Пастернака, Жоржа Помпиду, Жака Превера, Эльзы Триоле, Леона-Поля Фарга.
Уникальный феномен книги художника возник во Франции на рубеже XIX и XX веков. Классическая книга художника включает в себя, наряду с художественным произведением, оригинальную печатную графику: литографии, ксилографии, офорты. Каждый экземпляр книги, как правило, подписан автором, художником или издателем. Работы художника, входящие в книгу, обладают самостоятельной ценностью. Не случайно графические шедевры из книг Родена и Майоля, Матисса и Шагала, Пикассо и Миро, Дали и Фини экспонируются на стенах многих музеев мира как отдельные произведения.
В книге художника особым образом соотносятся иллюстрации и текст: с одной стороны, текст играет важную роль (в том числе - как мотивация для художников), с другой - графические листы составляют параллельный текст, свободный от задачи прямого иллюстрирования литературного материала.
Книги художника издаются небольшими тиражами (от 20 до 400 экземпляров) и изготавливаются с применением редких технологий: литья специальной бумаги для каждого издания, уникального способа печати текстового материала (высокая печать, литография) и других средств, повышающих уникальную выразительность и специфику livre d’artiste.
В России феномен зарубежной книги художника практически не известен - в первую очередь, вследствие того, что даже в крупнейших музеях хранятся лишь единичные экземпляры, представляющие мировое наследие в этом виде искусства. Кроме того, многие русские авторы, занимавшиеся книгой художника, делали это в Европе, преимущественно во Франции. Среди них
и художники первой трети XX века (Шагал, Гончарова, Алексеев), и мастера постперестроечной эпохи (Брускин, Купер, Штейнберг).
В 2010 году, который посвящен русско-французским и французско-русским связям, организация этой выставки как нельзя более уместна. С одной стороны, она впервые открывает российскому зрителю мир livre d’artiste, с другой - представляет известных мастеров русского происхождения как участников французской и международной художественной сцены.
http://forum.artinvestment.ru/showthread.php?p=926021
http://www.ambafrance-ru.org/%C3%90%E2%80%99%C3%91%E2%80%B9%C3%91%C2%81%C3%91%E2%80%9A%C3%90%C2%B0%C3%90%C2%B2%C3%90%C2%BA%C3%90%C2%B0-Livre-d-artiste
http://mkrf.ru/press-tsentr/novosti/region/detail.php?id=84270&sphrase_id=832252&print=Y
http://www.gif.ru/afisha/2010-02-15-kh/
интервью
http://www.odnako.org/blogs/boris-fridman-pomimo-muzeynogo-mi-eshche-i-ogromniy-obrazovatelniy-proekt/
Коллекционер Борис Фридман, куратор проекта «Книга художника/Livre d'artiste», увлекся этим жанром 15 лет назад. Постепенно увлечение переросло в страсть, а с прошлого года, когда Livre d'artiste получил постоянную прописку в «Манеже», стало фактически еще одной его профессией. О малоизвестном в России жанре «Книга художника» и о будущем проекта Борис ФРИДМАН рассказал Елене Вербиной.
Борис Михайлович, что побудило вас к собирательству? Почему именно книжная графика?
- Настоящее собирательство можно назвать чертой характера, заболеванием, если угодно. Кто-то умеет рисовать, а кто-то - нет. В ком-то живет собирательство, в ком-то - нет. Поскольку у меня нет других бесспорных талантов, потому, наверное, я и стал коллекционером. Я с детства, сам того не замечая, как Плюшкин, что-то собирал. И по сегодняшний день жалею о пропаже своей первой детской коллекции спичечных коробков, потрясающей, потому что в ней отразилась вся история того времени. Ну а осознанно я стал заниматься собирательством ближе к институтским годам, и да, это была книга.
Букинистическая?
- Нет, просто книга. Тогда их невозможно было достать. Черные рынки постоянно мигрировали, потому что их разгоняла милиция. На Ленинские горы и в Сокольники надо было приходить затемно. Все с фонариками ходили, смотрели, покупали, а когда светало, появлялась милиция. Книга нравилась мне и по содержанию, и как объект, а затем это переросло в любовь к книжной иллюстрации. И у меня есть довольно неплохое собрание детской иллюстрированной книги.
Это, видимо, память из детства?
- Конечно, ведь в России, вернее, в Советском Союзе, была потрясающая традиция иллюстрации для детей. И очень сильная школа. Многие хорошие художники не имели возможности зарабатывать, продавая свои картины, журнальная и книжная графика становилась им пристанищем. Тот же Илья Кабаков, мировая звезда, проиллюстрировал около ста детских книг. В моей коллекции собрано около сорока из них. Виктор Пивоваров, Эрик Булатов, недавно скончавшийся Олег Васильев - все они делали прекрасные книжки. Но и до них была великолепная школа - Аминадав Каневский, например. У меня есть прекрасное собрание Владимира Фаворского. Ближе к 80-м годам я увлекся собиранием работ художников-шестидесятников. С некоторыми был знаком лично. К сожалению, многие из них уже ушли. Совсем недавно не стало Эдуарда Штейнберга, Дмитрия Плавинского. К великому счастью, здравствует Немухин Владимир Николаевич, мы дружим.
Однако в какой-то момент я сам перестал понимать, что именно я собираю. И когда меня спрашивали об этом - затруднялся ответить. И это плохо и неправильно. Потому что настоящее собрание должно быть понятным. В отличие от накопления такое собрание - это определенная история, своего рода большой кураторский проект.
Наверное, этого не миновать, прежде чем сосредоточиться на чем-то конкретном. Особенно если первоначальный посыл создания коллекции не связан только с выгодным вложением денег.
- Безусловно. Вложение денег - это не собрание. Этим можно заниматься, но мы сейчас про другое, про серьезно продуманное собрание, и таких собраний немного. Есть блестящий коллекционер Михаил Михайлович Алшибая, ведущий кардиолог Центра имени Бакулева. Он знает все о том, что он собирает, и это правильное занятие своей коллекцией. Что касается меня, то в какой-то момент я стал как будто раздваиваться. Мне и книга нравилась, и изобразительное искусство. И вот лет пятнадцать тому назад я встретил Livre d'artiste - Книгу художника. Это не просто иллюстрированная книга. Это было открытием, и оно меня увлекло с первых же приобретений. Я отказал себе во всем остальном ради этого. На меня некоторые художники даже обижались. Я не стал распродавать коллекцию, но я прекратил приобретать все, кроме книги художника.
