Грустно-комические воспоминания
Уважаемому Владимиру Геннадиевичу Хандорину, как очевидцу тех событий, цены нет.
Мне как монархисту-легитимисту не очень приятно читать про всю тогдашнюю подноготную. Но всегда говорил и говорю - надо честно смотреть правде в глаза и открыто признавать свои ошибки.
К слову замечу, нынче Лукьянов со товарищи очень активен в клевете и оскорблениях в адрес представителей Российского Императорского Дома. В чём даже даст фору Назарову и назаровцам.
Оригинал взят у 64vlad в Грустно-комические воспоминания
Написал по просьбе читателей.
На волне демократизации конца 80-х в России возродилось монархическое движение. Точнее, было перенесено из эмиграции. Весной 1990 г. из одной публикации мы с друзьями узнали, что в Москве формирует молодёжную организацию Российский имперский союз-орден, существующий и поныне и основанный за границей ещё первым поколением белоэмигрантов. Эта организация демонстрирует верность "кирилловской" ветви Дома Романовых, главой которой был тогда проживавший во Франции великий князь Владимир Кириллович (сын Кирилла Владимировича, двоюродного брата Николая II, по старшинству кровного родства являвшегося главой императорского дома после расстрела Царской семьи и родного брата Государя Михаила Александровича).
Главой ордена со штаб-квартирой в Нью-Йорке был тогда П.Н. Колтыпин, а представителем в России - иеродьякон РПЦЗ Дионисий (Макаров), перешедший в РПЦЗ из Московской патриархии. В публикации были его контакты, и мы с другом написали письмо. Вскоре раздался звонок: отец Дионисий приглашал на встречу (это был апрель 1990 г.). Нас встретил у метро малорослый юноша по имени Юра (боюсь ошибиться, но, по-моему, это был ныне известный историк Цурганов) и провёл на квартиру, которую снимал Дионисий на окраине Москвы. После беседы мы были приняты в Московскую дружину Российского народного ополчения - формировавшейся тогда молодёжной организации ордена в России. Я поначалу отнёсся к делу серьёзно, начал проявлять активность и написал проект Устава дружины, утверждённый после коллективного обсуждения. Вскоре меня назначили управляющим делами дружины, а начальником - моего ровесника, только что уволившегося из милиции (где он служил сержантом после армии) Колю Лукьянова (тогда он носил только усики, но вскоре для важности отпустил бороду).
Встречались поначалу на съёмной квартире о. Дионисия, затем - на квартире Коли, к которому переехал Дионисий. Продавали монархическую литературу (в осн. газету "Наша страна") и аксессуары (фото государей и членов их семей, значки с двуглавым орлом) в Измайловском парке (на вернисаже), затем перебрались на Гоголевский бульвар, в самый центр; насколько я знаю, выручка от продажи поступала Дионисию. Народу нас было в общей сложности 15-20 молодых людей в возрасте от 18 до 30. Встречи на квартире иногда сопровождались выпивкой - о. Дионисий оказался большим любителем этого дела. Был он очень словоохотлив, я бы сказал, любитель посплетничать. Крайне ревниво относился к "конкурирующей" организации "Православный монархический орден-союз" некоего Юркова-Энгельгардта, поначалу сумевшего "засветиться" в прессе и на ТВ и которого он считал самозванцем. Был заядлым антисемитом и даже вольно "трактовал" Библию, утверждая: "Господь не имел никакого отношения к евреям, Он был из арамейской семьи". О Московской Патриархии, из которой он вышел, рассказывал как о гнезде коррупции и содомии. Вскоре я стал убеждаться, что он человек несерьёзный и не особенно умный, любитель прихвастнуть и необязательный.
