Малые города России: вертикальные и горизонтальные диалоги
Хочется жить в России, но мне говорят, что климат петербургский мне становится вреден и что с моими ничтожными средствами очень дорого в Петербурге жить. Почему тянет в дальние края? К чему это постоянная смена декораций и модус дороги и безудержный туризм в голове? Вероятно, мы были здесь в прошлых жизнях, а в этой человек может сразу прожить много жизней и попытаться разобраться со своими прошлыми кармами. Хотя бы покопаться в себе, возвращаясь или погружаясь в новое для себя пространство и время, покуда внутренняя эманация изливается в мир, в ничто, в лишенность. Слишком сознавать - это болезнь, настоящая, полная болезнь, но хочется прояснять отношения с внешним миром, понять почему встревожено сердце, попытаться привести все в порядок, исправить свои реакции, принимать полезные вибрации, слушать свое внутреннее безмолвие что обретает голос при остраненном созерцании картин мира и приводит в состояние успокоенности духа.
В отдаленных краях попадаются изредка маленькие города, с одной-двумя тысячами жителей, деревянные, невзрачные. Люди живут простые, нелиберальные; порядки старые, крепкие, веками освященные. Глубинка создается медленно, с помощью всесожжения мощной тяги; тяги молодежи в городам, к очагам культуры. По мере того как тяга иссякает и остывающий очаг покрывается слоем пепла - общество, лишившееся глубин, резервуаров-накопителей духовной мощи - со временем обречено. Глубинка привлекает тем что там на пепелищах русской цивилизации пока еще можно найти утерянное, восстановить утраченную энергию или укрепить уверенность в смыслах происходящего.
У меня и у Дмитропулуса в круговороте рутин происходящего накопились зоны усталости. На излете творческого выдоха энергии уже не хватает на одухотворение: ее достает лишь на повседневную анимацию, на шевеление глины. Ну что, Димас, как говотится, гений рождается в провинции, а умирает в Париже - все мечешься в выборе уехать жить в Нью-йорк или в Хайдарабад. Барнаул - четвертый Рим. Пятому не бывать. Знаю я, в Америке я лежал три месяца на соломе, рядом с одним...несчастным; он об одном думал, а я о другом про бога и родину. Я уехал, а он остался. Правда я теперь зачем-то в Китае живу. Теперь эта поездка по малым городам России - это духовное почти экзистенциальное путешествие. Может бросить все и back to the roots вернемся жить в малые города? А ты смог бы? А ты? Ведь именно здесь наша Поднебесная, наше Cерединное государство, и русское Джуньго. И здесь бессилие пространственных метафор становится особенно заметным: ты говоришь через запятую "глубинка", "периферия", не замечая абсурда - как если бы синонимами вдруг стали "окраина" и "центр". Есть места где можно собраться с силами, поскольку есть место, укрытое от непрерывной саморастраты духа: предместья, сдвигаемые со всех сторон, уплотняют среду обитания вплоть до начала цепной реакции самореализации. Или за невозможностию быть полноценными русскими хотя бы останемся убежденными славянофилами.
Ну так вот, мы отправились в путь. В этой поездке у всех паломников в страну востока наличествовала эта патологическая фобия - боязнь тоски малых городов равно как и застоя от жизни в собственных мирках в рамках больших городов (бытие в черте оседлости, ужас обыкновенности), это когда окружающий пейзаж вызывает острые приступы абсолютного отчаяния как осознания оставленности мира и собственного одиночества в этой вечности - наподобие заточенья в баньке с пауками. Чтобы это не накатывало, нам нужно какое-то передвижение, нужна постоянная смена декораций для поглощения нового переживания или созерцания чего-то эстетически возвышенного для продолжения способности суждения. Вот с какою целью мы отправились. Мы по сути - номады, мы смотрели на пролетающий мимо нас великий театр мира из окна авто и не пытались жить настоящим, напротив, мы стремились подальше от него уехать чтобы погрузиться в декорации. Всю дорогу слушали группу Ноль. Мотив шарманки и русской гармошки конституирует возобновляющуюся длительность этой жизни, - что-то там о домашних тапочках и дачных грядках, и о скоротечности времени. Для номада, испытывающего идиосинкразию к повторению, этот рефрен слышен с самого начала.
ТИХВИН
В середине августа, перед рождением молодого месяца, в Ленинградской области вдруг наступили отвратительные погоды, такие как свойственны восточному побережью Желтого моря. Навалилась на Россию неимоверная, как пышущая из духовки, жара. Мгла серовато-желтая, тягучая и едкая от великих русских пожаров выбелила синее небо. Только в Тихвине у чудотворной иконы наблюдался последний кусочек синего неба. Дни были длинные, один на другой точь-в-точь похожие. Ночью душно, можно спать без палаток. Лето сухое, деревья поредели и подсохли, много подсолнухов по забору, кисло трещат кузнечики, и кажется, что и от этого треска исходит свет - золотистый, жаркий. Люди душевные, люблю русских людей в провинции. В них заключен свет и сила.
