Генрих Дауб. Третий Рейх и «Фольксдойче»; Принцип историзма
Продолжение.
Начало см. здесь:
https://sergedid.livejournal.com/542573.html
Третий Рейх и «Фольксдойче»
C бюрократической путаницей и сложностями в определении расовой принадлежности людей в Третьем Рейхе Гиммлеру приходилось разбираться и в дальнейшем, даже при определении «немецкости» у этнических немцев - как их называли в Третьем Рейхе, «фольксдойче».
Расовое учение Ганса Г. Гюнтера, на которое опирались национал-социалисты, при переносе в конкретные бюрократические тексты инструкций, правил и параграфов заставляло потеть чиновников, даже когда они работали с этой категорией людей.
По учению Г. Гюнтера, немецкий народ состоял из людей, принадлежавших к нордической, скандинавской, западной, динарской, восточно-балтийской и восточной расам.
В случае установления при помощи расовой диагностики «фенотипа», совпадающего с признаками этих рас, чиновник признавал, к примеру, «полонизированного фольксдойче» или даже просто поляка - жителя генерал-губернаторства, у которого немецкое происхождение только «подозревалось из-за истории поселения в регионе, откуда он происходил», человеком, имеющим «немецкую кровь» и относил его к категории «wünschenswerter Zuwachs im Deutschen Volkstum» («желательный для увеличения роста немецкого народа»). С таким поляком, у которого устанавливали хотя бы «25 процентов немецкой крови», начинали обращаться как с немцем. Особым признаком для наличия немецкой крови у поляков считалось еще, если они заявляли, что принадлежат к евангелической вере. Исходили из того, что поляки были почти стопроцентно католики, а евангелическая вера исторически пришла в Польшу через немцев, что правильно.
Как во все времена и во всех странах, в Третьем Рейхе играл свою роль и бытовой расизм, на который национал-социалистическим властям тоже приходилось реагировать. Российские немцы сталкивались с проявлением бытового расизма в России и других странах бывшего СССР, тем более, в самом СССР, неоднократно столкнулись с ним и при переселении в ФРГ уже в наше время, в том числе и в чиновничьих кабинетах разных ведомств, в которых им определяли в виде разных параграфов их статусы - «немец-переселенец», «потомок немца-переселенца», «член семьи немца-переселенца».
Поэтому мы хорошо знаем из нашего опыта, что старательный и дисциплинированный чиновник, в особенности немецкий, может своим тщательным исполнением приказов и инструкций всё довести до абсурда. А если представим себе, что у каких-то чиновников в Третьем Рейхе к этому прибавлялось еще и высокомерие «рейхсдойче» в отношении какой-то там деревенщины с Украины или из Румынии, то становится понятно, что это зачастую вело к проблемам и обидам.
Мы хорошо помним высказывание политика ФРГ высшего ранга Норберта Блюма (христианского демократа!) - министра труда в 90-е годы в правительстве Гельмута Коля, который не стесняясь в одной из телевизионных передач высокомерно заявил, что «каждый, у кого была немецкая овчарка, претендует на то, чтобы его признали немцем». После ему пришлось извиняться, но эта фраза ему не забылась до сих пор - даже когда его уже нет в живых. Вот точно так же приходилось реагировать на такие вещи и руководству Третьего Рейха.
Об этом, например, говорит приказ Генриха Гиммлера, отданный им своим подчиненным ведомствам в ноябре 1943 года, - о «фольксдойче», то есть об этнических немцах из восточной и юго-восточной Европы. Их в это время уже вводили в германское гражданство, призывали на службу в вермахт и в SS, они уже воевали за Германию, а чиновники, занимаясь «расовой дифференциацией», определяли у них и членов их семей разные проценты «немецкости» и нередко проявляли при этом высокомерие, что зачастую вызывало обиды со стороны этих фольксдойче.
