Родина - это алтарь, а не пьедестал. Памяти Хосе Марти. Часть 1-я.
Раз уж я вспомнил в предыдущем посте про Кубу, выложу старый пост из сообщества iberoamerica о знаменитом кубинском революционере и поэте Хосе Марти, которому лично я очень симпатизирую, в отличие от коммунистов-безбожников Фиделя или Че Гевары, к которым у меня всегда была стойкая антипатия. Между прочим, Хосе Марти с большой симпатией относился к России, был большим поклонником поэзии Пушкина и живописи Верещагина.
Оригинал приведённой ниже статьи находится здесь.
"Сегодня символ мира для меня - поломанные крылья».
Так сказал о своём времени человек, сочетавший талант поэта, мудрость философа, мужество солдата и не раз испытавший боль «поломанных крыльев».
Эти слова великого кубинца Хосе Марти (1853- 1895) содержат ёмкий образ не только второй половины XIX в., но и его многострадальной родины, а в каком-то смысле и всей его жизни.
Дом 41 по улице Паула в Гаване - здесь родился Хосе Марти.
Выходец из бедной семьи тюремного надзирателя, юный Хосе едва не повторил карьеру отца, страстно желавшего увидеть в сыне своего преемника по службе. К счастью для мировой культуры, этого не случилось.
Уже почти четыре столетия Куба была колонией Испании, «островом сахара и рабов». Чувство протеста рано проснулось в душе юноши. Да и как могла эта многогранная натура снести посвист хлыста надсмотрщика на плантациях и беспощадное подавление свободолюбивых устремлений кубинцев. Много лет спустя, умудрённый жизненным опытом и борьбой, Марти напишет:
«Не успел человек родиться, а возле его колыбели уже стоят, держа наготове широкие и толстые повязки философий, религий, увлечений отцов, политических систем. Человека скручивают, связывают, и он на всю жизнь остаётся взнузданным и осёдланным, словно конь. Поэтому земля нынче полна людей, лица которых скрыты под личинами».
Ему же самому всегда была чужда маска ханжи и лицемера.
1868-1878 - годы Десятилетней войны кубинского народа за свободу и независимость. Хосе - с теми, кто борется; он пишет политические стихи и сотрудничает в газете «Ла Патриа Либре» («Свободная Родина»). Уже в 16 лет он подвергается аресту за свои политические убеждения. Несколько месяцев он проводит в каторжных каменоломнях «Сан Ласаро», затем попадает на остров узников Пинос, а в 1871 г. испанские власти высылают его на Пиренейский полуостров.
Здесь, в метрополии, Хосе Марти стремится как можно более продуктивно использовать вынужденное отлучение от родины. Уже в мае 1871 г. он поступает в Мадридский университет, а через два года переезжает в Сарагосу и в 1874 г. заканчивает сразу два факультета Сарагосского университета: юридический и факультет философии и литературы. Ещё в Мадриде Марти публикует свою первую публицистическую брошюру «Политическая тюрьма на Кубе» - о страшном положении узников каторжных тюрем. После провозглашения Испанской республики в феврале 1873 г. он пишет книгу «Испанская республика и кубинская революция», где заявляет:
«Куба декларирует свою независимость по тому же праву, по которому Испания объявляет себя республикой».
После Десятилетней войны, так и не освободившей Кубу от колониальной зависимости, Хосе Марти получает разрешение возвратиться на родину и вновь включается в политическую борьбу. Он твёрд и бескомпромиссен. Пламенные речи в защиту кубинского народа делают его имя чрезвычайно популярным. На одном из банкетов, не стесняясь присутствия губернатора острова, назначенного Испанией, - генерал-капитана Кубы, Марти выступил со столь обличительной и непримиримой речью, что глава колониальной администрации острова воскликнул: «Я хочу как можно скорее забыть о том, что я здесь слышал. Я никогда не смогу понять, как можно в моём присутствии, в присутствии представителя испанского правительства, говорить подобные вещи. Я думаю, что Хосе Марти - это сумасшедший, но сумасшедший слишком опасный».