Какая книга стала первой?
- Я всегда очень любил творчество Марка Шагала, собирал о нем все: книги, альбомы - у меня их больше сотни, и думаю, что достаточно знаю о его жизни. Даже довелось познакомиться с его внучками - Беллой и Мерет. И мне очень хотелось найти «Мертвые души» с иллюстрациями Шагала. Я о них читал, но никогда не видел. Однажды за рубежом встретил одну картинку из цикла и приобрел безумно дешево у букиниста. Мне очень хотелось всю книгу, хотя тогда я не думал собирать жанр в целом. В конце концов книга оказалась у меня, и, подержав ее в руках, я просто заболел этим. Тому уж лет пятнадцать, но чем больше я погружаюсь в мир Livre d'artiste, тем дальше отодвигается от меня горизонт, и я понимаю, сколь многого еще не знаю. Это потрясающий мир. Непонятно, как и почему он обошел Россию стороной. Как могло сложиться, что уже более 20 лет мы всюду ездим, все смотрим, все знаем, все покупаем, участвуем во всех аукционах, а на это явление не обратили внимания. Все главные музеи мира располагают серьезными собраниями книги художника. Почему это не заинтересовало ни наших музейных работников, ни собирателей? Не понимаю.
Когда вы показывали книги испанских художников в Пушкинском музее, Ирина Антонова сказала, что в наших музейных собраниях вообще ничтожно мало книг и манускриптов. Хотя в фондах Третьяковской галереи хранятся иллюстрации Шагала к «Мертвым душам».
- И в Третьяковке, и в Пушкинском, и в Эрмитаже в основном дарения. В Третьяковской галерее нет самой книги «Мертвые души», а есть набор офортов из 96 листов, подаренных Шагалом в 1927 году. Книги тогда еще не было, она появилась в 1948-м. В Пушкинском есть работы Матисса, подаренные Лидией Делекторской, и буквально еще одно-два произведения жанра Livre d'artiste. В Эрмитаже, помоему, девять книг из одиннадцати подарены Шагалом, приезжавшим в Ленинград в 1973 году.
И как часто их показывают?
- Довольно редко. Ныне уже покойный Русаков Юрий Александрович руководил отделом графики Эрмитажа. Блестящий искусствовед, он был, пожалуй, единственным в стране настоящим знатоком книги художника и автором очень хорошей научной работы, посвященной этому жанру. Больше практически никто ничего не писал на таком уровне. При нем устраивались выставки. Но все это было робко. Тем временем наши выставки в Московском музее современного искусства, в Литературном музее, в Пушкинском, в Театральном музее и сейчас в «Манеже» показали, что интерес публики к жанру очень высок. _ «Манеж» стал для Livre d'artiste постоянной площадкой?
- Я очень на это надеюсь. Это очень смелая идея, исходящая от Марины Лошак (арт-директор МВО «Манеж». - Прим. «Однако»). Весной прошлого года она предложила мне подумать над постоянной тематической экспозицией, посвященной книге художника. И мы сделали первую выставку «Издатель Воллар и его художники», начав с самых истоков. Потому что Амбруаз Воллар - это начало всей истории жанра.
Есть ли подобные институции в Европе, в мире?
- Нет, но парижский Центр Помпиду или Музей современного искусства в Нью-Йорке обладают огромными собраниями такой книги и периодически проводят выставки. Знаете, выставок, посвященных Воллару такого уровня, как показали мы, за всю историю было три. Прижизненная в 1930 году - ее делал сам Воллар, выставка 1977 года в МоМА и еще в начале 1990-х в Германии.
Сегодня книга художника постоянно растет в цене. За ней охотятся галеристы, и это опасная тенденция, поскольку они продают рисунки порознь, разрушая целостность издания. Продав несколько рисунков, они окупают всю книгу. А сама книга, таким образом, теряет ценность. Это беда, потому что если хотя бы один рисунок отсутствует, то книга уже собирателя не интересует.
Со временем на рынке может не оказаться полноценных изданий Livre d'artiste?
- В перспективе ситуация может сложиться так, что эти издания останутся лишь в музеях и у тех сумасшедших собирателей, которые их не отдают, а держат у себя.
Таких в нашей стране, как я понимаю, немного?
- Почти нет. Теперь, когда стало доступно все, наши коллекционеры скупают что угодно, только не эти издания. Вот эта выставка из двух собраний: моего и Георгия Генса, моего приятеля, который лет пять назад тоже заразился этой болезнью. Другое очень хорошее собрание в Санкт-Петербурге у академика Марка Ивановича Башмакова.
Возможно, ваши выставки стимулируют коллекционеров?
- Полагаю, что да. Многие живо интересовались этим направлением, возможностями собирательства. Это ведь очень понятное для коллекционирования направление искусства, в котором задействованы первые имена ХХ века. Да и инвестиционный интерес такого собрания очевиден.
Еще раньше Уильям Блейк иллюстрировал свои стихи, правда, минуя типографию. Это тоже случай Livre d'artiste?
- Livre d'artiste - это тиражное издание, содержащее оригинальную печатную графику - офорт, литографию, ксилографию. А от руки это что? Один экземпляр? Это уже инкунабула. Жанр Livre d'artiste сформировался во Франции в начале ХХ века как совершенно самостоятельное явление в искусстве и к 1980-м годам фактически прекратил свое существование как массовое явление. Есть ряд формальных признаков, позволяющих относить издание к Livre d'artiste: малый тираж, обязательно оригинальная печатная графика, хорошая бумага, отсутствие переплета. Но главное - это природа самого явления, определяемая соответствующей средой. В Париже начала ХХ века сложилась уникальная ситуация, когда в одном городе собрались гениальные художники, поэты, писатели, издатели, печатники, граверы со всех стран. Книга художника была объектом их совместного творчества, одним из проявлений их дружеских отношений. Распадом именно этой среды и определяются хронологические рамки явления Livre d'artiste.