Поэтому Гиммлер был вынужден в своем приказе строго запретить чиновникам использовать термины «рейхсдойче» и «фольксдойче», тем более говорить свысока при общении с фольксдойче - этническими немцами Польши, Украины, Венгрии, Румынии и Югославии. Буквально в приказе говорилось следующее:
«Я хочу, чтобы, насколько это возможно, избегали употреблять выражения „немцы из Рейха“ и „фольксдойче“, в особенности термина „фольксдойче“ в отношении немца из любой этнической группы, которым, в основном, пользуются немцы из Рейха, причем с определенным пренебрежительным тоном.
Если в смысле предыдущих терминов говорится о „рейхсдойче“ и „фольксдойче“ („Reichs- und Volksdeutsche“) и возникает необходимость их различать, то следует говорить о „немцах внутри и за пределами Рейха“, или о „немцах из Рейха“ и „из этнических групп“. В как можно большем количестве случаев следует говорить только „он немец“».
(«Ich wünsche, den Ausdruck „Reichs- und Volksdeutsche“, insbesondere die Bezeichnung „Volksdeutscher“ für einen Deutschen aus irgendeiner Volksgruppe, die meistens von den Deutschen innerhalb der Reichsgrenzen mit einem gewissen herabsetzenden Ton verwendet wird, soweit wie möglich zu vermeiden.
Wenn im Sinne der bisherigen Begriffe von „Reichs- und Volksdeutschen“ gesprochen wird, und man diese Unterscheiden muß, so ist von den „Deutschen innerhalb und außerhalb der Reichsgrenzen“ zu sprechen oder von „Deutschen aus dem Reich“ und „aus den Volksgruppen“. In möglichst vielen Fällen ist nur zu sagen „er ist ein Deutscher“».)
Цитируется по: Carsten Klingemann. Soziologie und Politik. Sozialwissenschaftliches Expertenwissen im Dritten Reich und in der früheren westdeutschen Nachkriegszeit. Verlag für Sozialwissenschaften, S. 217 - 218.
Я считаю, что самое главное, что мы должны понять, разбираясь в расовой политике национал-социалистов, - это то, что расовые законы Рейха были приняты с мыслью о защите немецкого народа («немецкой крови») от смешения с другими народами и расами. При их принятии в 1935 году национал-социалисты меньше всего думали о романских, славянских и других народах западной и восточной Европы - они думали о немецком народе. Тем более, в это время никто в Германии не думал о том, что в скором будущем начнется война с этими народами.
Вопросы отношения к разным народам и их расовой дифференциации в рамках расового учения национал-социализма встали во время войны, когда надо было конкретно вырабатывать отношение к этим народам, с которыми в массовом порядке столкнулись немцы, в том числе и в повседневной жизни, - как с остарбайтерами, военнопленными, союзниками или камрадами, с которыми приходилось воевать плечом к плечу на фронте против общего врага, и т. д.
К расовым законам в гитлеровской Германии сегодня можно относиться критически и иронически, называть их преступными и т. п., но следует честно признать, что они принимались не для того, чтобы определять, кого уничтожать, кого превратить в слуг и рабов, как это нам до сегодняшнего дня подает пропаганда победителей, а для того, чтобы защитить от расового смешения, укрепить и усилить немецкий народ численно, который национал-социалисты представляли себе как одну большую семью. Абсолютно национал-социалистический образ народа сохранился до сегодняшнего дня в мультфильме по сказке немецкого писателя-националиста Вальдемара Бонзеля «Пчела Майя», которую победители после 1945 в Германии сначала запретили, но позже разрешили.
Я возьму на себя смелость сформулировать свою оценку расовой политики национал-социалистов так: в рамках своего ошибочного учения они действовали в целом правильно и логично, но жизнь постоянно заставляла их вносить свои коррективы. В какую сторону развилось бы расовое учение национал-социалистов после войны в случае, если бы они остались у власти в Германии, мы сказать не можем, поскольку история им такой возможности не дала.
Лично мне кажется, что расовое учение, на которое национал-социалисты приняли решение опираться, было очень сырым, недоработанным, неглубоко все это было у них продумано, поэтому приходилось в ходе войны отдавать все новые и новые приказы, инструкции и т. п. для регуляции возникающих проблем. Совершенно неслучайно Генрих Гиммлер сопровождал свои приказы соображениями, что «после войны будет принят более широкоохватный закон», - он ведь сталкивался с недостатками этого законодательства ежедневно.
