Мастер и Маргарита. Булгаков. ... Извлечение Мастера...
... - Простите, не поверю, - ответил Воланд, - этого быть не может. Рукописи не горят. - Он повернулся к Бегемоту и сказал: - Ну-ка, Бегемот, дай сюда роман.
Кот моментально вскочил со стула, и все увидели, что он сидел на толстой пачке рукописей. Верхний экземпляр кот с поклоном подал Воланду. Маргарита задрожала и закричала, волнуясь вновь до слез:
- Вот она, рукопись! Вот она!
Она кинулась к Воланду и восхищенно добавила:
- Всесилен, всесилен!
Воланд взял в руки поданный ему экземпляр, повернул его, отложил в сторону и молча, без улыбки уставился на мастера. Но тот неизвестно отчего впал в тоску и беспокойство, поднялся со стула, заломил руки и, обращаясь к далекой луне, вздрагивая, начал бормотать:
- И ночью при луне мне нет покоя, зачем потревожили меня? О боги, боги...
Маргарита вцепилась в больничный халат, прижалась к нему и сама начала бормотать в тоске и слезах:
- Боже, почему же тебе не помогает лекарство?
- Ничего, ничего, ничего, - шептал Коровьев, извиваясь возле мастера, - ничего, ничего... Еще стаканчик, и я с вами за компанию.
И стаканчик подмигнул, блеснул в лунном свете, и помог этот стаканчик. Мастера усадили на место, и лицо больного приняло спокойное выражение.
- Ну, теперь все ясно, - сказал Воланд и постучал длинным пальцем по рукописи.
- Совершенно ясно, - подтвердил кот, забыв свое обещание стать молчаливой галлюцинацией, - теперь главная линия этого опуса ясна мне насквозь. Что ты говоришь, Азазелло? - обратился он к молчащему Азазелло.
- Я говорю, - прогнусил тот, - что тебя хорошо было бы утопить.
- Будь милосерден, Азазелло, - ответил ему кот, - и не наводи моего повелителя на эту мысль. Поверь мне, что всякую ночь я являлся бы тебе в таком же лунном одеянии, как и бедный мастер, и кивал бы тебе, и манил бы тебя за собою. Каково бы тебе было, о Азазелло?
- Ну, Маргарита, - опять вступил в разговор Воланд, - говорите же все, что вам нужно?
Глаза Маргариты вспыхнули, и она умоляюще обратилась к Воланду:
- Позвольте мне с ним пошептаться?
Воланд кивнул головой, и Маргарита, припав к уху мастера, что-то пошептала ему. Слышно было, как тот ответил ей:
- Нет, поздно. Ничего больше не хочу в жизни. Кроме того, чтобы видеть тебя. Но тебе опять советую - оставь меня. Ты пропадешь со мной.
- Нет, не оставлю, - ответила Маргарита и обратилась к Воланду: - Прошу вас опять вернуть нас в подвал в переулке на Арбате, и чтобы лампа загорелась, и чтобы все стало, как было.
Тут мастер засмеялся и, обхватив давно развившуюся кудрявую голову Маргариты, сказал:
- Ах, не слушайте бедную женщину, мессир. В этом подвале уже давно живет другой человек, и вообще не бывает так, чтобы все стало, как было. - Он приложил щеку к голове своей подруги, обнял Маргариту и стал бормотать: - Бедная, бедная...
- Не бывает, вы говорите? - сказал Воланд. - Это верно. Но мы попробуем. - И он сказал: - Азазелло!
Тотчас с потолка обрушился на пол растерянный и близкий к умоисступлению гражданин в одном белье, но почему-то с чемоданом в руках и в кепке. От страху этот человек трясся и приседал.
- Могарыч? - спросил Азазелло у свалившегося с неба.
- Алоизий Могарыч, - ответил тот, дрожа.
- Это вы, прочитав статью Латунского о романе этого человека, написали на него жалобу с сообщением о том, что он хранит у себя нелегальную литературу? - спросил Азазелло.
Новоявившийся гражданин посинел и залился слезами раскаяния.
- Вы хотели переехать в его комнаты? - как можно задушевнее прогнусил Азазелло.