Современные художники обращаются к этому жанру?
- Как отдельные эпизоды это существует. Но природа уже другая. А тогда это был выход их совместной энергии. Представьте, Пикассо, Миро, поэт Поль Элюар, каждый занимается своим делом. А потом они встречаются в кафе, и им хочется что-то сделать вместе. И тут же рядом Илья Зданевич. У нас, кстати, планируется персональная выставка работ Зданевича. Он ведь делал книги с Пикассо, Браком, Максом Эрнстом, Джакометти... Понимаете, они все дружили. Зданевич был очень близким другом Пикассо. Писатель Андре Суарес и художник Жорж Руо, делавший иллюстрации к его «Цирку», но в итоге написавший собственный текст «Цирк падающей звезды», дружили с Волларом. Он был генератором этой идеи - арт-дилер, маршан, торговец, а вовсе не просто издатель, как можно было бы подумать. Воллар объединил художников и поэтов. Он всех знал, и его все знали и доверяли ему. Ведь тогда это не были коммерческие проекты. Коммерческая выгода тут нереальна. Трудозатраты на эти издания редко оправдывались.
Странно, ведь Воллар, как маршан, должен был думать о прибыли?
- Воллар все свои деньги заработал до Первой мировой войны. А после войны резко снизил свою дилерскую деятельность и даже закрыл галерею. Книгой художника он занимался больше в свое удовольствие. Когда «Мертвые души» с иллюстрациями Шагала вышли в 1948 году, их не могли продать. Коммерческого успеха не было. Это трудоемкая работа. Некоторые книги создавались по несколько лет. Жоан Миро трудился над книгой «Адонидес» 15 лет!
Получается, Воллар придумал предложение, на которое изначально не было спроса?
- Нет, он не был так прост. Воллар - выдающийся дилер. Он создал имя Сезанну, сделав первую выставку уже 55-летнего художника, и продал 600 его работ из 850. Первым написал о Сезанне монографию. Воллар знал, каких усилий стоит продать живопись: покупатель должен прийти в галерею, узнать этого художника и т.д. Он стал делать тиражную графику, печатал папки литографий разных художников и распространял. Клиенты получали эти папки и таким образом знакомились с работами живописцев. Позже, в 1900 году, когда ему в голову пришла идея Livre d'artiste, он увидел в ней еще один способ донести эту печатную графику до публики. Решил: возьму текст и буду вкладывать в него печатную графику. При этом текст был для него абсолютно вторичен. Вообще в Книге художника текст, как ни обидно авторам, играет по отношению к изображению ту же роль, что и модель на подиуме по отношению к демонстрируемой одежде.
Тогда как традиционно у иллюстрации была подчиненная роль. Хотя Фаворский считал, что не только иллюстрации, а все элементы оформления книги должны быть направлены на создание единого художественного произведения.
- Да, но Фаворский все-таки следовал тексту довольно точно. В Livre d'artiste есть целый ряд случаев, когда художник даже не читал произведения. В Америке до конца 1940-х годов существовал Limited Edition Club, библиофильский клуб, издававший обычные переплетенные книги. На выставке в Пушкинском музее была представлена книга «Лисистрата» Пикассо, изданная этим клубом. Для них как раз текст был очень важен. Они брали текст, заказывали заново иллюстрации, выпускали небольшой тираж - полторы тысячи экземпляров и распространяли по подписке. Особенность этих тиражей была в том, что на последней странице книгу подписывали художник и автор, если здравствовал, - произведения порой издавались древние. Клуб работал с Пикассо, Матиссом, а из наших художников в 1928 году они заказали иллюстрации к «Анне Карениной» Пискареву Николаю Ивановичу, блистательное издание с цветными ксилографиями.
В 1934 году Матисс сделал для них шесть литографий к «Улиссу» Джойса. А книги переплетенные, и невозможно же послать весь тираж полторы тысячи на подпись. Поэтому отсылали полторы тысячи последних страниц на подпись художнику и автору. После чего книги переплетали. Так вот Матисс подписал весь тираж. А Джойс подписал 150 или 180 экземпляров, тут мнения расходятся, и попросил показать иллюстрации. Ему принесли эти шесть литографий, он посмотрел на них и спросил: а как это связать с моим текстом? Спросили у Матисса, как ответить господину Джойсу. Тот сказал: не знаю, потому как я книгу не читал. Это передали писателю. Тот был настолько обозлен, что отказался подписывать остальной тираж. Книга так и существует: около 200 экземпляров с обеими подписями, а остальные только с одной - Матисса.
В современной иллюстрации, с одной стороны, у нас великолепная школа, а с другой - качество многотиражных иллюстрированных изданий оставляет желать лучшего. Вы следите за ситуацией?
- Ситуация мне крайне не нравится, особенно в детской книге. Отсутствуют рисованные книги, большинство аляповато выведены из компьютера. Вы зайдите в детский отдел любого книжного - посмотрите, что за кошмар там творится. А вот Леонид Тишков, прекрасный художник, сейчас сделал изумительную детскую книжку «Мальчик и луна» - сам написал и сам нарисовал картинки. Это чудесный образец того, как сегодня надо бы делать иллюстрированную книгу.
С чем связан упадок тиражной иллюстрации?
- С упадком общего уровня культуры. Я бываю периодически в Соединенных Штатах, которые у нас принято ругать. Мы, мол, умные, а они там все - дураки. Так вот у этих «дураков» в городке на 50 тысяч жителей - роскошнейшая библиотека. Несмотря на электронные книги и интернет, люди этой библиотекой пользуются. Недавно был в Бостоне, искал книгу к следующей выставке. Издание тридцатилетней давности, и я не был уверен, что разыщу. Но в городской библиотеке оказались два экземпляра. Книгу можно взять с собой, и вообще все книги стоят там для того, чтобы их брали читать. Библиотеки - вот показатели культуры и уровня людей. Я уж не говорю о музеях. Боже мой, мы ходим и молимся на наш Пушкинский. На Третьяковку нарадоваться не можем. А там почти при каждом университете есть музей. И какой! Масштабную выставку живописи Жоржа Руо я встретил в музее Бостонского колледжа. Вот где мы серьезно проигрываем, не отдавая себе в этом отчета. А культура - это то, на чем держится нация. Нацию можно объединить только вокруг этого.