Большинство проблем национал-социализма, на мой взгляд, возникали прежде всего потому, что он, как вынужденный ответ Европы на угрозу коммунизма, развивался очень стремительно и поэтому в нем не только расовые законы, но и многое другое было очень сырым и недоработанным.
Вдумаемся хотя бы в тот факт, что Гитлер был для национал-социализма в одном лице тем, кем для коммунизма были Маркс, Энгельс, Ленин и Сталин, - идеологом, организатором и создателем движения и партии, вождем, возглавившим революцию, руководителем государства победившего национал-социализма и, наконец, военным вождем нации во время тяжелейшей войны. Понятно, что даже при условии супергениальности человека, он один и даже с группой таких же гениальных единомышленников не сможет глубоко проработать все проблемы своего учения за такой исторически короткий срок, который история выделила национал-социалистам.
Принцип историзма в изучении расовой политики Третьего Рейха
Знаю, что всегда найдутся люди, которые захотят судить национал-социалистическую Германию 30 - 40-х годов с позиций сегодняшней морали и сегодняшних знаний. Это, как правило, люди, знающие историю из художественных и пропагандистских документальных фильмов. То есть, если говорить более точно, - люди, на самом деле не знающие историю и живущие мифами, которые им навязали средства массовой информации.
Для того, чтобы никто не впадал в такое искушение, хочу кое-что напомнить. Если кто-то представляет себе зараженную человеконенавистнической теорией национал-социалистическую Германию, окруженную демократическими и гуманными государствами, озабоченными одной только мыслью, как бы везде добиться осуществления прав человека и ликвидировать расизм и антисемитизм, то заверяю вас: это неверное, ложное представление.
Гитлеровская Германия в довоенный период не отличалась в этом смысле в худшую сторону ни по сравнению с буржуазными демократиями Запада, ни, тем более, с коммунистическим сталинским СССР. Расовыми теориями увлекались ученые всех западных стран, начиная уже с конца 19 века. Не отличался Третий Рейх в худшую сторону по сравнению с другими странами мiра и в практической политике. Британцы в своих колониях к этому времени стали настоящей расой господ, высокомерно и безпощадно относившихся к народам Азии, Африки и других своих колоний, как к рабам и слугам. Не лучше в этом смысле обстояли дела и во французских, бельгийских и нидерландских колониях. В США живой и неприкрытый расизм в отношении чернокожих сограждан даже пережил Вторую мiровую войну и существовал там до середины 60-х годов прошлого века. Там негры не имели даже права ходить в те же магазины и рестораны, в которые ходили белые, и ездить в одних с ними автобусах и железнодорожных вагонах, их дети не имели права учиться в тех же школах, в которых учились дети белых, существовал суд Линча. В гитлеровской Германии даже уже после принятия расовых законов в 1935 году дети евреев продолжали учиться в одних школах с немецкими детьми. До войны государственная расовая политика, направленная против германских евреев, была достаточно мягкой и была направлена на вытеснение евреев из страны. Национал-социалистическое правительство даже заключило договор о сотрудничестве в переселении евреев в Палестину с международными еврейскими организациями и действенно им в этом помогало. Произошедшая во время войны трагедия европейского еврейства объясняется логикой общего и взаимного озверения военного времени, акций и реакций (как, к примеру, депортация немцев в СССР 28 августа 1941 года и в ответ на это принятие плана «окончательного решения еврейского вопроса» в январе 1942 года на Ванзейской конференции в Берлине), а также гуманитарными катастрофами из-за военных действий: бомбардировок концлагерей, голодом и эпидемиями разных инфекционных болезней в них. Более подробно я не буду этой темы касаться из-за ее полной табуированности в ФРГ и угрозы столкнуться с уголовным законодательством.
