Невыносимое иго
Да, существуют авторы, которые пытаются выявить и противопоставлять два вида христианства: одно Павлово, а другое Петрово, хоть это не свойственно не только православной экзегезе, но прямо и противоречит самому Писанию, где в Первом Послании к Коринфяном мы читаем такие слова апостола: «Я разумею то, что у вас говорят: "я Павлов"; "я Аполлосов"; "я ( Read more... )
Печальный парадокс христианства, помимо прочего (а может, в первую очередь), в том, что начало ему положили мечтатели-экстраверты, а в жизнь воплощали мизантропы-интроверты - все эти суровые дядьки, протащившие в христианство отслужившую свое религиозность - как ветхозаветную, так и языческую: всю эту сакральность, иерархию, кашруты, бескрайние минные поля правил и канонов, литургические лабиринты, донжоны богослужебного языка, крепостные стены иконостасов и - вишенкой на этом уродливом торте - замшелый принцип «Что позволено Юпитеру, то не позволено быку», призванный отделить профанов от «священного» пространства…
И в общем-то, всех это устраивает (или устраивало до последнего времени): представители «священного», многозначительно надувая щеки, как должное принимают оказываемые (впрочем, тоже по большей части не из-под палки) «профанами» почести, полагая - когда наивно, а когда и беззастенчиво, - что именно они суть соль земли, «не такие, как прочие человецы», а не иные кто, как посредники между Богом и людьми…
А ведь все это, по сути, приводит к одной очень нехорошей вещи: к отрицанию боговоплощения и вместе с ним самого христианства. Все крайне просто: если разделение на сакральное и профанное, священное и мирское, на что и кому можно и что и кому нельзя продолжает быть актуальным для христианина, кем бы он ни был в Церкви, если оно благоденствует и вольготно чувствует себя в качестве чего-то само собой разумеющегося в христианской догматике, канонике, литургике, нравственности - везде, куда ни кинь взгляд, если любой начальственный окрик позволяет тут же забыть, что говорил Христос (да и было бы что и чем помнить: евангелие не читано, не понимаемо и не чувствуемо, а образование нам не нать - «это все придумал Черчилль в восемнадцатом году»), то поневоле приходится констатировать, что Христос оказывается для нас не более чем тем же Зевсом-Юпитером, временами, от скуки или по какой другой личной надобности, посещавшим грешную землю и ничего ровным счетом на ней не менявшим, а мы тем самым освобождаемся от таких неудобных ценностей, как свобода, ответственность и любовь, продолжая тянуть - уже все больше так, на всякий случай - лямку заведомо невыполнимых требований грозного и бесконечно далекого божества…
Короче говоря, не потеряли ли мы что-то важное по дороге?
Иеромонах Григорий (Побожин)
Reply
Reply
Reply
Reply
Leave a comment