Борис Михайлович, как вы отозвались на эту идею создания музея книги, не было беспокойства за коллекцию?
- Напротив, когда я открываю эти книги, листаю, мне становится жутко обидно, что этого никто кроме меня не видит. А вот слова «музей», честно говоря, избегаю. Я бы назвал нашу деятельность крупным проектом музейного уровня. В таком виде нашей институции гораздо легче существовать. Нам не нужно делать отчеты, заботиться о бюджете. Решение всех этих вопросов берет на себя МВО «Манеж». Нам надо только работать. Это идеальная форма.
У вас уже составлен выставочный план?
- На несколько лет. В этом году мы покажем выставки мирового, на мой взгляд, уровня. Ближайшая будет посвящена сюрреализму в Livre d'artiste. Это сложная, но очень интересная тема, поскольку весь сюрреализм вышел из книги, зародился в поэзии. Ведь художники взяли слово «сюрреализм» у поэтов. Его придумал Гийом Аполлинер, назвавший свою пьесу 1917 года «Сюрреалистическая драма». На русский язык переведена книга Пьера Декса «Повседневная жизнь сюрреалистов», и он там об этом пишет. Мы покажем на выставке основные работы художников-сюрреалистов Миро, Дали, Макса Эрнста, Де Кирико, Андре Массона, которого здесь никогда не выставляли. Именно с Массона начиналось в 1920-х годах издание первых книг Поля Элюара.
Будут выставки, посвященные разным темам и техникам. После сюрреалистов хотелось бы сделать экспозицию «Цирк великих художников». На выставке Воллара был представлен цирк в изображении Руо, а ведь есть еще цирк Фернана Леже, Марка Шагала, роскошный цирк Ганса Эрни. Они в этой теме отвели душу по полной. Еще намечена выставка «Скульпторы в Книге художника», где будут представлены работы Родена, Майоля, Генри Мура, Цадкина, Лорана, Джакометти. Кстати, надо понимать, что кроме музейного мы еще и огромный образовательный, просветительский проект.
Никогда не слышала, чтобы где-то читали курс Livre d'artiste.
- Это наша беда. Вот вам и ответ на вопрос, почему в России до сих пор не знают об этом жанре. Я предложил обзвонить вузы и пригласить на выставку студентов. Вроде бы это было сделано. Но реакция, на мой взгляд, была недостаточной. Убежден, что посещение такой выставки должно было быть просто включено в план занятий. Иначе где еще студенты узнают, как, например, делал компоновку книги Рауль Дюфи? Это же лучше любого учебника. Когда была выставка в Пушкинском музее, я по просьбе музея провел экскурсию для его сотрудников и с радостью продолжил бы такую практику в дальнейшем. Масса информации остается за пределами аннотаций, сопровождающих экспозицию.
Вы планируете приглашать работы из зарубежных собраний?
- Пока в этом нет необходимости, но делать выставку работ Зданевича мы, например, будем совместно с его сыновьями, живущими в Марселе.
Будут ли гастроли у ваших выставок?
- После выставки в Пушкинском уже была выставка в Перми. Но, откровенно говоря, это хлопотное занятие для меня. Потому что многое приходится делать самому. Юрий Аввакумов проделал блистательную работу с пространством экспозиции выставки Воллара и очень здорово спланировал архитектуру стенда. Но всю развеску, включая отбор работ, их расположение на стенах, написание текстов, - все это я делал сам. И эту работу на данном этапе трудно передоверить кому-то. Я не знаю у нас специалистов, достаточно глубоко владеющих этим материалом, да и опасения за сохранность работ играют не последнюю роль. Понимаете, если пропадет один лист из книги, все - книга потеряна. Относительно «гастролей». Я почти уверен, хотя такой цели у меня нет, что эти выставки от нас поедут в том числе и за рубеж. Атташе по культуре Франции сказал, что такой выставки Воллара в Париже давно не было, ее бы там показать. Так что, захотят они ее увидеть в Париже - тогда и будем об этом думать.
Вы следите за реакцией публики?
- Одну книгу отзывов сразу исписали. Я вторую положил.
И что пишут?
- Девяносто процентов благодарны за возможность открыть для себя Книгу художника. Конечно, заходит молодежь, которая иногда любит подурачиться. Есть запись, что Пикассо и Шагал профнепригодны. И это тоже нормально. На такой выставке надо понимать одну простую вещь: все, что здесь выставлено, - это произведения искусства мирового значения. Не важно, что вы или я о них думаем, потому что все они уже вошли в историю. Поэтому книга отзывов лежит не для того, чтобы узнать что-то про экспозицию, а для того, чтобы узнать про тех, кто пишет. Люди разные. Мне тоже, может, не нравится то, что по нраву другим. Я многого не понимаю в современном искусстве. Но ко всему, на мой взгляд, надо относиться терпимо. И Livre d'artiste в свое время была абсолютным новаторством. Ведь Воллара за первое издание иллюстраций Пьера Боннара издатели с грязью смешали: мол, что за мазня, нельзя с книгой так обращаться. Сегодня это одно из самых значительных изданий ХХ века, положившее начало новому направлению в искусстве - Livre d'artiste/Книга художника.
в Московском музей современного искусства
Правительство Москвы
Департамент культуры города Москвы
Российская академия художеств
Московский музей современного искусства
представляют выставку
LIVRE D’ARTISTE / КНИГА ХУДОЖНИКА
в рамках программы «Мировые шедевры книги художника»
Кураторы: Георгий Никич, Борис Фридман
Выставка открыта: 16 февраля - 21 марта 2010
Адрес: Московский музей современного искусства, Тверской бульвар, 9
Московский музей современного искусства открывает первую выставку программы «Мировые шедевры книги художника». Классические образцы книги художника, livre d’artiste, практически не представлены даже в крупнейших российских музеях. Между тем, этот синтетический вид искусства оказался одним из звеньев, связывавших визуальное искусство и литературу, художников, издателей и писателей разных стран.
