В поисках Ширин.
Только, как я уже писал, царица Ширин стала армянкой лишь благодаря фантазии персидского поэта Низами Гянджеви, а остальные поэты, такие как Алишер Навои, лишь повторили вслед за ним. А Ширин был ассирийкой (арамеянкой).
Статья Ариса Казиняна. Оригинал здесь.
В конце XIX века в Российской империи наблюдался значительный рост популярности восточных мотивов. Живописцы и фотографы того времени запечатлели множество образов восточных красавиц. Многие художники тогда стали писать «подражания персидскому», в которых часто фигурирует великолепная Ширин - символ восточной красоты и изящества. Видные фотографы того времени Д.Ермаков, Ф.Орден, Д.Никитин пустились в поиски «своей Ширин», этой загадочной армянки. Кстати, сами работы оценивались по достоинству; например, Дмитрий Ермаков получил награду Французского фотографического общества, высокие премии Московской антропологической выставки и даже удостоился титула «Фотограф Его величества шаха Персидского».
Знаменитый сюжет «Хосров и Ширин», повествующий о любви сасанидского правителя Персии Хосрова II Парвиза и армянки Ширин, - один из распространенных мотивов средневековой литературы, востребованный творчеством многих персидских поэтов. Сюжет композиционно восходит к богатому фольклорному материалу, причем учеными не оспаривается, что в сочинении армянского летописца VIIв. Себеоса «История императора Иракла» как раз и фигурирует одно из наиболее ранних обращений к этой истории, оказавшей последующее воздействие на литературное обрамление регионального фольклора.
Виднейший специалист в области иранистики Агафангел Крымский писал в начале прошлого века: «Любовь сасанидского царя Первиза к армянской княжне Ширин должна аллегорически изображать стремление души человеческой к Богу».
Некоторые исследователи (тот же Агафангел Крымский) действительно склонны полагать, что Ширин у классика персидской литературы Низами Гянджеви была армянкой. Отсюда и отдельные главы его знаменитой поэмы «Приезд Хосрова в Армению к Михин-Бану» или «Поездка Шапура в Армению за Ширин».
Пустыню пересек, скакал в другой пустыне,
Спешил к Армении, к возвышенной долине.
Ведь там красавицы, бродившие толпой,
В нагорьях дни вели, покинув тяжкий зной.
Поднялся ввысь Шапур, там были в травах склоны.
Там базиликам путь открыли анемоны.
Там каждый склон горы цветов окраску взял
И в складках красных был иль желтых покрывал…
Ширин фигурирует также у Алишера Навои, жившего тремя столетиями позже Низами. «Фархад и Ширин» Алишера Навои - героико-романтическая поэма на старый сюжет о любви богатыря Фархада к армянской красавице Ширин, на которую претендует персидский шах Хосров.
Поэма Навои отличается от сочинения Низами тем, что автор переакцентировал свое внимание с шаха Хосрова на богатыря Фархада, сделав его, борца за правду и справедливость, идеальным эпическим героем. Это удалось благодаря тому, что Алишер Навои использовал приёмы фольклорной поэтики и традиции народных сказаний (дастанов).
Академик Николай Конрад пишет: «Навои - великий поэт, у которого герои кто угодно: Фархад - китаец, Шапур - перс, Ширин - армянка, Кайс - араб, Искандар - грек, и последовательный гуманист. Его любовь к человеку естественно выливается в гимн личности независимо от ее национальной и религиозной принадлежности». Эта поэма - своего рода оптимистическая трагедия, где гибель героев не является концом всего светлого, а выливается в призыв к человечности, в гимн всепобеждающей любви. Истинная любовь способна творить только добро - таков один из главных выводов поэмы.
Несомненный научный авторитет в иранистике Владимир Луконин на примере поэмы «Шах-намэ» Фирдоуси рассматривал уже разные аспекты иранской жизни начала VIIв. и охотно цитировал армянского автора Себеоса: «Много больше сообщений о Хосрове содержат сирийские, армянские и греческие источники. В некоторых из них упоминаются сведения, не вызывающие сомнений в достоверности. Покровительство монофизитскому толку в Иране при Хосрове II очень важно подчеркнуть. Монофизиткой была жена Хосрова, «царица цариц из земли Хузистан по имени Ширин».
Таким образом, рост популярности восточных мотивов, стартовавший в конце XIX в., предопределил и поиск «своей Ширин». Многие тогда стали увязывать имя красавицы с армянским «Сирун» («красивый») и с помощью соответствующих художественных приемов изображать красавицу в своих произведениях.
Кадр из советского фильма "Любовь моя - печаль моя" с сюжетом, посвящённым истории Фархада и Ширин.
АЛИШЕР НАВОИ
Всенародный сход армян
Бахрам велел созвать народный сход
И вопросил армянский весь народ:
«Фархада ради кто из вас терпел
Парвизов гнет и разоренье дел?
Кто потерпел ущерб - скажите мне,
И радуйтесь: я уплачу вдвойне».
В ответ на речь его со всех сторон
Раздался шум смятенья - плач и стон:
«О, за Фархада все молились мы!
Стать жертвой за него стремились мы!
Скорбим поныне мы всегда о нем
И эту скорбь деньгами не уймём!..»
Бахрам назначил счетчиков, вдвойне
Плативших пострадавшим на войне.
И заложить затем решил Бахрам
Основу и величье царства там.
Он вызвал всю родню Михин-Бану,
Нашел средь них ровню Михин-Бану:
Достойный муж, светило меж светил,
Кто мудростью Бану превосходил.
Его, как падишаха на престол,
Герой Бахрам торжественно возвел,
Дабы народу в государстве том
Стал мудрый муж покровом и щитом;
Дабы, держась державных правил там,
По справедливости он правил там;
Чтоб заново страну отстроил он,
Ее богатства чтоб утроил он.
Народам и державам - там расцвет,
Где справедливость есть, где гнета нет!..
И это все царю армян внушив,
И так устройство царства завершив,
Китайские войска созвал Бахрам
И роздал всю свою казну войскам,
Сокровища и деньги роздал всем
И начал с извиненья речь затем:
«Со мной столь трудный совершив поход,
Перенесли вы множество невзгод,
Теперь вернитесь к семьям, по домам,
К своим хозяйствам и к своим делам.
Хакану так скажите обо мне:
«Нашел Бахрам Фархада в той стране,
Обрел теперь Бахрам к блаженству путь,
Прости, хакан, здоров и счастлив будь!»
Бахрам, такую речь войскам сказав
И путы связей с миром развязав,
От праха мира отряхнул подол,-
К Фархадовой гробнице он ушел.
А с ним - Шапур. Вблизи нее в те дни
Отшельниками зажили они.
Так этот путь смиренья стал для них
Желанней всех богатств и царств земных.
Примеру их последуй, Навои,
Осуществи желания свои!
Мне чару униженья, кравчий, дай!
Вина уничтоженья, кравчий, дай!
Быть может, ощутив его во рту,
Я тот же путь спасенья обрету!
***
Быстробегущий небосвод, внемли!
Покоя алчет слабый сын земли.
Лекарство дай от робости моей,
Избавь меня от клеветы людей.
Коварный недруг чтобы не вонзал
Мне в сердце сотни ядовитых жал,
Чтоб, превратясь для стрел обид в мишень,
Мозг не гудел, как улей, целый день.