Вольтер писал, что человек рождён, чтобы жить или в конвульсиях беспокойства, или в летаргии скуки. Хосе Марти никогда не искал покоя. Его постоянно влекли политическая борьба и подготовка к решающей схватке за национальное освобождение, но эта страсть к свободе сочеталась в его душе с другой, не менее сильной стихией, имя которой - поэзия.
Всю свою жизнь Марти преклонялся перед французской культурой, обожествлял литературу Франции, Он оставался истинным поэтом и в своих литературно-критических статьях. Виктора Гюго он уподоблял солнцу в зените, ослепительно-яркому, приковывающему к себе восхищённые взоры всех. О братьях Гонкурах писал, что их отличает «рафинированное изящество, аромат надушенного салона, таинственная игра светотени...». Флоберу, «который одевался, как мавр, и чеканил слова, как гот», на его взгляд, присуща волшебная основательность.
Неудивительно, что творчество Марти находилось под влиянием французских поэтов и писателей, особенно символистов и парнасцев. Именно от них в его творчество приходят цветопись и образность: он стремится перенести в литературу приёмы живописи и музыки. Необходимость использования этих приёмов Марти обосновал в своего рода стихотворении в прозе: «В языке есть нечто пластичное, слово имеет своё видимое тело, свои законы, красоты, свою перспективу, свой свет и свои тени, свою скульптурную форму и свои краски. Всё это можно постичь только вглядываясь в слова, поворачивая их в ту и в другую сторону, взвешивая их, лаская их, шлифуя их. В каждом великом писателе скрыты великий живописец, великий скульптор и великий музыкант».
Именно таким писателем был сам Марти, хотя бродячая жизнь политэмигранта и активное участие в борьбе за независимость Кубы оставляли немного времени для творчества. При его жизни вышло всего четыре поэтических сборника: «Исмаэлильо», «Свободные стихи», «Цветы изгнания» и «Простые стихи». В них - израненная душа поэта, любовь, тревоги, надежды, весь его внутренний мир.
Хотят, о скорбь моя, чтоб я совлёк
С тебя покров природной красоты,
Чтобы подстриг я чувства, как кусты,
И плакал только в кружевной платок.
Чтобы в темнице звонкой изнемог
Мой стих, который подарила ты.
Живительной лишенный простоты,
Засохнет он, как сорванный цветок.
Нет, так не будет! И пускай актрисы
Разучивают вздохи наизусть,
Картинно опускаясь на подмостки.
Душа не делит сцену и кулисы,
Румянами не скрашивает грусть
И, падая, не помнит о причёске.
Избранница его сердца - Кармен Сайяс де Басан, дочь богатого кубинского землевладельца, с которой он познакомился в Испании, - выделялась не только красотой и обаянием. Она была очень начитанной, увлекалась поэзией, играла в шахматы и в девичестве во многом разделяла патриотический порыв Хосе Марти. Не о таком ли идеале женщины мечтал он? И раньше в жизни поэта были увлечения, которые, казалось, вот-вот испепелят молодое сердце.
Он писал:
«Любовь для меня чувство столь могущественное, столь абсолютное и внеземное, что до сих пор я не встретил на нашей густонаселённой земле женщину, которой я мог бы предложить его целиком. Какая тоска чувствовать себя самым живым среди живых, преисполненным неувядаемой нежности и бесконечной верности в душном воздухе, среди невыносимой мелкоты и монотонной безликости, в пустоте, которая сдавливает моё тело и гнетёт мой дух внутри его телесной оболочки... Жизнь для меня мучение. А я живу, ибо должен быть сильным, чтобы справиться с любым препятствием, сломать любую силу...»
И вот это огромное чувство пробудило ответную любовь.
«Для меня брак с другой женщиной был бы безумием, - писал Марти одному из своих друзей, - но, вступая в брак с Кармен, я делаю осуществимым самое заветное мое желание, которое часто непонятно людям, - согласие наших духовных страстей».