В соседних с Третьим Рейхом Польше и Чехословакии жестокой дискриминации, преследованиям и погромам подвергались в 20 - 30-е годы украинцы, белорусы, евреи и немцы.
В коммунистическом СССР антропологического (биологического) расизма на государственном уровне не было (на бытовом был всегда), но, несмотря на то, что на словах провозглашался интернационализм и дружба народов, в практике государственной политики существовал культурный расизм.
Биологический расизм выводит все особенности человека из биологии, прежде всего, цвета кожи, а культурный - из этнокультурной принадлежности. Первый провозглашает: «раса - это судьба». Второй просто заменяет термин «раса» национальностью (этносом). Основы культурного расизма (или этницизма) были в сталинском СССР заложены приблизительно в то же время, когда расизм закрепился на государственном уровне в гитлеровской Германии, - во второй половине 1930-х годов.
Если в Третьем Рейхе притеснениям и дискриминации подвергались евреи, то в СССР многие народы почувствовали на себе проявление культурного расизма коммунистического государства уже в 30-е годы - во время проведения НКВД ряда «национальных операций». Во время германо-советской войны 1941 - 45 годов сначала советские немцы, а затем целый ряд народов Северного Кавказа, калмыки, крымские татары, греки, болгары и ряд других были депортированы только по принципу принадлежности к определенной национальности, которую коммунистический режим решил определить во «враги народа», «предатели» и «коллаборационисты». Во время этой депортации, которая длилась для этих народов до середины 50-х годов, погибли сотни тысяч невинных людей. Память об «измене Родине» преследовала эти народы даже после их реабилитации в годы хрущёвской оттепели, а с некоторых из них - например, с немцев и крымских татар - «пятно» было снято лишь после крушения СССР, да и то - эта реабилитация так и не была доведена до конца до сего дня.
Так что, анализируя прошлое, в том числе и расовую политику национал-социалистической Германии, лучше сразу же изначально отказаться от «мудрости позже рожденных», как это называют немцы, и оценивать всё с точки зрения ситуации, которая тогда была во всех странах, и с позиций существовавшей тогда морали. В исторической науке это называется «принципом историзма».
Генрих Дауб.
Начало см. здесь:
https://sergedid.livejournal.com/542573.html
Третий Рейх и «Фольксдойче»
C бюрократической путаницей и сложностями в определении расовой принадлежности людей в Третьем Рейхе Гиммлеру приходилось разбираться и в дальнейшем, даже при определении «немецкости» у этнических немцев - как их называли в Третьем Рейхе, «фольксдойче».
Расовое учение Ганса Г. Гюнтера, на которое опирались национал-социалисты, при переносе в конкретные бюрократические тексты инструкций, правил и параграфов заставляло потеть чиновников, даже когда они работали с этой категорией людей.
По учению Г. Гюнтера, немецкий народ состоял из людей, принадлежавших к нордической, скандинавской, западной, динарской, восточно-балтийской и восточной расам.
В случае установления при помощи расовой диагностики «фенотипа», совпадающего с признаками этих рас, чиновник признавал, к примеру, «полонизированного фольксдойче» или даже просто поляка - жителя генерал-губернаторства, у которого немецкое происхождение только «подозревалось из-за истории поселения в регионе, откуда он происходил», человеком, имеющим «немецкую кровь» и относил его к категории «wünschenswerter Zuwachs im Deutschen Volkstum» («желательный для увеличения роста немецкого народа»). С таким поляком, у которого устанавливали хотя бы «25 процентов немецкой крови», начинали обращаться как с немцем. Особым признаком для наличия немецкой крови у поляков считалось еще, если они заявляли, что принадлежат к евангелической вере. Исходили из того, что поляки были почти стопроцентно католики, а евангелическая вера исторически пришла в Польшу через немцев, что правильно.
Как во все времена и во всех странах, в Третьем Рейхе играл свою роль и бытовой расизм, на который национал-социалистическим властям тоже приходилось реагировать. Российские немцы сталкивались с проявлением бытового расизма в России и других странах бывшего СССР, тем более, в самом СССР, неоднократно столкнулись с ним и при переселении в ФРГ уже в наше время, в том числе и в чиновничьих кабинетах разных ведомств, в которых им определяли в виде разных параграфов их статусы - «немец-переселенец», «потомок немца-переселенца», «член семьи немца-переселенца».
