текущее
Мы всё ещё продолжаем крымское турне. На исходе уже второй месяц. Возвращаться нам, в принципе, некуда.
Ситуация в Донецке остаётся по-прежнему крайне напряжённой. Находиться в городе небезопасно. Силы АТО продолжают подвергать город регулярным миномётным и артиллерийским обстрелам. Стреляют хаотично, в основном, по жилым кварталам. На языке военных и политиков это называется «неизбирательное применение артиллерии». Огонь ведут из аэропорта и с мобильных установок, которые перемещаются вдоль линии фронта и даже, по некоторым сообщениям, внутри городской черты.
Город наводнили диверсанты и наводчики. Последние устанавливают радио-маячки в местах большого скопления людей, куда потом лупит артиллерия. Диверсанты могут бросить гранату или открыть огонь по людям совершенно бессмысленно и бесцельно. Цель, как и в случае с артобстрелами - посеять панику среди мирного населения.
По поводу паники: двое самых крепких из моих знакомых, хотевших остаться в городе до конца, таки не выдержали и выехали. Одна из них описывала этот ужас как непрерывный страх в условиях полной неосведомлённости: ты лежишь в своей постели и можешь слышать только свист - отчётливый, пронзительный, проникающий всё твоё существо. Потом этот свист превращается в звук взрыва, но ты можешь только слышать его, не имея возможности видеть, куда, как и сколько прилетело. И только понимаешь, что прилетело куда-то рядом, но не к тебе. А тебя уже дырявит свист следующей мины, которая снова летит в направлении твоего дома, и куда прилетит - ведомо только Богу. И так продолжается часами.
«Психика просто не выдерживает, - сквозь рыдания, объясняет девушка. - я уже пью корвалол тоннами, если здесь меня не убьёт мина - убьёт собственное сердце».
Вчера бомбили наш квартал в Калининском районе. Разрушен ближайший большой супермаркет, здание ДК Калинина получило значительные повреждения, повреждены десятки жилых домов по бульвару Шевченко. Много жертв среди горожан. В легковой машине заживо сгорела семья с ребёнком. Несколько дней назад мина попала в квартиру второго этажа пятиэтажки по улице Краснофлотской. Вся семья (бабушка, отец, мать и трое детей) находилась в квартире в момент обстрела. В результате прямого попадания мины отец, мать и двое детей (6 и 11 лет) были убиты. Выжили бабка и самая маленькая внучка. Не понимаю, как им жить дальше.
ДНРовские источники в сети доносят бодрые реляции о контрнаступлении частей ДНР в южном направлении и вообще о коренном переломе в ходе войны на Юго-Востоке. Вроде бы, взят Новоазовск, готовится полномасштабное наступление на Мариуполь, куда был перенесен весь административный аппарат и офисы крупных предприятий Донецка. Не совсем понятно, какой смысл брать Мариуполь, если в районе донецкого аэропорта по-прежнему остаются части карателей, методично разрушающих город и убивающих его жителей. То ли в подобном предпочтении содержится некий высший тактический смысл, то ли сообщения о грядущей скорой победе ополченцев сильно преувеличены, и соединения ДНР просто не способны взять укрепрайон аэропорта, то ли… то ли ДНР воюет сама за себя, пренебрегая безопасностью граждан и своей столицы.
Вчера на пляже парень рассказал, что в районе аэропорта построен бункер, в котором каратели укрываются от обстрела ДНР. Глубина бункера, по словам парня-работника теплосети, составляет 50 метров, 5 из которых залиты бетоном. Взятие штурмом такого укрепления парень считает невозможным, но ведь есть же ещё и коммуникации - времена неприступных крепостей давно канули в лету.
Дела в Луганске обстоят ещё хуже: в городе нет электричества, воды и почти прекращено снабжение продовольствием. Интенсивность обстрелов в разы выше, чем в Донецке, равно как и масштаб разрушений. В Луганске разразилась настоящая гуманитарная катастрофа.
Но самое ужасное происходит в небольших городках Донбасса. Вчера разговаривали с беженцами из Иловайска, пожилой парой, которой удалось сбежать из городка всего неделю назад. Там люди просто живут в подвалах. Не выходя на воздух больше 20 минут в день. Старики совсем не поднимаются наверх, молодёжь носит воду из близлежащих колодцев, выходят, чтобы позвонить, дать знать родственникам, что ещё живы.