В фокусе экспозиции Московского музея современного искусства - российско-французские литературно-художественные связи. Они прослеживались как в выборе и интерпретации сюжетов, так и в судьбах художников. В экспозицию вошли работы Александра Алексеева, Юрия Купера, Андре Ланского, Ивана Пуни, Леопольда Сюрважа, Марка Шагала, Эдуарда Штейнберга, Осипа Цадкина.
Литературный материал, с которым работали мастера, также заслуживает особого внимания: на выставке представлены визуальные переложения Гийома Аполлинера, поэзия и проза Клода Авелина, Луи Арагона, Иосифа Бродского, Гео Шарля, Жана Кокто, Пьера Лекюра, Андре Мальро, Бориса Пастернака, Жоржа Помпиду, Жака Превера, Эльзы Триоле, Леона-Поля Фарга.
Уникальный феномен книги художника возник во Франции на рубеже XIX и XX веков. Классическая книга художника включает в себя, наряду с художественным произведением, оригинальную печатную графику: литографии, ксилографии, офорты. Каждый экземпляр книги, как правило, подписан автором, художником или издателем. Работы художника, входящие в книгу, обладают самостоятельной ценностью. Не случайно графические шедевры из книг Родена и Майоля, Матисса и Шагала, Пикассо и Миро, Дали и Фини экспонируются на стенах многих музеев мира как отдельные произведения.
В книге художника особым образом соотносятся иллюстрации и текст: с одной стороны, текст играет важную роль (в том числе - как мотивация для художников), с другой - графические листы составляют параллельный текст, свободный от задачи прямого иллюстрирования литературного материала.
Книги художника издаются небольшими тиражами (от 20 до 400 экземпляров) и изготавливаются с применением редких технологий: литья специальной бумаги для каждого издания, уникального способа печати текстового материала (высокая печать, литография) и других средств, повышающих уникальную выразительность и специфику livre d’artiste.
В России феномен зарубежной книги художника практически не известен - в первую очередь, вследствие того, что даже в крупнейших музеях хранятся лишь единичные экземпляры, представляющие мировое наследие в этом виде искусства. Кроме того, многие русские авторы, занимавшиеся книгой художника, делали это в Европе, преимущественно во Франции. Среди них
и художники первой трети XX века (Шагал, Гончарова, Алексеев), и мастера постперестроечной эпохи (Брускин, Купер, Штейнберг).
В 2010 году, который посвящен русско-французским и французско-русским связям, организация этой выставки как нельзя более уместна. С одной стороны, она впервые открывает российскому зрителю мир livre d’artiste, с другой - представляет известных мастеров русского происхождения как участников французской и международной художественной сцены.
http://forum.artinvestment.ru/showthread.php?p=926021
http://www.ambafrance-ru.org/%C3%90%E2%80%99%C3%91%E2%80%B9%C3%91%C2%81%C3%91%E2%80%9A%C3%90%C2%B0%C3%90%C2%B2%C3%90%C2%BA%C3%90%C2%B0-Livre-d-artiste
http://mkrf.ru/press-tsentr/novosti/region/detail.php?id=84270&sphrase_id=832252&print=Y
http://www.gif.ru/afisha/2010-02-15-kh/
интервью
http://www.odnako.org/blogs/boris-fridman-pomimo-muzeynogo-mi-eshche-i-ogromniy-obrazovatelniy-proekt/
Коллекционер Борис Фридман, куратор проекта «Книга художника/Livre d'artiste», увлекся этим жанром 15 лет назад. Постепенно увлечение переросло в страсть, а с прошлого года, когда Livre d'artiste получил постоянную прописку в «Манеже», стало фактически еще одной его профессией. О малоизвестном в России жанре «Книга художника» и о будущем проекта Борис ФРИДМАН рассказал Елене Вербиной.
Борис Михайлович, что побудило вас к собирательству? Почему именно книжная графика?
- Настоящее собирательство можно назвать чертой характера, заболеванием, если угодно. Кто-то умеет рисовать, а кто-то - нет. В ком-то живет собирательство, в ком-то - нет. Поскольку у меня нет других бесспорных талантов, потому, наверное, я и стал коллекционером. Я с детства, сам того не замечая, как Плюшкин, что-то собирал. И по сегодняшний день жалею о пропаже своей первой детской коллекции спичечных коробков, потрясающей, потому что в ней отразилась вся история того времени. Ну а осознанно я стал заниматься собирательством ближе к институтским годам, и да, это была книга.
Букинистическая?
- Нет, просто книга. Тогда их невозможно было достать. Черные рынки постоянно мигрировали, потому что их разгоняла милиция. На Ленинские горы и в Сокольники надо было приходить затемно. Все с фонариками ходили, смотрели, покупали, а когда светало, появлялась милиция. Книга нравилась мне и по содержанию, и как объект, а затем это переросло в любовь к книжной иллюстрации. И у меня есть довольно неплохое собрание детской иллюстрированной книги.
Это, видимо, память из детства?
- Конечно, ведь в России, вернее, в Советском Союзе, была потрясающая традиция иллюстрации для детей. И очень сильная школа. Многие хорошие художники не имели возможности зарабатывать, продавая свои картины, журнальная и книжная графика становилась им пристанищем. Тот же Илья Кабаков, мировая звезда, проиллюстрировал около ста детских книг. В моей коллекции собрано около сорока из них. Виктор Пивоваров, Эрик Булатов, недавно скончавшийся Олег Васильев - все они делали прекрасные книжки. Но и до них была великолепная школа - Аминадав Каневский, например. У меня есть прекрасное собрание Владимира Фаворского. Ближе к 80-м годам я увлекся собиранием работ художников-шестидесятников. С некоторыми был знаком лично. К сожалению, многие из них уже ушли. Совсем недавно не стало Эдуарда Штейнберга, Дмитрия Плавинского. К великому счастью, здравствует Немухин Владимир Николаевич, мы дружим.
Однако в какой-то момент я сам перестал понимать, что именно я собираю. И когда меня спрашивали об этом - затруднялся ответить. И это плохо и неправильно. Потому что настоящее собрание должно быть понятным. В отличие от накопления такое собрание - это определенная история, своего рода большой кураторский проект.