Поэтому мы хорошо знаем из нашего опыта, что старательный и дисциплинированный чиновник, в особенности немецкий, может своим тщательным исполнением приказов и инструкций всё довести до абсурда. А если представим себе, что у каких-то чиновников в Третьем Рейхе к этому прибавлялось еще и высокомерие «рейхсдойче» в отношении какой-то там деревенщины с Украины или из Румынии, то становится понятно, что это зачастую вело к проблемам и обидам.
Мы хорошо помним высказывание политика ФРГ высшего ранга Норберта Блюма (христианского демократа!) - министра труда в 90-е годы в правительстве Гельмута Коля, который не стесняясь в одной из телевизионных передач высокомерно заявил, что «каждый, у кого была немецкая овчарка, претендует на то, чтобы его признали немцем». После ему пришлось извиняться, но эта фраза ему не забылась до сих пор - даже когда его уже нет в живых. Вот точно так же приходилось реагировать на такие вещи и руководству Третьего Рейха.
Об этом, например, говорит приказ Генриха Гиммлера, отданный им своим подчиненным ведомствам в ноябре 1943 года, - о «фольксдойче», то есть об этнических немцах из восточной и юго-восточной Европы. Их в это время уже вводили в германское гражданство, призывали на службу в вермахт и в SS, они уже воевали за Германию, а чиновники, занимаясь «расовой дифференциацией», определяли у них и членов их семей разные проценты «немецкости» и нередко проявляли при этом высокомерие, что зачастую вызывало обиды со стороны этих фольксдойче.
Поэтому Гиммлер был вынужден в своем приказе строго запретить чиновникам использовать термины «рейхсдойче» и «фольксдойче», тем более говорить свысока при общении с фольксдойче - этническими немцами Польши, Украины, Венгрии, Румынии и Югославии. Буквально в приказе говорилось следующее:
«Я хочу, чтобы, насколько это возможно, избегали употреблять выражения „немцы из Рейха“ и „фольксдойче“, в особенности термина „фольксдойче“ в отношении немца из любой этнической группы, которым, в основном, пользуются немцы из Рейха, причем с определенным пренебрежительным тоном.
Если в смысле предыдущих терминов говорится о „рейхсдойче“ и „фольксдойче“ („Reichs- und Volksdeutsche“) и возникает необходимость их различать, то следует говорить о „немцах внутри и за пределами Рейха“, или о „немцах из Рейха“ и „из этнических групп“. В как можно большем количестве случаев следует говорить только „он немец“».
(«Ich wünsche, den Ausdruck „Reichs- und Volksdeutsche“, insbesondere die Bezeichnung „Volksdeutscher“ für einen Deutschen aus irgendeiner Volksgruppe, die meistens von den Deutschen innerhalb der Reichsgrenzen mit einem gewissen herabsetzenden Ton verwendet wird, soweit wie möglich zu vermeiden.
Wenn im Sinne der bisherigen Begriffe von „Reichs- und Volksdeutschen“ gesprochen wird, und man diese Unterscheiden muß, so ist von den „Deutschen innerhalb und außerhalb der Reichsgrenzen“ zu sprechen oder von „Deutschen aus dem Reich“ und „aus den Volksgruppen“. In möglichst vielen Fällen ist nur zu sagen „er ist ein Deutscher“».)
Цитируется по: Carsten Klingemann. Soziologie und Politik. Sozialwissenschaftliches Expertenwissen im Dritten Reich und in der früheren westdeutschen Nachkriegszeit. Verlag für Sozialwissenschaften, S. 217 - 218.
Я считаю, что самое главное, что мы должны понять, разбираясь в расовой политике национал-социалистов, - это то, что расовые законы Рейха были приняты с мыслью о защите немецкого народа («немецкой крови») от смешения с другими народами и расами. При их принятии в 1935 году национал-социалисты меньше всего думали о романских, славянских и других народах западной и восточной Европы - они думали о немецком народе. Тем более, в это время никто в Германии не думал о том, что в скором будущем начнется война с этими народами.