Шипение разъяренной кошки послышалось в комнате, и Маргарита, завывая:
- Знай ведьму, знай! - вцепилась в лицо Алоизия Могарыча ногтями.
Произошло смятение.
- Что ты делаешь? - страдальчески прокричал мастер, - Марго, не позорь себя!
- Протестую, это не позор, - орал кот.
Маргариту оттащил Коровьев.
- Я ванну пристроил, - стуча зубами, кричал окровавленный Могарыч и в ужасе понес какую-то околесицу, - одна побелка... купорос...
- Ну вот и хорошо, что ванну пристроил, - одобрительно сказал Азазелло, - ему надо брать ванны, - и крикнул: - Вон!
Тогда Могарыча перевернуло кверху ногами и вынесло из спальни Воланда через открытое окно.
Мастер вытаращил глаза, шепча:
- Однако, это будет, пожалуй, почище того, что рассказывал Иван! - совершенно потрясенный, он оглядывался и наконец сказал коту: - А простите... это ты... это вы... - он сбился, не зная, как обращаться к коту, на «ты» или на «вы», - вы - тот самый кот, что садились в трамвай?
- Я, - подтвердил польщенный кот и добавил: - Приятно слышать, что вы так вежливо обращаетесь с котом. Котам обычно почему-то говорят «ты», хотя ни один кот никогда ни с кем не пил брудершафта.
- Мне кажется почему-то, что вы не очень-то кот, - нерешительно ответил мастер, - меня все равно в больнице хватятся, - робко добавил он Воланду.
- Ну чего они будут хвататься! - успокоил Коровьев, и какие-то бумаги и книги оказались у него в руках, - история болезни вашей?
- Да.
Коровьев швырнул историю болезни в камин.
- Нет документа, нет и человека, - удовлетворенно говорил Коровьев, - а это - домовая книга вашего застройщика?
- Да-а...
- Кто прописан в ней? Алоизий Могарыч? - Коровьев дунул в страницу домовой книги, - раз, и нету его, и, прошу заметить, не было. А если застройщик удивится, скажите, что ему Алоизий снился. Могарыч? Какой такой Могарыч? Никакого Могарыча не было. - Тут прошнурованная книга испарилась из рук Коровьева. - И вот она уже в столе у застройщика.
- Вы правильно сказали, - говорил мастер, пораженный чистотой работы Коровьева, - что раз нет документа, нету и человека. Вот именно меня-то и нет, у меня нет документа.
- Я извиняюсь, - вскричал Коровьев, - это именно галлюцинация, вот он, ваш документ, - и Коровьев подал мастеру документ. Потом он завел глаза и сладко прошептал Маргарите: - А вот и ваше имущество, Маргарита Николаевна, - и он подал Маргарите тетрадь с обгоревшими краями, засохшую розу, фотографию и, с особой бережностью, сберегательную книжку, - десять тысяч, как вы изволили внести, Маргарита Николаевна. Нам чужого не надо.
- У меня скорее лапы отсохнут, чем я прикоснусь к чужому, - напыжившись, воскликнул кот, танцуя на чемодане, чтобы умять в него все экземпляры злополучного романа.
- И ваш документик также, - продолжал Коровьев, подавая Маргарите документ, и затем, обратившись к Воланду, почтительно доложил: - Все, мессир!
- Нет, не все, - ответил Воланд, отрываясь от глобуса. - Куда прикажете, моя дорогая донна, девать вашу свиту? Мне она лично не нужна.
Тут в открытую дверь вбежала Наташа, как была нагая, всплеснула руками и закричала Маргарите:
- Будьте счастливы, Маргарита Николаевна! - она закивала головой мастеру и опять обратилась к Маргарите: - Я ведь все знала, куда вы ходите.
- Домработницы все знают, - заметил кот, многозначительно поднимая лапу, - это ошибка думать, что они слепые.
- Что ты хочешь, Наташа? - спросила Маргарита, - возвращайся в особняк.
- Душенька, Маргарита Николаевна, - умоляюще заговорила Наташа и стала на колени, - упросите их, - она покосилась на Воланда, - чтобы меня ведьмой оставили. Не хочу я больше в особняк! Ни за инженера, ни за техника не пойду! Мне господин Жак вчера на балу сделал предложение. - Наташа разжала кулак и показала какие-то золотые монеты.