Первым нашим "значительным" мероприятием был пикет 19 мая 1990 г. (в день рождения Николая II) у метро "Войковская", где мы, численностью около 10 чел., развернули кустарно выполненный плакат с надписью "Войков - убийца" и самодельный флаг-триколор (тогда, до распада СССР, ещё не бывший официальным). Самое забавное, что некоторые прохожие любопытствовали: "А кто такой Войков?" (хотя, по всей вероятности, жили в том районе). Вскоре к нам подошёл старшина милиции и поинтересовался, есть ли у нас разрешение на пикет. Задиристо ответили, что нет и не нуждаемся в нём. Он ушёл и вернулся с капитаном милиции, который задал тот же вопрос. Мы ответили так же. В те годы горбачёвской демократии милиция, которой были запрещены привычные методы борьбы с подобными явлениями, практиковавшиеся в более ранние годы, была сбита с толку и вела себя неуверенно. Они явно не знали, что с нами делать, и опять ушли. Вернулись уже с полноватым человеком в штатском (очевидно, офицером КГБ), который вёл себя совсем по-другому - самоуверенно и грубо. Посоветовав нам убираться, он недолго думая вырвал у одного из нас триколор и порвал его (знал бы он, что через 1,5 года он станет государственным флагом!), и пригрозил вызвать наряд. После непродолжительных препирательств, когда стало ясно, что "ловить нечего", мы свернули плакат и разошлись. Нас с другом тогда неприятно удивило, что на столь ответственное мероприятие не приехал сам Дионисий, который, казалось бы, должен был "вдохновлять" и руководить. Друг поделился со мной подозрением: а не провокатор ли наш "святой отец", как Гапон? Впрочем, мания видеть кругом провокаторов и агентов КГБ, как и взаимная грызня с "конкурентами", были вообще, как я вскоре убедился, распространены в этой среде. Следующим мероприятием (на котором я, будучи в отъезде, отсутствовал) был пикет 17 июля (в день убийства Царской семьи) на площади Свердлова (ныне Театральной), где наш активист Гена Сарычев, как рассказывали, публично сжёг флаг СССР.
Вскоре "деятельность" организации стала напоминать мне "Союз меча и орала" из романа Ильфа и Петрова. Никакой серьёзной работы не велось, принятый устав не соблюдался, вся "работа" сводилась к периодическим посиделкам с возлияниями и досужей болтовнёй, продаже монархической литературы на бульваре да к редким пикетам. Не было ни попыток выйти на серьёзные СМИ, ни др. способов расширения численности и деятельности группы. Атмосфера же постоянной грызни с конкурентами, которой уделялось несравненно больше внимания, чем борьбе с коммунистами, наводила на мысль, что так мы скатимся в болото и больше ничего.
И вот как-то по осени я через знакомого активиста васильевского общества "Память" вышел на знаменитого впоследствии А.П. Баркашова, тогда только начинавшего свою политическую карьеру. Активист привёл меня на квартиру Баркашова, поразившую меня обилием турников и др. спортивных снарядов. Он был тогда в расцвете сил, подтянутый и с усами, с волевыми светлыми глазами. Я изложил "Петровичу", кто я такой, и предложил от имени организации сближение для совместной борьбы с "коммунистами и дерьмократами". Как выяснилось, я присутствовал при историческом моменте - именно на этой встрече Баркашов объявил о решении отделиться от "зануды" Васильева и создать своё движение - знаменитое впоследствии РНЕ. На предложение блокироваться для совместной деятельности он откликнулся с охотой. На меня он (от той единственной нашей встречи) произвёл впечатление неглупого человека и откровенного циника. Так, в разговоре он прямо заявил: "Нам сейчас надо и с коммуняками блокироваться, потому что главная опасность - дерьмократы. Потом, когда с ними разберёмся, и коммунякам башку свернём". При всей двойственности впечатления, я решил устроить ему встречу с Колей Лукьяновым (моим непосредственным "начальником" на тот момент), и он охотно дал телефон, который я передал Коле с рекомендацией встретиться. Из их встречи (на которой я не присутствовал), однако, ничего путного не вышло. Когда я потом спросил Колю: "Ну, как прошло?" - он сухо ответил: "Никакого сотрудничества! Он фашист". Это я, впрочем, и сам видел: "памятники" вообще отличались сугубым национализмом и зоологическим юдофобством.
Вскоре мне стало ясно, что все мои попытки как-то оживить организацию, добиться хотя бы элементарного соблюдения её устава разбиваются о ленивую инерцию "соратников". Тогда я охладел ко всякой деятельности и по факту прекратил участие в организации (тот мой друг разочаровался ещё раньше, после неудачного "войковского" пикета, а два других друга, которых я приводил на наши собрания, после первого же посещения сказали, что "это несерьёзно"). Так закончилось моё участие в "монархической деятельности".