Наверное, этого не миновать, прежде чем сосредоточиться на чем-то конкретном. Особенно если первоначальный посыл создания коллекции не связан только с выгодным вложением денег.
- Безусловно. Вложение денег - это не собрание. Этим можно заниматься, но мы сейчас про другое, про серьезно продуманное собрание, и таких собраний немного. Есть блестящий коллекционер Михаил Михайлович Алшибая, ведущий кардиолог Центра имени Бакулева. Он знает все о том, что он собирает, и это правильное занятие своей коллекцией. Что касается меня, то в какой-то момент я стал как будто раздваиваться. Мне и книга нравилась, и изобразительное искусство. И вот лет пятнадцать тому назад я встретил Livre d'artiste - Книгу художника. Это не просто иллюстрированная книга. Это было открытием, и оно меня увлекло с первых же приобретений. Я отказал себе во всем остальном ради этого. На меня некоторые художники даже обижались. Я не стал распродавать коллекцию, но я прекратил приобретать все, кроме книги художника.
Какая книга стала первой?
- Я всегда очень любил творчество Марка Шагала, собирал о нем все: книги, альбомы - у меня их больше сотни, и думаю, что достаточно знаю о его жизни. Даже довелось познакомиться с его внучками - Беллой и Мерет. И мне очень хотелось найти «Мертвые души» с иллюстрациями Шагала. Я о них читал, но никогда не видел. Однажды за рубежом встретил одну картинку из цикла и приобрел безумно дешево у букиниста. Мне очень хотелось всю книгу, хотя тогда я не думал собирать жанр в целом. В конце концов книга оказалась у меня, и, подержав ее в руках, я просто заболел этим. Тому уж лет пятнадцать, но чем больше я погружаюсь в мир Livre d'artiste, тем дальше отодвигается от меня горизонт, и я понимаю, сколь многого еще не знаю. Это потрясающий мир. Непонятно, как и почему он обошел Россию стороной. Как могло сложиться, что уже более 20 лет мы всюду ездим, все смотрим, все знаем, все покупаем, участвуем во всех аукционах, а на это явление не обратили внимания. Все главные музеи мира располагают серьезными собраниями книги художника. Почему это не заинтересовало ни наших музейных работников, ни собирателей? Не понимаю.
Когда вы показывали книги испанских художников в Пушкинском музее, Ирина Антонова сказала, что в наших музейных собраниях вообще ничтожно мало книг и манускриптов. Хотя в фондах Третьяковской галереи хранятся иллюстрации Шагала к «Мертвым душам».
- И в Третьяковке, и в Пушкинском, и в Эрмитаже в основном дарения. В Третьяковской галерее нет самой книги «Мертвые души», а есть набор офортов из 96 листов, подаренных Шагалом в 1927 году. Книги тогда еще не было, она появилась в 1948-м. В Пушкинском есть работы Матисса, подаренные Лидией Делекторской, и буквально еще одно-два произведения жанра Livre d'artiste. В Эрмитаже, помоему, девять книг из одиннадцати подарены Шагалом, приезжавшим в Ленинград в 1973 году.
И как часто их показывают?
- Довольно редко. Ныне уже покойный Русаков Юрий Александрович руководил отделом графики Эрмитажа. Блестящий искусствовед, он был, пожалуй, единственным в стране настоящим знатоком книги художника и автором очень хорошей научной работы, посвященной этому жанру. Больше практически никто ничего не писал на таком уровне. При нем устраивались выставки. Но все это было робко. Тем временем наши выставки в Московском музее современного искусства, в Литературном музее, в Пушкинском, в Театральном музее и сейчас в «Манеже» показали, что интерес публики к жанру очень высок. _ «Манеж» стал для Livre d'artiste постоянной площадкой?
- Я очень на это надеюсь. Это очень смелая идея, исходящая от Марины Лошак (арт-директор МВО «Манеж». - Прим. «Однако»). Весной прошлого года она предложила мне подумать над постоянной тематической экспозицией, посвященной книге художника. И мы сделали первую выставку «Издатель Воллар и его художники», начав с самых истоков. Потому что Амбруаз Воллар - это начало всей истории жанра.
Есть ли подобные институции в Европе, в мире?
- Нет, но парижский Центр Помпиду или Музей современного искусства в Нью-Йорке обладают огромными собраниями такой книги и периодически проводят выставки. Знаете, выставок, посвященных Воллару такого уровня, как показали мы, за всю историю было три. Прижизненная в 1930 году - ее делал сам Воллар, выставка 1977 года в МоМА и еще в начале 1990-х в Германии.
Сегодня книга художника постоянно растет в цене. За ней охотятся галеристы, и это опасная тенденция, поскольку они продают рисунки порознь, разрушая целостность издания. Продав несколько рисунков, они окупают всю книгу. А сама книга, таким образом, теряет ценность. Это беда, потому что если хотя бы один рисунок отсутствует, то книга уже собирателя не интересует.
Со временем на рынке может не оказаться полноценных изданий Livre d'artiste?
- В перспективе ситуация может сложиться так, что эти издания останутся лишь в музеях и у тех сумасшедших собирателей, которые их не отдают, а держат у себя.
Таких в нашей стране, как я понимаю, немного?
- Почти нет. Теперь, когда стало доступно все, наши коллекционеры скупают что угодно, только не эти издания. Вот эта выставка из двух собраний: моего и Георгия Генса, моего приятеля, который лет пять назад тоже заразился этой болезнью. Другое очень хорошее собрание в Санкт-Петербурге у академика Марка Ивановича Башмакова.
Возможно, ваши выставки стимулируют коллекционеров?
- Полагаю, что да. Многие живо интересовались этим направлением, возможностями собирательства. Это ведь очень понятное для коллекционирования направление искусства, в котором задействованы первые имена ХХ века. Да и инвестиционный интерес такого собрания очевиден.
Еще раньше Уильям Блейк иллюстрировал свои стихи, правда, минуя типографию. Это тоже случай Livre d'artiste?
