Корабль Дураков. Себастьян Брант
http://svistuno-sergej.narod2.ru/poeti_i_ih_tvorchestvo/sebastyan_brant/ ОБ ИСТИННОЙ ДРУЖБЕ
Коль ты невинного избил,
Несправедливо оскорбил, -
Презренье ты себе купил!
Кто так ведет себя с людьми,
Дурак, дубина он, пойми:
Все возликуют ведь, когда
Придет и на него беда.
Кто друга обобрать намерен,
Который предан так, и верен,
И прямодушен был весьма,
Тот, видимо, сошел с ума.
Священна дружба навсегда нам
Царя Давида с Ионафаном;[20]
Ахилл с Патроклом - образец
Двух чистых дружеских сердец,
И Сципион и Лелий... [21]
Но - Друзей подобных нет давно!
Раз денег нет - и дружбы нет:
Стоит на этом нынче свет!
И к ближним что-то незаметно
Теперь любви ветхозаветной.
Во всем корысти торжество,
Кругом - свойство и кумовство:
Ведь Моисей, кто нас учил
Других любить, давно почил.
ОБ ОПРОМЕТЧИВЫХ ДУРАКАХ
Ездок неопытный, к тому же
Не подтянувший трок потуже,
Очутится, всем на смех в луже.
С кем дружит Глупость, ео ipso*,
Всегда вам скажет: «Что ж, ошибся!»
Коль ты верхом собрался в путь,
Проверить сбрую не забудь:
Кто, дело сделав, ждет совета,
Тому не впрок ни то, ни это,
А кто заране все обсудит,
Тот в дураках потом не будет.
Подумал бы вперед Адам,
Не влекся бы он к тем плодам,
И яблочком коль не прельстился б,
То с райской жизнью не простился б.
Когда бы понял Ионафан[22]
Коварный Трифонов обман,
Не верил речи лицемерной,
Даров не взял бы, то, наверно,
Вернулся б невредим и жив он,
А в дураках остался б Трифон.
На что был Юлий Цезарь гений
И словопрений и сражений,
Но, мир вкушая, гений сей
Дал как-то маху, ротозей:
Письмо не сразу прочитал, -
И Брут в него вонзил кинжал[23].
И Никанор в просчете был -
Дичь продал прежде, чем убил.[24]
Не повезло: остался вдруг
И обезглавлен, и без рук,
И вырван был потом, увы,
Язык из мертвой головы!
Успешен замысел, когда
Он своевремен, господа!
А торопыг с древнейших пор
Ждут неудачи и позор.
*В силу этого (лат )
О ВОЛОКИТСТВЕ
Пленен Венерой, у плутовки
Ты, как дергунчик, на веревке.
Терпи, дурак, ее издевки!
Я, жаркозадая богиня
Венера, возвещаю ныне,
В том присягая, что прямая
Дочь Ганса-дурня и сама я.
Кумир всесветный дураков,
Я юношей и стариков
Лишь захочу - и обольщу,
И всех в болванов превращу,
Перед собой повергнув ниц:
Не знает власть моя границ!
Тех, кто читали «Одиссею»,
Прошу припомнить я Цирцею,
И Калипсо, и хор сирен.
Таков и мой всесильный плен!
Кто мнит, что он умен, хитер,
С тем короток мой разговор:
В котел безумья погружу
И в дурачка преображу.
А кто моим рубцом отмечен,
Ничем не может быть излечен!
Мой озорной сынок - дитя,
По-детски он шалит, шутя,
Но, на его проделки глядя,
Иной сластолюбивый дядя,
Закореневший в волокитстве,
С ним соревнуется в бесстыдстве,
И, как ребенок, несмышлен,
Двух путных слов не скажет он.
Сынок мой наг - ив этом знак,
Что похоть скрыть нельзя никак!