Маргарита обратила вопросительный взор к Воланду. Тот кивнул головой. Тогда Наташа кинулась на шею Маргарите, звонко ее расцеловала и, победно вскрикнув, улетела в окно.
На месте Наташи оказался Николай Иванович. Он приобрел свой прежний человеческий облик, но был чрезвычайно мрачен и даже, пожалуй, раздражен.
- Вот кого с особенным удовольствием отпущу, - сказал Воланд, с отвращением глядя на Николая Ивановича, - с исключительным удовольствием, настолько он здесь лишний.
- Я очень прошу выдать мне удостоверение, - заговорил, дико оглядываясь, Николай Иванович, но с большим упорством, - о том, где я провел предыдущую ночь.
- На какой предмет? - сурово спросил кот.
- На предмет представления милиции и супруге, - твердо сказал Николай Иванович.
- Удостоверений мы обычно не даем, - ответил кот, насупившись, - но для вас, так и быть, сделаем исключение.
И не успел Николай Иванович опомниться, как голая Гелла уже сидела за машинкой, а кот диктовал ей:
- Сим удостоверяю, что предъявитель сего Николай Иванович провел упомянутую ночь на балу у сатаны, будучи привлечен туда в качестве перевозочного средства... поставь, Гелла, скобку! В скобке пиши «боров». Подпись - Бегемот.
- А число? - пискнул Николай Иванович.
- Чисел не ставим, с числом бумага станет недействительной, - отозвался кот, подмахнул бумагу, откуда-то добыл печать, по всем правилам подышал на нее, оттиснул на бумаге слово «уплочено» и вручил бумагу Николаю Ивановичу. После этого Николай Иванович бесследно исчез, а на месте его появился новый неожиданный человек.
- Это еще кто? - брезгливо спросил Воланд, рукой заслоняясь от света свечей.
Варенуха повесил голову, вздохнул и тихо сказал:
- Отпустите обратно. Не могу быть вампиром. Ведь я тогда Римского едва насмерть с Геллой не уходил! А я не кровожадный. Отпустите.
- Это что еще за бред? - спросил, морща лицо, Воланд. - Какой такой Римский? Что это еще за чепуха?
- Не извольте беспокоиться, мессир, - отозвался Азазелло и обратился к Варенухе: - Хамить не надо по телефону. Лгать не надо по телефону. Понятно? Не будете больше этим заниматься?
От радости все помутилось в голове у Варенухи, лицо его засияло, и он, не помня, что говорит, забормотал:
- Истинным... то есть я хочу сказать, ваше ве... сейчас же после обеда... - Варенуха прижимал руки к груди, с мольбой глядел на Азазелло.
- Ладно, домой, - ответил тот, и Варенуха растаял.
- Теперь все оставьте меня одного с ними, - приказал Воланд, указывая на мастера и Маргариту.
Приказание Воланда было исполнено мгновенно. После некоторого молчания Воланд обратился к мастеру:
- Так, стало быть, в Арбатский подвал? А кто же будет писать? А мечтания, вдохновение?
- У меня больше нет никаких мечтаний и вдохновения тоже нет, - ответил мастер, - ничто меня вокруг не интересует, кроме нее, - он опять положил руку на голову Маргариты, - меня сломали, мне скучно, и я хочу в подвал.
- А ваш роман, Пилат?
- Он мне ненавистен, этот роман, - ответил мастер, - я слишком много испытал из-за него.
- Я умоляю тебя, - жалобно попросила Маргарита, - не говори так. За что же ты меня терзаешь? Ведь ты знаешь, что я всю жизнь вложила в эту твою работу. - Маргарита добавила еще, обратившись к Воланду: - Не слушайте его, мессир, он слишком замучен.
- Но ведь надо же что-нибудь описывать? - говорил Воланд, - если вы исчерпали этого прокуратора, ну, начните изображать хотя бы этого Алоизия.
Мастер улыбнулся.
- Этого Лапшенникова не напечатает, да, кроме того, это и неинтересно.