Когда начинается обстрел, дети встают и прижимаются к стенам. Чтобы уберечься от плит перекрытий, если те начнут падать вниз. Мужчины заняты постоянными починками - откачиванием воды из подвала, мелким текущим ремонтом. Пожилой дядька, ещё после войны три года служивший в армии, всё повторял: «Я и не думал, что они так будут бомбить». После того, как их собаку изрешетило осколками мины, они решились выехать из города. Им повезло, через родственников удалось найти людей, которые занимаются эвакуацией, и после нескольких пересадок они добрались-таки в безопасный Крым.
Думаю, самое страшное в этой войне - это экзистенциальный ужас, испытываемый в результате осознания подлинной цены человеческой жизни. Политики и умники, как заправские торговцы, рассказывали всем остальным о её бесценности, и продавали нам под этим соусом демократию, глобализацию и мультикультурализм. Война не оставила камня на камне от пёстрых рекламных речей - цена человеческой жизни вновь ставится в ничто, совсем как в первобытной стихии. Война, по сути, и есть первобытная стихия, но кто-то же первый, кто-то, как и все, вполне «нормальный» до того, развязал и выпустил наружу эту стихию.
У меня только один вопрос к Порошенко и ближайшей клике, неужели, когда всё приблизится к концу, у них, потративших сотни миллиардов на вооружения, не найдётся 20 гривен на единственный патрон, последний, самый настоящий, подводящий итог. Неужели все эти яценюки-турчиновы думают скрыться за океаном и продолжать жить дальше после устроенного ими в Донбассе геноцида, уничтожения части собственного народа по национальному признаку? Неужели их не гнёт от тяжести всех проклятий, несущихся в их адрес со всех уголков покорёженного и разбитого их бомбами Донбасса?
Сегодня с моим народом происходит множество ужасных, тяжёлых, бессмысленных вещей, которых я не понимаю. Я пытаюсь вникнуть в логику тех и других, понять, прикинуть, оценить, разобраться хоть немного, но передо мной - стена. Стена бесцельных тысячных убийств и разрушений. Стена, из-за которой торчит отсутствующее будущее. На кладке я могу различить два слова: «ненависть» и «национализм», возможно - «нацизм», надпись неразборчива. Я не знаю, как мне сломать эту стену.
Ситуация в Донецке остаётся по-прежнему крайне напряжённой. Находиться в городе небезопасно. Силы АТО продолжают подвергать город регулярным миномётным и артиллерийским обстрелам. Стреляют хаотично, в основном, по жилым кварталам. На языке военных и политиков это называется «неизбирательное применение артиллерии». Огонь ведут из аэропорта и с мобильных установок, которые перемещаются вдоль линии фронта и даже, по некоторым сообщениям, внутри городской черты.
Город наводнили диверсанты и наводчики. Последние устанавливают радио-маячки в местах большого скопления людей, куда потом лупит артиллерия. Диверсанты могут бросить гранату или открыть огонь по людям совершенно бессмысленно и бесцельно. Цель, как и в случае с артобстрелами - посеять панику среди мирного населения.
По поводу паники: двое самых крепких из моих знакомых, хотевших остаться в городе до конца, таки не выдержали и выехали. Одна из них описывала этот ужас как непрерывный страх в условиях полной неосведомлённости: ты лежишь в своей постели и можешь слышать только свист - отчётливый, пронзительный, проникающий всё твоё существо. Потом этот свист превращается в звук взрыва, но ты можешь только слышать его, не имея возможности видеть, куда, как и сколько прилетело. И только понимаешь, что прилетело куда-то рядом, но не к тебе. А тебя уже дырявит свист следующей мины, которая снова летит в направлении твоего дома, и куда прилетит - ведомо только Богу. И так продолжается часами.
«Психика просто не выдерживает, - сквозь рыдания, объясняет девушка. - я уже пью корвалол тоннами, если здесь меня не убьёт мина - убьёт собственное сердце».
Вчера бомбили наш квартал в Калининском районе. Разрушен ближайший большой супермаркет, здание ДК Калинина получило значительные повреждения, повреждены десятки жилых домов по бульвару Шевченко. Много жертв среди горожан. В легковой машине заживо сгорела семья с ребёнком. Несколько дней назад мина попала в квартиру второго этажа пятиэтажки по улице Краснофлотской. Вся семья (бабушка, отец, мать и трое детей) находилась в квартире в момент обстрела. В результате прямого попадания мины отец, мать и двое детей (6 и 11 лет) были убиты. Выжили бабка и самая маленькая внучка. Не понимаю, как им жить дальше.