Спокон веков из града в град,
Затем что мой сынок крылат,
Любви влекущая беда
Порхает всюду и всегда,
И нет - от сотворенья мира -
Капризней, чем она, кумира.
Лук держит мой Амур-пострел,
Полны его колчаны стрел,
Всегда на тетиве рука,
И, чуть заметит дурака,
Стреляет он, - дурак сражен,
Остатков разума лишен
И, жертвой стать мне предназначен,
Пожаром страсти весь охвачен.
О, тот огонь неугасим!
Погублена Дидона им,
Медея, тем огнем объята,
Сожгла своих детей и брата.
Всех жертв любви мы не сочли б:
От страсти Несс-кентавр погиб,[25]
И Троя натерпелась горя;[26]
С горы низверглась Сафо в море;[27]
Сирены пением влекли
К себе на гибель корабли;
И взнуздан был, и был оседлан
Мудрец один красоткой подлой;[28]
На воздух воспарил Вергилий,[29]
Хоть бог ему и не дал крылий.
За курс искусства страсти пылкой
Овидий поплатился ссылкой...[30]
Кой-кто мог мудрым слыть, когда б
Он не был блудодейства раб.
Кто женский пол чрезмерно любит,
В себе живую душу губит:
Как богу богово воздать,
Коль слишком дамам угождать?
Хоть знатный будь, хоть низкий люд,
Беда и срам - цена за блуд.
Глупец отъявленный, кто мнит,
Что в блуде меру сохранит:
Распутникам, как говорят,
Все нипочем, сам черт не брат
Одно тебе, дурак, лекарство:
Колпак! Носи и благодарствуй!
БРАЖНИКИ-ГУЛЯКИ
Бродягой, нищим тот умрет,
Кто вечно кутит, пьет и жрет
И лишь с гуляк пример берет.
Колпак ты на того надень,
Кто день и ночь, и ночь и день
Рад брюхо поплотней набить
И полной винной бочкой быть,
Как будто жизнь он взял на откуп
С единой целью: больше в глотку б!
Он за день виноградных лоз
Погубит больше, чем мороз.
Дадим такому человечку
На корабле глупцов местечко!
С ума сведет его вино -
Под старость скажется оно:
Трясуч, дурашлив, голос пропит, -
Свой смертный час он сам торопит.
На свете нет порока гаже:
Муж просвещенный, мудрый далее,
Предавшись пьянству, до конца
Лишится славы мудреца.
Пьешь в меру - разговор иной.
Не снес вина и старец Ной,[31]
Хотя в ту пору в мире целом
Был самым первым виноделом.
Вино и мудрых в грязь повалит
И колпаки на них напялит.
Когда израильский народ
Вливал, бывало, лишку в рот,
Он, как заведено меж: пьяниц,
Шумел, плясал безбожный танец
Вкруг изваяния тельца[32]
Языческого образца.
Недаром бог во время оно
Пить запретил сынам Аарона[33].
Но в наши дни какой священник
Той заповеди не изменник?!
Хлебнул и Олоферн беды,
И головы и бороды
Лишась, когда был пьян однажды[34].
И - жертва той же самой жажды -
Бывал и Александр пьян[35],
Свой унижая царский сан,
И делал то, о чем потом
Сам вспоминал с большим стыдом.
Кто весел от вина сегодня,
Заплачет завтра в преисподней.
Когда б не пьянство, то вовек
Не знал бы рабства человек!
Чревоугодье, пьянство - страсти,
Чьи спутники - нужда, несчастье.
Отцам и сыновьям равно
Страданьями грозит вино,
Коль ты его хлебать привык
С кем ни на есть, как воду - бык.
Ах, мало ли таких гуляк,
Кому как дом родной кабак:
Пришли - кабатчик наготове,
Две ляжки подал им коровьи,
Миндаль, изюм и рис принес,
А чем расплатятся - вопрос!
