Осторожно, постмодерн
Слава Богу, завершилась реставрация собора Парижской Богоматери и состоялось его торжественное открытие. Фотографии и видео этой церемонии облетели весь мир. К обсуждению этого радостного события присоединились и наши блогеры - и не только католические. Я вот тоже решил присоединиться...
Мое включение в тему будет касаться только лишь дизайна облачения, которое было надето на архиепископе Парижа и его ассистентах во время праздника…
«Если вам не нравится, то только потому, что вы не разбираетесь в искусстве и ничего не слышали о Пите Мондриане» - не дословно, конечно, но именно в таком стиле мне приходилось видеть оправдание всей этой красоты перед теми, кто посчитал ее неуместной. Нет смысла спорить о вкусах, лучше давайте порассуждаем о том, чтобы это могло значить, ведь к современному искусству нельзя подходить лишь с оценкой «нравится - не нравится», «красиво - некрасиво», но нужно еще подумать, понимаешь ты или не понимаешь изображаемое, и согласен ты или нет.
Причем здесь Мондриан?
Дизайнером этого облачения является Жан-Шарль де Кастельбажак, арт-директор United Colors of Benetton. Впервые он стал более-менее широко известным во время околорелигиозного скандала в начале 70-х, когда им в рекламной кампании джинсов «Jesus Jeans» (от «Kappa») были размещены библейские цитаты на фоне фотографий девушек в ультра-коротких джинсовых шортах и юношей в джинсах с расстёгнутой ширинкой.
В мире искусства он известен, прежде всего, как один из родоначальников «макулакультуры» и «бриколажа»: это когда традиционные образы искусства и сами артефакты используются в качестве сырья для создания «чего-то нового», или когда «что-то новое» создается из подручных материалов, в «старом видении» для этого не предназначенных - из-за всего этого происходит, якобы, «перевоплощение значений уже существующих объектов или символов в неожиданно новые».
В индустрии производства одежды де Кастельбажак известен как один из первых, кто начал использовать в качестве сырья переработанные материалы, притом делал он это вне модной нынче экологической повестки как таковой: ведь «в работе дизайнера всегда должно оставаться место для несовершенства, спонтанности, игры и сюрпризов», а провокация важнее удобства. Например, он превратил старое шерстяное одеяло из школы-интерната в пальто оверсайз и как-то продал его Джону Леннону. Вы, замечу, никогда не поймёте, не услышите, не ощутите, не почувствуете, что такое постмодерн, если вы не видите разницу между пальто, сшитым из детдомовского одеяла, и пальто, сшитого из точно такой же ткани с точно таким же рисунком.
Но, как ни странно, самым масштабным проектом де Кастельбажака стал именно церковный заказ: разработка дизайна одежды для участников празднования католического Всемирного дня молодёжи в Париже (1997). В общей сумме заказа предполагал 500 облачений епископов, 5000 облачений для священников, более 1 млн. футболок для участников и… мантия для самого папы Римского Иоанна Павла II. Странная радуга - это намек не на то, что вы подумали - это символ того, чего должно: союза между Богом и человеком. Кастельбажак предупредил Папу, что радужный флаг ассоциируется с гомосексуализмом. «Но, Жан-Шарль, на радугу нет авторских прав», - ответил понтифик.
Возможно, здесь дизайнер производит вторичную переработку смысла ЛГБТ-шной символики, или, напротив, переработав смысл в третий раз (после того, как ЛГБТ переработала библейский), возвращается опять к библейскому смыслу, хоть и видозмененному (радуга, все же, там странная). Это как космонавты, которые сначала пьют воду, а потом перерабатывают в нее свою мочу (пардон), чтобы опять ее пить…
А может, Папа своей властью изменил смысл: авторский на пользовательский - «смерть автора» сама по себе является замечательной иронией над постмодерновым художником. Ведь в другое время дизайнер признается: «Радуга - это флаг гей-сообщества, и именно поэтому я его выбрал. Это связь между всеми людьми»...
И вот, значит, неведомыми нам путями заказ на разработку и изготовление облачений для собора Парижской Богоматери попадает к де Кастельбажаку... Первоначально СМИ обещали, что облачение будет выглядеть не так, как сейчас (см. третью фотографию). Кутюрье признался, что концепт выполнен по мотивам творчества голландского художника Пита Мондриана (вот причем здесь Мондриан), и вдохновлен образом золотого креста на хорах Нотр-Дам (который уцелел от пожара).
Ну, какая-то идея преемственности и связь с контекстом у задумки имеется, хотя об уместности художественных средств ее реализации, конечно же, можно было бы и поспорить… В итоге мы не получили не один, а два варианта облачения. Второй тоже представляет вариацию на тему Мондриана, и притом куда более очевидную в своем подражании «позднему» Мондриану эпохи неопластицизма и «Де Стейла».
Напомню, что Мондриан призывал к обобщенной красоте, денатурализации искусства, к отказу от естественных форм и переходу к чистой абстракции, писал (или чертил?) абстрактные прямоугольники, закрашенные в красный, серый, голубой и жёлтый цвета, разделенных чёрным контуром, что символизировало «мистерию отношений единичного и множества… противопоставления вертикальных и горизонтальных линий, как мужских и женских»... Особое, мистическое значение Мондриан придавал сопоставлению основных цветов спектра: красного, синего, жёлтого с «нецветами» - белым, серым, чёрным. Зелёный цвет он, кстати, отвергал. Мондриан считал, что весь мир можно отразить «двумя базовыми противоречиями»: горизонталью как силовой линией Земли и вертикалью, «имеющей начало в центре Солнца».
