Пикассо
Uralt heißt echt,
Modern heißt schlecht.
- Сергей Владимирович, а почему вы говорите «Пикассó», ведь он испанец, и правильно - Пикáссо?
- Ровно потому же, почему Шекспи́р - а не «Шéкспир».
Я уж не говорю о том, что когда Пикассо жил и работал в Париже, там не нашлось ни одного шизофреника, который бы задался подобным вопросом.
А ведь в основе этого новомодного «Пикáссо» лежит совершенно то же самое, что и в основе всякой революции.
«Раньше было неправильно, и теперь надо переделать, чтобы было правильно».
Неуважение к установившейся русской традиции.
(Тут же - не без интернационализма.)
Людям, вознамерившимся «исправлять», свойственна устремленность, увлеченность, убежденность в собственной правоте. И - поспешность.
Именно так появилась идиотская буква ё в русском названии Кенигсберг (естественно, с безударным е).
И многое, многое другое. Примеры можно продолжать безконечно.
Едва ли это явление поддается лечению.
Здесь приходится констатировать нечто утраченное.
У этих людей попросту отсутствует тот образовательный - и нравственный - багаж, который позволил бы в полной мере и всесторонне восчувствовать драгоценную своеобычность живого великорусского языка.
Для которого консерватизм - это единственная возможная благодать.
Modern heißt schlecht.
- Сергей Владимирович, а почему вы говорите «Пикассó», ведь он испанец, и правильно - Пикáссо?
- Ровно потому же, почему Шекспи́р - а не «Шéкспир».
Я уж не говорю о том, что когда Пикассо жил и работал в Париже, там не нашлось ни одного шизофреника, который бы задался подобным вопросом.
А ведь в основе этого новомодного «Пикáссо» лежит совершенно то же самое, что и в основе всякой революции.
«Раньше было неправильно, и теперь надо переделать, чтобы было правильно».
Неуважение к установившейся русской традиции.
(Тут же - не без интернационализма.)
Людям, вознамерившимся «исправлять», свойственна устремленность, увлеченность, убежденность в собственной правоте. И - поспешность.
Именно так появилась идиотская буква ё в русском названии Кенигсберг (естественно, с безударным е).
И многое, многое другое. Примеры можно продолжать безконечно.
Едва ли это явление поддается лечению.
Здесь приходится констатировать нечто утраченное.
У этих людей попросту отсутствует тот образовательный - и нравственный - багаж, который позволил бы в полной мере и всесторонне восчувствовать драгоценную своеобычность живого великорусского языка.
Для которого консерватизм - это единственная возможная благодать.