Все стали бы мудрей вдвойне,
Будь капля мудрости в вине,
Что пьют сверх меры и сверх силы
Обжоры, пьяницы-кутилы,
Друг дружке наливая кружку
И побуждая пить друг дружку:
«Твое здоровье!.. Пей!..» -
«Смотри,До дна, до капли!..» -
«На пари!..»
«Налить?» - «Налей!..»
Пьют дуралеи,
Себя нисколько не жалея:
Раз - в кружку, два - ив глотку.
Ловко!
Намылить бы для них веревку!
Поистине, ведь нет другой
На свете глупости такой!
Прочесть мы можем у Сенеки
(Мыслитель, живший в первом веке):
«Боюсь, что трезвых мир осудит,
А уважать лишь пьяниц будет,
И чтобы знаменитым быть,
Вина придется больше пить».
Но я в виду имею тут
И тех, кто пива много пьют.
Пьет умный в меру, а болван -
Хоть бочку, хоть бродильный чан.
Однако долговечней тот,
Кто понемногу, с толком пьет.
Приятно лишь во рту вино, -
В утробе мучит нас оно,
Всю кровь пропитывает ядом,
Как василиск смертельным взглядом[36] Брант (Brant, Sebastian) (1457-1521), немецкий ученый, гуманист, поэт. Родился в 1457 в Страсбурге. Учился в Базеле, там же в 1484 получил право на преподавание, в 1489 - ученую степень доктора права. В 1501 стал синдиком в Страсбурге, в 1503 - муниципальным канцлером этого города. Умер Брант в Страсбурге 10 мая 1521.
Брант сочинял латинские стихи (Varia carmina; лат. - разные стихи; 1498) и составлял своды законов, но наибольшую известность снискало ему стихотворное сочинение на немецком языке Корабль дураков (Das Narrenschiff, 1494). Изощренная изобретательность, подкрепляемая иллюстрациями - в книге было 75 гравюр, бульшей частью превосходных, в духе ранних работ А.Дюрера, - сделала это произведение своего рода светской Библией.
Корабль дураков перевели на нижненемецкий в 1497 и тогда же на латынь. На латинской версии основывались французское (1498) и английское (1509) переложения, весьма ощутимо повлиявшие на литературу и мысль Возрождения. Появились фламандская (1500) и голландская (1548) версии книги. Корабль дураков многократно переиздавался на различных языках - известно, что уже к концу 17 в. насчитывалось ок. 30 изданий. Кроме того, именно в этом произведении появилось первое из известных в литературе косвенное упоминание открытия Америки Х.Колумбом: к тексту Корабля дураков базельский издатель Бергманн фон Ольпе приложил, возможно по настоянию Бранта, напечатанное в 1493 письмо Колумба. Эразм Роттердамский был знаком с Брантом и его творчеством, и в Похвале глупости Эразма видно влияние Корабля дураков. Произведение Бранта было написано на народном немецком языке конца ХV века, на котором говорили в те годы в Эльзасе, в частности в Страсбурге. Идея «корабля дураков» была популярна во времена Бранта; в целом ряде назидательных сочинений всевозможные пороки рассматривались как разновидности глупости, глупцы выступали как олицетворение пороков (см., например,Vindlers «Blumeder Tugend», Augsburg, 1486), фигурировал и образ «поездки» или «плаванья» дураков. Брант в своей сатире сделал попытку собрать все мыслимые пороки и слабости воедино и представить их в виде разнообразных «глупостей» («Narrheiten»). При этом Брант не всегда последователен в построении своей книги: так, у него идет речь то о «корабле дураков», то о целом «дурацком флоте». Ради пользы и благого поучения, для увещевания и поощрения мудрости, здравомыслия и добрых нравов, а также ради искоренения глупости, слепоты и дурацких предрассудков и во имя исправления рода человеческого - с исключительным тщанием, серьезностью и рачительностью составлено в Базеле Себастианом Брантом, доктором обоих прав [2]