Мондриан называл себя «голландским философом с кистью в руке», был последователем Е. Блаватской и членом голландского Теософского сообщества.
В 1937 году в Германии работы Мондриана оказались среди экспонатов выставки «Дегенеративное искусство», подлежащих уничтожению вместе с их авторами. Но именно эта выставка обеспечила Мондриану и его коллегам более трех миллионов «просмотров»…
Чтобы понятно было, о подражании чему идет речь, стоит привести несколько примеров работ Мондриана.
В работе де Кастельбажака - вернемся же к нему! - мы видим не просто подражание, а переосмысление Мондриана: он вопреки заветам своего учителя использует зеленый цвет (что зелёный мог бы обозначать во Франции в наше время - ума не приложу), а черный заменяет на золотой. В парадигме Мондриана подобный произвол суть то же, что и использование диагональных линий: когда ван Дусбург предложил Мондриану начать использовать их, тот порвал с ним всякое общение как с жутким еретиком и последним негодяем…
И все же! чтобы понять де Кастельбажака, знания творчества одного Мондриана со товарищи недостаточно. Нужно еще кое-что знать. Например, о модельере Лоле Прусак, которая, работая на Hermès, создала характерную линейку чемоданов и сумок. И об Иве Сен Лоране, который придумал платья «Мондриан». Нужно еще знать и Кристиана Лубутена, которые придумал широко известные в узких кругах туфли Мондриана… Все эти изделия имели характерные вставки из красных, синих и жёлтых квадратов (см. иллюстрации)…
«Мондриана» - это уже целый пласт в поп-культуре (!!!), нисходящий вплоть до дизайна ногтей и восходящий теперь до облачения архиепископа Парижа в Нотр-Даме, которое является вторичным, третичным и n-ичными по отношению к сумкам, сандялям, платишкам и прочим труселям. Мондриана, попавшая на архиепископа, чем прежде только уже ни была! И я не удивлюсь, если мы потом узнаем, что, помимо вторичных смыслов, и сама материя для облачений изготовлена из переработанного чего-нибудь такого-этакого… или вещей, имеющих сакральное значение, или, наоборот, из мусора и нечистот (например).
Да и образ радуги, и смысловые параллели с определенными идеями Сен Лорана и Лабутена, (оба - видные представителями ЛГБТ), плюс симпатии самого Кастельбажака, озвучиваемые им же - все это может сделать резонным предположение, что выбор стилистики облачений «под Мондриана» неслучаен и обусловлен не просто эстетическим предпочтением, но соответствующей мировоззренческой тенденциозностью дизайнера.
Ну, и опять же, этот зеленый цвет… Не узнаем ли мы потом, что это цвет толерантности и призыв к открытости для беженцев и носителей другой культуры (вестимо, какой)?
Конечно, верно и обратное: понимание Кастельбажака может быть обусловлено эстетическими предпочтениями и мировоззренческой тенденциозностью воспринимающего...
Но не забываем, что мы имеем дело с постмодерном! С Кастельбажака, с одной стороны, взятки гладки - «он - художник, он так видит, он так умеет» и что с него взять? Но, с другой… художник здесь не он, а тот, кто его выбрал. Тот, кто использует его самого как инструмент… Чем руководствовалось это лицо или группа - вот, что интересно! Принцип «во-первых, это красиво» здесь вряд ли уместен. Так же не уместен принцип «мы пришли в магазин, и там это было самым лучшим». Допускаю, что в каком-нибудь модерновом «кубическом храме», это было бы вполне себе органично, естественно и просто красиво без всяких подтекстов, но здесь… это - явно язык, на котором говорят с нами те, для кого важно то, что «Священники, архиепископы, епископы и дьяконы будут носить облачения, созданные французским дизайнером-аристократом Жаном-Шарлем де Кастельбажаком - человеком, который придумал знаменитое пальто Мадонны из плюшевых мишек» (© AFP), или который одел папу Римского в радужное, когда это еще не было мейнстримом, а не то, что все происходящее имеет какое-то отношение к уходящей в века истории Святости и сакральной эстетики Франции.
Я понимаю, что домоклов меч апофатики висит не только над богословием слов, но и над богословием пластических форм, в результате чего любое искусство в приложении к церковной повестке - это по сути и есть «бриколаж», где Распятие приклеивается «серым скотчем» к разным «контекстам» истории и культуры, но, надеюсь, в соборе не появилось икон, написанных в стиле «банана за 120 тыщ» от Маурицио Каттелана.
И в заключение - цитата на память.
«Сегодня вы не можете сказать что-то о религии, мире или даже книге в Instagram (не обидев кого-то). Но мода представляет собой неоднозначную часть мира. Бывший президент Франции Франсуа Миттеран однажды сказал мне: «Мода - это инструмент демократии. Каждая тоталитарная страна ненавидит моду, потому что мода - это знак независимости». Знаете, это как когда я делала платье для Кэти Перри с лицом президента Обамы за четыре месяца до его избрания в 2008 году. Некоторые люди были очень расстроены, они хотели причинить мне боль. Этого никогда бы не случилось в 70-х». Жан-Шарль Де Кастельбажак.