КИРИЛЛОВ
ФЕРАПОНТОВО
Дионисий как теперь говорят "доставляет". Мы в эстетическом восторге от фресок Рождественского собора Ферапонтова монастыря. Изящество, пластика, радость в цвете. Неописуемо и неповторимо. Фрески превосходно сохранились и реставраторы молодцы. Ради этих сокровищ стоит проехать и тыщу километров. Жаль что внутри нельзя фотографировать. Строго смотрительницы следят за количеством посетителей (не больше 10 человек за ходку) и температурным режимом.
Трогательные моменты: вот настенная живопись современных наследников Дионисия и школьные графити на заборе.
ВОЛОГДА
Город соблазнов и миражей. Вологда была разной: кружевной и идиллической в старом центре города, депрессивной на выселках и особенно когда полетели эти бесконечные стаи ворон во все небо. Только волки да вороны. Легкая эротика урбанистической глубинки, но без трагизма и надрыва.
Барышни цветут розами и нравственны. Русская идиллия в центре города тихо и уютно. Нету китайского гомона и суеты. Березки вместо платанов. И многое повидавший на своем веку хитроумный номад Одиссей, понимая, что переоценил на этот раз свои силы, кричит: "Развяжите меня!" Выбрать третью туристическую скорость, либо броситься в самую гущу оседлого мира? Гуманизм больше всего радуется возвращению блудных детей. Грех Робинзона в его стремлении к туризму, наказанием было мытарство скитаний и заточение на острове, раскаянье - искуплением, а возвращение к белым утесам родины - это апофеоз гуманизма. Ну так что же делать, Дмитропулус? Погоди ты с фиксацией на Танатосе, еще вернемся мы в так поразивший тебя Варанаси, вечно живой город мертвых, где сжигают трупы в желто-золотых одеждах со всей Индии, со всего света, с других планет. Каждый иностранец чумеет от Варанаси, а сейчас я пьян воздухом Вологды и морошковой наливкой.
ДОРОГА
В дороге пресловутая "озабоченность" разжимает свои тиски. Все, что я ежедневно делал, теперь отложено, и в результате операции откладывания оно скукожилось, поникло, утратило настоятельность настоящего: удаляющийся объект сжался в точку согласно законам перспективы. И вот теперь, под шлепанье покрышек по дорожным ухабам свершается трансцендирование, преодоление собственной неизымаемости. Сближение с собой и самообретение, восстановлением подлинности реальности есть основное свойство пути. Вот он русский мир передо мной. Созерцание дороги оказало мне большую поддержку. Я увидел, что мне не следует унывать. Я успокоился и стал гораздо бодрее.
Вот мы едем, разглядываем убогие станционные постройки, облупившуюся краску, чахлые пыльные сосны. Пригодность этого места для жизни почему-то зачастую вызывает сомнения. В чем же космическое назначение российской цивилизации? Может правда графа Т, что все назначение в переработке солнечной энергии в народное горе. Даже без погружения в народные массы налицо депопуляция и алкоголизация в поселках городского типа, в рабочих поселках с одним градообразующим предприятием. Проезжаем Пикалево, на трассе нет дорожного покрытия. Я думаю Володю привозили сюда на вертолете сделать внушение биороботам из ПГТ. Вова едет едет сквозь снежную равнину, порошек целебный людям он везет... Не поможет порошок, доктор не спасет! Все равно выстоит Россия.
Было и алкание и плюшки в придорожных кафе.
Ну и лютые скуратовцы-опричники, как же без них, с разными показаниями: "Ах не хочешь на месте разобраться, ты типа в Сбербанк хочешь платить - тогда у меня другой тариф для тебя и вот смотри термометр где на 30 км показания скорости больше". Ключевая фраза, прекратившая немой сценой спор хозяйствующих субъектов, была такой: "Я на этом участке дороги не обманываю!" Но пусть их, таракан не ропщет! Выстоит Россия. Бывало и другое. Разное.
"Мертвый дом!" - говорил я сам себе, присматриваясь иногда в сумерки на берегу Шекснинского водохранилища. Грусть, тоска и чад тяжело проглядывали среди пьянства и гульбы и шли дальше на север по Шесне, мимо Рыбинского моря до Белого озера. Смеявшийся за час тому назад уже рыдал где-нибудь, напившись через край. Но с другой стороны посмотреть вот он виден мир божий, чистая даль, незаселенные, вольные степи, производившие на меня странное впечатление своею пустынностью. На берегу же можно было забыться: смотришь в этот необъятный, пустынный простор, точно заключенный из окна своей тюрьмы на свободу. Всматриваешься долго и разглядишь наконец какую-нибудь птицу в прозрачном воздухе и долго, упорно следишь за ее полетом.
Лейбмотивом поездки была эта интеллектуальная игра "а мог бы ты жить в малом городе России?" Мало кто мысленно отважился. Только я был ближе всего к этой трансценденции. Да я вторичен и не оригинален. Мне только обязательно нужно "общее дело" в провинции, какая-нибудь забота, иначе я непременно сойду с ума от нахлынувших мыслей и литературных штампов.
- А что, Пятница, хотелось бы тебе вернуться на родину, к своим?
- Для этого много не нужно:
1. Прошу вернуть вернуть Льва Николаевича Толстого в лоно церкви.
2. 上聯：Москва без луж.
3. 下聯：Россия без пут.