- Livre d'artiste - это тиражное издание, содержащее оригинальную печатную графику - офорт, литографию, ксилографию. А от руки это что? Один экземпляр? Это уже инкунабула. Жанр Livre d'artiste сформировался во Франции в начале ХХ века как совершенно самостоятельное явление в искусстве и к 1980-м годам фактически прекратил свое существование как массовое явление. Есть ряд формальных признаков, позволяющих относить издание к Livre d'artiste: малый тираж, обязательно оригинальная печатная графика, хорошая бумага, отсутствие переплета. Но главное - это природа самого явления, определяемая соответствующей средой. В Париже начала ХХ века сложилась уникальная ситуация, когда в одном городе собрались гениальные художники, поэты, писатели, издатели, печатники, граверы со всех стран. Книга художника была объектом их совместного творчества, одним из проявлений их дружеских отношений. Распадом именно этой среды и определяются хронологические рамки явления Livre d'artiste.
Современные художники обращаются к этому жанру?
- Как отдельные эпизоды это существует. Но природа уже другая. А тогда это был выход их совместной энергии. Представьте, Пикассо, Миро, поэт Поль Элюар, каждый занимается своим делом. А потом они встречаются в кафе, и им хочется что-то сделать вместе. И тут же рядом Илья Зданевич. У нас, кстати, планируется персональная выставка работ Зданевича. Он ведь делал книги с Пикассо, Браком, Максом Эрнстом, Джакометти... Понимаете, они все дружили. Зданевич был очень близким другом Пикассо. Писатель Андре Суарес и художник Жорж Руо, делавший иллюстрации к его «Цирку», но в итоге написавший собственный текст «Цирк падающей звезды», дружили с Волларом. Он был генератором этой идеи - арт-дилер, маршан, торговец, а вовсе не просто издатель, как можно было бы подумать. Воллар объединил художников и поэтов. Он всех знал, и его все знали и доверяли ему. Ведь тогда это не были коммерческие проекты. Коммерческая выгода тут нереальна. Трудозатраты на эти издания редко оправдывались.
Странно, ведь Воллар, как маршан, должен был думать о прибыли?
- Воллар все свои деньги заработал до Первой мировой войны. А после войны резко снизил свою дилерскую деятельность и даже закрыл галерею. Книгой художника он занимался больше в свое удовольствие. Когда «Мертвые души» с иллюстрациями Шагала вышли в 1948 году, их не могли продать. Коммерческого успеха не было. Это трудоемкая работа. Некоторые книги создавались по несколько лет. Жоан Миро трудился над книгой «Адонидес» 15 лет!
Получается, Воллар придумал предложение, на которое изначально не было спроса?
- Нет, он не был так прост. Воллар - выдающийся дилер. Он создал имя Сезанну, сделав первую выставку уже 55-летнего художника, и продал 600 его работ из 850. Первым написал о Сезанне монографию. Воллар знал, каких усилий стоит продать живопись: покупатель должен прийти в галерею, узнать этого художника и т.д. Он стал делать тиражную графику, печатал папки литографий разных художников и распространял. Клиенты получали эти папки и таким образом знакомились с работами живописцев. Позже, в 1900 году, когда ему в голову пришла идея Livre d'artiste, он увидел в ней еще один способ донести эту печатную графику до публики. Решил: возьму текст и буду вкладывать в него печатную графику. При этом текст был для него абсолютно вторичен. Вообще в Книге художника текст, как ни обидно авторам, играет по отношению к изображению ту же роль, что и модель на подиуме по отношению к демонстрируемой одежде.
Тогда как традиционно у иллюстрации была подчиненная роль. Хотя Фаворский считал, что не только иллюстрации, а все элементы оформления книги должны быть направлены на создание единого художественного произведения.
- Да, но Фаворский все-таки следовал тексту довольно точно. В Livre d'artiste есть целый ряд случаев, когда художник даже не читал произведения. В Америке до конца 1940-х годов существовал Limited Edition Club, библиофильский клуб, издававший обычные переплетенные книги. На выставке в Пушкинском музее была представлена книга «Лисистрата» Пикассо, изданная этим клубом. Для них как раз текст был очень важен. Они брали текст, заказывали заново иллюстрации, выпускали небольшой тираж - полторы тысячи экземпляров и распространяли по подписке. Особенность этих тиражей была в том, что на последней странице книгу подписывали художник и автор, если здравствовал, - произведения порой издавались древние. Клуб работал с Пикассо, Матиссом, а из наших художников в 1928 году они заказали иллюстрации к «Анне Карениной» Пискареву Николаю Ивановичу, блистательное издание с цветными ксилографиями.
В 1934 году Матисс сделал для них шесть литографий к «Улиссу» Джойса. А книги переплетенные, и невозможно же послать весь тираж полторы тысячи на подпись. Поэтому отсылали полторы тысячи последних страниц на подпись художнику и автору. После чего книги переплетали. Так вот Матисс подписал весь тираж. А Джойс подписал 150 или 180 экземпляров, тут мнения расходятся, и попросил показать иллюстрации. Ему принесли эти шесть литографий, он посмотрел на них и спросил: а как это связать с моим текстом? Спросили у Матисса, как ответить господину Джойсу. Тот сказал: не знаю, потому как я книгу не читал. Это передали писателю. Тот был настолько обозлен, что отказался подписывать остальной тираж. Книга так и существует: около 200 экземпляров с обеими подписями, а остальные только с одной - Матисса.
В современной иллюстрации, с одной стороны, у нас великолепная школа, а с другой - качество многотиражных иллюстрированных изданий оставляет желать лучшего. Вы следите за ситуацией?
- Ситуация мне крайне не нравится, особенно в детской книге. Отсутствуют рисованные книги, большинство аляповато выведены из компьютера. Вы зайдите в детский отдел любого книжного - посмотрите, что за кошмар там творится. А вот Леонид Тишков, прекрасный художник, сейчас сделал изумительную детскую книжку «Мальчик и луна» - сам написал и сам нарисовал картинки. Это чудесный образец того, как сегодня надо бы делать иллюстрированную книгу.
С чем связан упадок тиражной иллюстрации?