- А чем вы будете жить? Ведь придется нищенствовать.
- Охотно, охотно, - ответил мастер, притянул к себе Маргариту, обнял ее за плечи и прибавил: - Она образумится, уйдет от меня...
- Не думаю, - сквозь зубы сказал Воланд и продолжал: - Итак, человек, сочинивший историю Понтия Пилата, уходит в подвал, в намерении расположиться там у лампы и нищенствовать?
Маргарита отделилась от мастера и заговорила очень горячо:
- Я сделала все, что могла, и я нашептала ему самое соблазнительное. А он отказался от этого.
- То, что вы ему нашептали, я знаю, - возразил Воланд, - но это не самое соблазнительное. А вам скажу, - улыбнувшись, обратился он к мастеру, - что ваш роман еще принесет вам сюрпризы.
- Это очень грустно, - ответил мастер.
- Нет, нет, это не грустно, - сказал Воланд, - ничего страшного уже не будет. Ну-с, Маргарита Николаевна, все сделано. Имеете ли вы ко мне какую-нибудь претензию?
- Что вы, о, что вы, мессир!
- Так возьмите же это от меня на память, - сказал Воланд и вынул из-под подушки небольшую золотую подкову, усыпанную алмазами.
- Нет, нет, нет, с какой же стати!
- Вы хотите со мной поспорить? - улыбнувшись, спросил Воланд.
Маргарита, так как в плаще у нее не было кармана, уложила подкову в салфетку и затянула ее узлом. Тут что-то ее изумило. Она оглянулась на окно, в котором сияла луна, и сказала:
- А вот чего я не понимаю... Что же, это все полночь да полночь, а ведь давно уже должно быть утро?
- Праздничную полночь приятно немного и задержать, - ответил Воланд. - Ну, желаю вам счастья.
Маргарита молитвенно протянула обе руки к Воланду, но не посмела приблизиться к нему и тихо воскликнула:
- Прощайте! Прощайте!
- До свидания, - сказал Воланд.
И Маргарита в черном плаще, мастер в больничном халате вышли в коридор ювелиршиной квартиры, в котором горела свеча и где их дожидалась свита Воланда. Когда пошли из коридора, Гелла несла чемодан, в котором был роман и небольшое имущество Маргариты Николаевны, а кот помогал Гелле. У дверей квартиры Коровьев раскланялся и исчез, а остальные пошли провожать по лестнице. Она была пуста. Когда проходили площадку третьего этажа, что-то мягко стукнуло, но на это никто не обратил внимания. У самых выходных дверей шестого парадного Азазелло дунул вверх, и только что вышли во двор, в который не заходила луна, увидели спящего на крыльце, и, по-видимому, спящего мертвым сном, человека в сапогах и в кепке, а также стоящую у подъезда большую черную машину с потушенными фарами. В переднем стекле смутно виднелся силуэт грача.
Уже собирались садиться, как Маргарита в отчаянии негромко воскликнула:
- Боже, я потеряла подкову!
- Садитесь в машину, - сказал Азазелло, - и подождите меня. Я сейчас вернусь, только разберусь, в чем тут дело. - И он ушел в парадное...
***
...Наплакавшись, Маргарита взялась за нетронутые тетради и нашла то место, что перечитывала перед свиданием с Азазелло под кремлевской стеной. Маргарите не хотелось спать. Она гладила рукопись ласково, как гладят любимую кошку, и поворачивала ее в руках, оглядывая со всех сторон... Читать полностью... Читать дальше ...
*** Мастер и Маргарита. Булгаков. 001
*** Мастер и Маргарита. Булгаков. 035
***
***
***
Мастер и Маргарита. Булгаков. 027 - 24 Мая 2019 - Персональный сайт
http://svistuno-sergej.narod.ru/news/master_027/2019-05-24-2592 *** слово, фото из интернета, фентези, Извлечение Мастера, Мастер и Маргарита. Булгаков, проза, Понтий Пилат, Мастер и Маргарита. Булгаков., Никогда Не Разговаривайте С, текст, Неизвестные, классика, литература, Михаил Булгаков, фантастика
***
***
***