Вопросы отношения к разным народам и их расовой дифференциации в рамках расового учения национал-социализма встали во время войны, когда надо было конкретно вырабатывать отношение к этим народам, с которыми в массовом порядке столкнулись немцы, в том числе и в повседневной жизни, - как с остарбайтерами, военнопленными, союзниками или камрадами, с которыми приходилось воевать плечом к плечу на фронте против общего врага, и т. д.
К расовым законам в гитлеровской Германии сегодня можно относиться критически и иронически, называть их преступными и т. п., но следует честно признать, что они принимались не для того, чтобы определять, кого уничтожать, кого превратить в слуг и рабов, как это нам до сегодняшнего дня подает пропаганда победителей, а для того, чтобы защитить от расового смешения, укрепить и усилить немецкий народ численно, который национал-социалисты представляли себе как одну большую семью. Абсолютно национал-социалистический образ народа сохранился до сегодняшнего дня в мультфильме по сказке немецкого писателя-националиста Вальдемара Бонзеля «Пчела Майя», которую победители после 1945 в Германии сначала запретили, но позже разрешили.
Я возьму на себя смелость сформулировать свою оценку расовой политики национал-социалистов так: в рамках своего ошибочного учения они действовали в целом правильно и логично, но жизнь постоянно заставляла их вносить свои коррективы. В какую сторону развилось бы расовое учение национал-социалистов после войны в случае, если бы они остались у власти в Германии, мы сказать не можем, поскольку история им такой возможности не дала.
Лично мне кажется, что расовое учение, на которое национал-социалисты приняли решение опираться, было очень сырым, недоработанным, неглубоко все это было у них продумано, поэтому приходилось в ходе войны отдавать все новые и новые приказы, инструкции и т. п. для регуляции возникающих проблем. Совершенно неслучайно Генрих Гиммлер сопровождал свои приказы соображениями, что «после войны будет принят более широкоохватный закон», - он ведь сталкивался с недостатками этого законодательства ежедневно.
Большинство проблем национал-социализма, на мой взгляд, возникали прежде всего потому, что он, как вынужденный ответ Европы на угрозу коммунизма, развивался очень стремительно и поэтому в нем не только расовые законы, но и многое другое было очень сырым и недоработанным.
Вдумаемся хотя бы в тот факт, что Гитлер был для национал-социализма в одном лице тем, кем для коммунизма были Маркс, Энгельс, Ленин и Сталин, - идеологом, организатором и создателем движения и партии, вождем, возглавившим революцию, руководителем государства победившего национал-социализма и, наконец, военным вождем нации во время тяжелейшей войны. Понятно, что даже при условии супергениальности человека, он один и даже с группой таких же гениальных единомышленников не сможет глубоко проработать все проблемы своего учения за такой исторически короткий срок, который история выделила национал-социалистам.
Принцип историзма в изучении расовой политики Третьего Рейха
Знаю, что всегда найдутся люди, которые захотят судить национал-социалистическую Германию 30 - 40-х годов с позиций сегодняшней морали и сегодняшних знаний. Это, как правило, люди, знающие историю из художественных и пропагандистских документальных фильмов. То есть, если говорить более точно, - люди, на самом деле не знающие историю и живущие мифами, которые им навязали средства массовой информации.
Для того, чтобы никто не впадал в такое искушение, хочу кое-что напомнить. Если кто-то представляет себе зараженную человеконенавистнической теорией национал-социалистическую Германию, окруженную демократическими и гуманными государствами, озабоченными одной только мыслью, как бы везде добиться осуществления прав человека и ликвидировать расизм и антисемитизм, то заверяю вас: это неверное, ложное представление.