О комично-плачевной судьбе отца Дионисия я узнал позже от знакомых (далее повествую по их рассказам, а потому за точность не ручаюсь). Ещё при мне начали пробивать ему визу во Францию, на "аудиенцию" к Владимиру Кирилловичу. Великокняжескую чету он удивил чрезмерным подобострастием и просьбой подарить ему смокинг великого князя, который его жена за ветхостью собиралась выбросить. Как выяснилось затем, он продал этот смокинг в Москве на барахолке. Это был первый неприятный сюрприз от "батюшки", но главное последовало потом. Приютивший его Коля Лукьянов собрался выгодно жениться (шёл уже 1992 год, начало бурных гайдаровских "реформ") на дочке крупного бизнесмена, бывшего партаппаратчика. Уже была назначена свадьба, и как-то будущий тесть обмолвился, что хочет достать малахитовую плитку для камина себе на дачу. Присутствовавший при этом Дионисий предложил "помочь" через своего друга в Екатеринбурге (откуда он сам был родом). Договорились: бизнесмен-партаппаратчик дал Дионисию денег, и тот отбыл якобы в Екатеринбург. Вернулся он через неделю - помятый, без плитки и без денег. На расспросы невнятно отвечал, что в дороге на него напали, избили и ограбили. Что-то в его сбивчивых рассказах показалось странным, и Коля и будущий тесть - каждый по своим каналам - предприняли расследование. Картина оказалась печальной: ни в какой Екатеринбург Дионисий не ездил, а ездил в Ковров Владимирской обл., по месту своей прописки, где на эти деньги неделю не вылезал из кабаков в обществе девиц лёгкого поведения. Как говорится, "картина маслом". Скандал был велик. Колина свадьба расстроилась, а присланные несостоявшимся тестем два бугая в наказание за пропитые деньги выбили духовной особе два передних зуба. Опозоренный и потерпевший крушение жизненных планов Коля, которому пригретый им пьянчуга подложил такую свинью, взбесился и выставил Дионисия из своей квартиры в 24 часа. Как рассказывали со слов самого Коли, через какое-то время тот прислал ему письмо, начинавшееся словами: "Ты зверь и соблазнитель, враг рода человеческого!" - и требовал вернуть ему какие-то забытые им вещи (очевидно, опасаясь явиться лично). Коля на письмо не ответил, а вещи попа выбросил.
После этого Дионисий (уехавший затем, по слухам, в родной Екатеринбург, где следы его затерялись) был с позором изгнан из ордена, а на его место назначен…Коля. Малограмотный и крайне амбициозный парень, бывший сержант милиции. Однако затем и у них произошёл раскол. Вскоре после смерти Владимира Кирилловича в конце 1992 года начальник ордена Колтыпин, а за ним и Коля отказались признавать власть его дочери, великой княгини Марии Владимировны (которую Коля, по слухам, стал ехидно обзывать "царицкой Маруськой") и…сами были исключены из ордена. В дни октябрьских событий 1993 года я прочёл в одной газете, что "председатель Всероссийского монархического центра Н.Н. Лукьянов поддержал президента Ельцина против путчистов" (Баркашов, напротив, защищал со своими боевиками "Белый дом"). Очевидно, это была основанная им после исключения из ордена новая карликовая организация (уж не знаю, за какого монарха). По слухам, он возглавляет её и теперь. Таковы мои грустно комические воспоминания о "монархическом движении" начала 90-х.
P.S. С изумлением прочёл на сайте "Всероссийского монархического центра" в "хронике за 1990 год": "19 мая - несанкционированный властями пикет, проведённый МД РНО в Москве у станции метро "Войковская" с требованием переименования станции, названной именем цареубийцы... Разгон пикета ОМОНом и сотрудниками КГБ. Арест и избиение некоторых его участников". http://www.monarchruss.org/index.php?option=com_content&task=view&id=76&Itemid=39 НИКОГО там не арестовали и не били, и ОМОНа никакого не было - после словесной перепалки с КГБшником и его угроз сами разошлись (как я и описал). Чего только не пишут люди ради саморекламы...
Мне как монархисту-легитимисту не очень приятно читать про всю тогдашнюю подноготную. Но всегда говорил и говорю - надо честно смотреть правде в глаза и открыто признавать свои ошибки.
К слову замечу, нынче Лукьянов со товарищи очень активен в клевете и оскорблениях в адрес представителей Российского Императорского Дома. В чём даже даст фору Назарову и назаровцам.
Оригинал взят у 64vlad в Грустно-комические воспоминания
Написал по просьбе читателей.
