(no subject)
Моя рецензия на «Афише»
Чайка
Мы попали в запендю.
«Чайка» Юрия Бутусова - не только впечатляющий визуальный аттракцион, авангардный эксперимент с формой, не какая-то перегруженная новыми смыслами «фантазия на тему», а, в первую очередь, предельно внимательное и вдумчивое прочтение чеховской пьесы очень чутким режиссёром.
Жена управляющего и доктор Дорн любят друг друга, но не решаются быть вместе, потому что он бесхарактерный, а у неё жалкий муж и дочь Маша, которая соглашается на заведомо несчастливый брак с нежно любящим её учителем Медведенко, хотя сама безнадёжно любит Треплева, творческого неудачника, которому больше всего на свете необходимы внимание матери, Аркадиной - состоявшейся актрисы с неустроенной женской судьбой - и любовь Нины Заречной, которую губят безответная страсть к беллетристу Тригорину, очень успешному, но далеко не великому, и - тоже безответная - любовь к театру. Всё, вроде, буднично, но все несчастливы, все страдают и мучают друг друга - мелодрамы в «Чайке» хватило бы на многосерийное мыло.
Традиционно эту трагическую подноготную каждодневной жизни, приводящую в действие святые моторы чеховских пьес, принято называть «подводными течениями». Бутусов даёт их напряженному ритму абсолютную свободу и обрушивает на сцену настоящее цунами высвобожденных, ничем не сдерживаемых потоков чистого чувства: он показывает героев внутренним миром наружу (читай - внутренними драмами наружу), и зал буквально наводняют до сих пор невидимые миру слёзы. Эта визуализация сокрытого, проговаривание несказанного, обнажение нервной ткани драмы - вся авангардная машинерия спектакля работает на более глубокое раскрытие чеховских характеров в традициях высокого и жестокого реализма и на поэтическое укрупнение образов: на какое-то время каждая роль становится главной в этой сложносочинённой пьесе, где каждый герой разыгрывает собственную драму как центровую, как маленькую трагедию.
При этом логика внешне неистового сценического действия парадоксально, но очень буквально следует за чеховским текстом. «Ноги моей здесь больше не будет!» - кричит Аркадина в конце второго акта - и уже в следующем действии отрубает себе ногу топором. При этом на сцене беснуются пёсьеголовый оборотень в кресле-каталке, карлик-горбун, люди, львы, орлы и куропатки - настоящий макабрический паноптикум. У Чехова это тоже один из самых страшных моментов: где-то в закулисье Треплев первый раз стреляет в себя, и Нина Заречная говорит, что происходящее не может быть явью, а напоминает - сон. Когда буквально это - ночной кошмар - и разыгрывается на сцене, вдруг начинаешь слышать какое-то совершенно новое звучание внутренних голосов, шёпотов и криков пьесы.
Возможно, самое важное: «Чайка» - это невероятно красивое зрелище, визионерское, поэтичное, смешное и жестокое. В спектакле есть сцены, которые, увидев однажды, никогда не забудешь, когда сложно сдерживать слёзы, когда буквально дух захватывает от красоты: Треплев жжёт свою рукопись, словно дом («я всё сжёг»), перед смертью он пытается взлететь - и не может оторваться от земли, его прощание с треснувшей надвое матерью, бриллиантовые слёзы ангела скорби и даже игра в лотто - на рояле. Сложно представить себе, как всё это можно придумать с таким чувством драмы, поставить с таким юмором и энергией и так сыграть - на разрыв аорты (с кошачьей головой во рту). Читать
Сергей Горский · Хорошая рецензия? ·
Спасибо!
О спектакле: Все рецензии