Атаману Калмыкову посвящается.
БОЖИЙ ГНЕВ
Город жался к берегу домами,
К морю он дворцы и храмы жал.
«Убежать бы!» - пыльными устами
Он вопил, и всё ж - не убежал!
Не успел. И, воскрешая мифы,
Заклубила, почернела высь,
- Из степей каких-то, точно скифы,
Всадники в папахах ворвались.
Богачи с надменными зобами,
Неприступные, что короли,
Сбросив спесь, бия о землю лбами,
Сами дочерей к ним повели.
Чтобы те, перечеркнувши участь,
Где крылатый царствовал божок,
Стаскивали б, отвращеньем мучась,
Сапожища с заскорузлых ног.
А потом, раздавлены отрядом,
Брошены на липкой мостовой,
Упирались бы стеклянным взглядом,
Взглядом трупов в купол голубой!
А с балкона, расхлябаснув ворот,
Руку положив на ятаган,
Озирал раздавленный им город
Тридцатитрёхлетний атаман…
Шевелил он рыжими усами,
Вглядывался, слушал и стерёг,
И присевшими казались псами
Пулеметы у его сапог.
Так, взращённый всяческим посевом
Сытых ханжеств, векового зла,
Он упал на город Божьим гневом,
Молнией, сжигающей дотла!
Арсений Несмелов.