- С упадком общего уровня культуры. Я бываю периодически в Соединенных Штатах, которые у нас принято ругать. Мы, мол, умные, а они там все - дураки. Так вот у этих «дураков» в городке на 50 тысяч жителей - роскошнейшая библиотека. Несмотря на электронные книги и интернет, люди этой библиотекой пользуются. Недавно был в Бостоне, искал книгу к следующей выставке. Издание тридцатилетней давности, и я не был уверен, что разыщу. Но в городской библиотеке оказались два экземпляра. Книгу можно взять с собой, и вообще все книги стоят там для того, чтобы их брали читать. Библиотеки - вот показатели культуры и уровня людей. Я уж не говорю о музеях. Боже мой, мы ходим и молимся на наш Пушкинский. На Третьяковку нарадоваться не можем. А там почти при каждом университете есть музей. И какой! Масштабную выставку живописи Жоржа Руо я встретил в музее Бостонского колледжа. Вот где мы серьезно проигрываем, не отдавая себе в этом отчета. А культура - это то, на чем держится нация. Нацию можно объединить только вокруг этого.
Борис Михайлович, как вы отозвались на эту идею создания музея книги, не было беспокойства за коллекцию?
- Напротив, когда я открываю эти книги, листаю, мне становится жутко обидно, что этого никто кроме меня не видит. А вот слова «музей», честно говоря, избегаю. Я бы назвал нашу деятельность крупным проектом музейного уровня. В таком виде нашей институции гораздо легче существовать. Нам не нужно делать отчеты, заботиться о бюджете. Решение всех этих вопросов берет на себя МВО «Манеж». Нам надо только работать. Это идеальная форма.
У вас уже составлен выставочный план?
- На несколько лет. В этом году мы покажем выставки мирового, на мой взгляд, уровня. Ближайшая будет посвящена сюрреализму в Livre d'artiste. Это сложная, но очень интересная тема, поскольку весь сюрреализм вышел из книги, зародился в поэзии. Ведь художники взяли слово «сюрреализм» у поэтов. Его придумал Гийом Аполлинер, назвавший свою пьесу 1917 года «Сюрреалистическая драма». На русский язык переведена книга Пьера Декса «Повседневная жизнь сюрреалистов», и он там об этом пишет. Мы покажем на выставке основные работы художников-сюрреалистов Миро, Дали, Макса Эрнста, Де Кирико, Андре Массона, которого здесь никогда не выставляли. Именно с Массона начиналось в 1920-х годах издание первых книг Поля Элюара.
Будут выставки, посвященные разным темам и техникам. После сюрреалистов хотелось бы сделать экспозицию «Цирк великих художников». На выставке Воллара был представлен цирк в изображении Руо, а ведь есть еще цирк Фернана Леже, Марка Шагала, роскошный цирк Ганса Эрни. Они в этой теме отвели душу по полной. Еще намечена выставка «Скульпторы в Книге художника», где будут представлены работы Родена, Майоля, Генри Мура, Цадкина, Лорана, Джакометти. Кстати, надо понимать, что кроме музейного мы еще и огромный образовательный, просветительский проект.
Никогда не слышала, чтобы где-то читали курс Livre d'artiste.
- Это наша беда. Вот вам и ответ на вопрос, почему в России до сих пор не знают об этом жанре. Я предложил обзвонить вузы и пригласить на выставку студентов. Вроде бы это было сделано. Но реакция, на мой взгляд, была недостаточной. Убежден, что посещение такой выставки должно было быть просто включено в план занятий. Иначе где еще студенты узнают, как, например, делал компоновку книги Рауль Дюфи? Это же лучше любого учебника. Когда была выставка в Пушкинском музее, я по просьбе музея провел экскурсию для его сотрудников и с радостью продолжил бы такую практику в дальнейшем. Масса информации остается за пределами аннотаций, сопровождающих экспозицию.
Вы планируете приглашать работы из зарубежных собраний?
- Пока в этом нет необходимости, но делать выставку работ Зданевича мы, например, будем совместно с его сыновьями, живущими в Марселе.
Будут ли гастроли у ваших выставок?
- После выставки в Пушкинском уже была выставка в Перми. Но, откровенно говоря, это хлопотное занятие для меня. Потому что многое приходится делать самому. Юрий Аввакумов проделал блистательную работу с пространством экспозиции выставки Воллара и очень здорово спланировал архитектуру стенда. Но всю развеску, включая отбор работ, их расположение на стенах, написание текстов, - все это я делал сам. И эту работу на данном этапе трудно передоверить кому-то. Я не знаю у нас специалистов, достаточно глубоко владеющих этим материалом, да и опасения за сохранность работ играют не последнюю роль. Понимаете, если пропадет один лист из книги, все - книга потеряна. Относительно «гастролей». Я почти уверен, хотя такой цели у меня нет, что эти выставки от нас поедут в том числе и за рубеж. Атташе по культуре Франции сказал, что такой выставки Воллара в Париже давно не было, ее бы там показать. Так что, захотят они ее увидеть в Париже - тогда и будем об этом думать.
Вы следите за реакцией публики?
- Одну книгу отзывов сразу исписали. Я вторую положил.
И что пишут?
- Девяносто процентов благодарны за возможность открыть для себя Книгу художника. Конечно, заходит молодежь, которая иногда любит подурачиться. Есть запись, что Пикассо и Шагал профнепригодны. И это тоже нормально. На такой выставке надо понимать одну простую вещь: все, что здесь выставлено, - это произведения искусства мирового значения. Не важно, что вы или я о них думаем, потому что все они уже вошли в историю. Поэтому книга отзывов лежит не для того, чтобы узнать что-то про экспозицию, а для того, чтобы узнать про тех, кто пишет. Люди разные. Мне тоже, может, не нравится то, что по нраву другим. Я многого не понимаю в современном искусстве. Но ко всему, на мой взгляд, надо относиться терпимо. И Livre d'artiste в свое время была абсолютным новаторством. Ведь Воллара за первое издание иллюстраций Пьера Боннара издатели с грязью смешали: мол, что за мазня, нельзя с книгой так обращаться. Сегодня это одно из самых значительных изданий ХХ века, положившее начало новому направлению в искусстве - Livre d'artiste/Книга художника.