ДНРовские источники в сети доносят бодрые реляции о контрнаступлении частей ДНР в южном направлении и вообще о коренном переломе в ходе войны на Юго-Востоке. Вроде бы, взят Новоазовск, готовится полномасштабное наступление на Мариуполь, куда был перенесен весь административный аппарат и офисы крупных предприятий Донецка. Не совсем понятно, какой смысл брать Мариуполь, если в районе донецкого аэропорта по-прежнему остаются части карателей, методично разрушающих город и убивающих его жителей. То ли в подобном предпочтении содержится некий высший тактический смысл, то ли сообщения о грядущей скорой победе ополченцев сильно преувеличены, и соединения ДНР просто не способны взять укрепрайон аэропорта, то ли… то ли ДНР воюет сама за себя, пренебрегая безопасностью граждан и своей столицы.
Вчера на пляже парень рассказал, что в районе аэропорта построен бункер, в котором каратели укрываются от обстрела ДНР. Глубина бункера, по словам парня-работника теплосети, составляет 50 метров, 5 из которых залиты бетоном. Взятие штурмом такого укрепления парень считает невозможным, но ведь есть же ещё и коммуникации - времена неприступных крепостей давно канули в лету.
Дела в Луганске обстоят ещё хуже: в городе нет электричества, воды и почти прекращено снабжение продовольствием. Интенсивность обстрелов в разы выше, чем в Донецке, равно как и масштаб разрушений. В Луганске разразилась настоящая гуманитарная катастрофа.
Но самое ужасное происходит в небольших городках Донбасса. Вчера разговаривали с беженцами из Иловайска, пожилой парой, которой удалось сбежать из городка всего неделю назад. Там люди просто живут в подвалах. Не выходя на воздух больше 20 минут в день. Старики совсем не поднимаются наверх, молодёжь носит воду из близлежащих колодцев, выходят, чтобы позвонить, дать знать родственникам, что ещё живы.
Когда начинается обстрел, дети встают и прижимаются к стенам. Чтобы уберечься от плит перекрытий, если те начнут падать вниз. Мужчины заняты постоянными починками - откачиванием воды из подвала, мелким текущим ремонтом. Пожилой дядька, ещё после войны три года служивший в армии, всё повторял: «Я и не думал, что они так будут бомбить». После того, как их собаку изрешетило осколками мины, они решились выехать из города. Им повезло, через родственников удалось найти людей, которые занимаются эвакуацией, и после нескольких пересадок они добрались-таки в безопасный Крым.
Думаю, самое страшное в этой войне - это экзистенциальный ужас, испытываемый в результате осознания подлинной цены человеческой жизни. Политики и умники, как заправские торговцы, рассказывали всем остальным о её бесценности, и продавали нам под этим соусом демократию, глобализацию и мультикультурализм. Война не оставила камня на камне от пёстрых рекламных речей - цена человеческой жизни вновь ставится в ничто, совсем как в первобытной стихии. Война, по сути, и есть первобытная стихия, но кто-то же первый, кто-то, как и все, вполне «нормальный» до того, развязал и выпустил наружу эту стихию.
У меня только один вопрос к Порошенко и ближайшей клике, неужели, когда всё приблизится к концу, у них, потративших сотни миллиардов на вооружения, не найдётся 20 гривен на единственный патрон, последний, самый настоящий, подводящий итог. Неужели все эти яценюки-турчиновы думают скрыться за океаном и продолжать жить дальше после устроенного ими в Донбассе геноцида, уничтожения части собственного народа по национальному признаку? Неужели их не гнёт от тяжести всех проклятий, несущихся в их адрес со всех уголков покорёженного и разбитого их бомбами Донбасса?
Сегодня с моим народом происходит множество ужасных, тяжёлых, бессмысленных вещей, которых я не понимаю. Я пытаюсь вникнуть в логику тех и других, понять, прикинуть, оценить, разобраться хоть немного, но передо мной - стена. Стена бесцельных тысячных убийств и разрушений. Стена, из-за которой торчит отсутствующее будущее. На кладке я могу различить два слова: «ненависть» и «национализм», возможно - «нацизм», надпись неразборчива. Я не знаю, как мне сломать эту стену.