Гитлеровская Германия в довоенный период не отличалась в этом смысле в худшую сторону ни по сравнению с буржуазными демократиями Запада, ни, тем более, с коммунистическим сталинским СССР. Расовыми теориями увлекались ученые всех западных стран, начиная уже с конца 19 века. Не отличался Третий Рейх в худшую сторону по сравнению с другими странами мiра и в практической политике. Британцы в своих колониях к этому времени стали настоящей расой господ, высокомерно и безпощадно относившихся к народам Азии, Африки и других своих колоний, как к рабам и слугам. Не лучше в этом смысле обстояли дела и во французских, бельгийских и нидерландских колониях. В США живой и неприкрытый расизм в отношении чернокожих сограждан даже пережил Вторую мiровую войну и существовал там до середины 60-х годов прошлого века. Там негры не имели даже права ходить в те же магазины и рестораны, в которые ходили белые, и ездить в одних с ними автобусах и железнодорожных вагонах, их дети не имели права учиться в тех же школах, в которых учились дети белых, существовал суд Линча. В гитлеровской Германии даже уже после принятия расовых законов в 1935 году дети евреев продолжали учиться в одних школах с немецкими детьми. До войны государственная расовая политика, направленная против германских евреев, была достаточно мягкой и была направлена на вытеснение евреев из страны. Национал-социалистическое правительство даже заключило договор о сотрудничестве в переселении евреев в Палестину с международными еврейскими организациями и действенно им в этом помогало. Произошедшая во время войны трагедия европейского еврейства объясняется логикой общего и взаимного озверения военного времени, акций и реакций (как, к примеру, депортация немцев в СССР 28 августа 1941 года и в ответ на это принятие плана «окончательного решения еврейского вопроса» в январе 1942 года на Ванзейской конференции в Берлине), а также гуманитарными катастрофами из-за военных действий: бомбардировок концлагерей, голодом и эпидемиями разных инфекционных болезней в них. Более подробно я не буду этой темы касаться из-за ее полной табуированности в ФРГ и угрозы столкнуться с уголовным законодательством.
В соседних с Третьим Рейхом Польше и Чехословакии жестокой дискриминации, преследованиям и погромам подвергались в 20 - 30-е годы украинцы, белорусы, евреи и немцы.
В коммунистическом СССР антропологического (биологического) расизма на государственном уровне не было (на бытовом был всегда), но, несмотря на то, что на словах провозглашался интернационализм и дружба народов, в практике государственной политики существовал культурный расизм.
Биологический расизм выводит все особенности человека из биологии, прежде всего, цвета кожи, а культурный - из этнокультурной принадлежности. Первый провозглашает: «раса - это судьба». Второй просто заменяет термин «раса» национальностью (этносом). Основы культурного расизма (или этницизма) были в сталинском СССР заложены приблизительно в то же время, когда расизм закрепился на государственном уровне в гитлеровской Германии, - во второй половине 1930-х годов.
Если в Третьем Рейхе притеснениям и дискриминации подвергались евреи, то в СССР многие народы почувствовали на себе проявление культурного расизма коммунистического государства уже в 30-е годы - во время проведения НКВД ряда «национальных операций». Во время германо-советской войны 1941 - 45 годов сначала советские немцы, а затем целый ряд народов Северного Кавказа, калмыки, крымские татары, греки, болгары и ряд других были депортированы только по принципу принадлежности к определенной национальности, которую коммунистический режим решил определить во «враги народа», «предатели» и «коллаборационисты». Во время этой депортации, которая длилась для этих народов до середины 50-х годов, погибли сотни тысяч невинных людей. Память об «измене Родине» преследовала эти народы даже после их реабилитации в годы хрущёвской оттепели, а с некоторых из них - например, с немцев и крымских татар - «пятно» было снято лишь после крушения СССР, да и то - эта реабилитация так и не была доведена до конца до сего дня.
Так что, анализируя прошлое, в том числе и расовую политику национал-социалистической Германии, лучше сразу же изначально отказаться от «мудрости позже рожденных», как это называют немцы, и оценивать всё с точки зрения ситуации, которая тогда была во всех странах, и с позиций существовавшей тогда морали. В исторической науке это называется «принципом историзма».
Генрих Дауб.