На волне демократизации конца 80-х в России возродилось монархическое движение. Точнее, было перенесено из эмиграции. Весной 1990 г. из одной публикации мы с друзьями узнали, что в Москве формирует молодёжную организацию Российский имперский союз-орден, существующий и поныне и основанный за границей ещё первым поколением белоэмигрантов. Эта организация демонстрирует верность "кирилловской" ветви Дома Романовых, главой которой был тогда проживавший во Франции великий князь Владимир Кириллович (сын Кирилла Владимировича, двоюродного брата Николая II, по старшинству кровного родства являвшегося главой императорского дома после расстрела Царской семьи и родного брата Государя Михаила Александровича).
Главой ордена со штаб-квартирой в Нью-Йорке был тогда П.Н. Колтыпин, а представителем в России - иеродьякон РПЦЗ Дионисий (Макаров), перешедший в РПЦЗ из Московской патриархии. В публикации были его контакты, и мы с другом написали письмо. Вскоре раздался звонок: отец Дионисий приглашал на встречу (это был апрель 1990 г.). Нас встретил у метро малорослый юноша по имени Юра (боюсь ошибиться, но, по-моему, это был ныне известный историк Цурганов) и провёл на квартиру, которую снимал Дионисий на окраине Москвы. После беседы мы были приняты в Московскую дружину Российского народного ополчения - формировавшейся тогда молодёжной организации ордена в России. Я поначалу отнёсся к делу серьёзно, начал проявлять активность и написал проект Устава дружины, утверждённый после коллективного обсуждения. Вскоре меня назначили управляющим делами дружины, а начальником - моего ровесника, только что уволившегося из милиции (где он служил сержантом после армии) Колю Лукьянова (тогда он носил только усики, но вскоре для важности отпустил бороду).
Встречались поначалу на съёмной квартире о. Дионисия, затем - на квартире Коли, к которому переехал Дионисий. Продавали монархическую литературу (в осн. газету "Наша страна") и аксессуары (фото государей и членов их семей, значки с двуглавым орлом) в Измайловском парке (на вернисаже), затем перебрались на Гоголевский бульвар, в самый центр; насколько я знаю, выручка от продажи поступала Дионисию. Народу нас было в общей сложности 15-20 молодых людей в возрасте от 18 до 30. Встречи на квартире иногда сопровождались выпивкой - о. Дионисий оказался большим любителем этого дела. Был он очень словоохотлив, я бы сказал, любитель посплетничать. Крайне ревниво относился к "конкурирующей" организации "Православный монархический орден-союз" некоего Юркова-Энгельгардта, поначалу сумевшего "засветиться" в прессе и на ТВ и которого он считал самозванцем. Был заядлым антисемитом и даже вольно "трактовал" Библию, утверждая: "Господь не имел никакого отношения к евреям, Он был из арамейской семьи". О Московской Патриархии, из которой он вышел, рассказывал как о гнезде коррупции и содомии. Вскоре я стал убеждаться, что он человек несерьёзный и не особенно умный, любитель прихвастнуть и необязательный.
Первым нашим "значительным" мероприятием был пикет 19 мая 1990 г. (в день рождения Николая II) у метро "Войковская", где мы, численностью около 10 чел., развернули кустарно выполненный плакат с надписью "Войков - убийца" и самодельный флаг-триколор (тогда, до распада СССР, ещё не бывший официальным). Самое забавное, что некоторые прохожие любопытствовали: "А кто такой Войков?" (хотя, по всей вероятности, жили в том районе). Вскоре к нам подошёл старшина милиции и поинтересовался, есть ли у нас разрешение на пикет. Задиристо ответили, что нет и не нуждаемся в нём. Он ушёл и вернулся с капитаном милиции, который задал тот же вопрос. Мы ответили так же. В те годы горбачёвской демократии милиция, которой были запрещены привычные методы борьбы с подобными явлениями, практиковавшиеся в более ранние годы, была сбита с толку и вела себя неуверенно. Они явно не знали, что с нами делать, и опять ушли. Вернулись уже с полноватым человеком в штатском (очевидно, офицером КГБ), который вёл себя совсем по-другому - самоуверенно и грубо. Посоветовав нам убираться, он недолго думая вырвал у одного из нас триколор и порвал его (знал бы он, что через 1,5 года он станет государственным флагом!), и пригрозил вызвать наряд. После непродолжительных препирательств, когда стало ясно, что "ловить нечего", мы свернули плакат и разошлись. Нас с другом тогда неприятно удивило, что на столь ответственное мероприятие не приехал сам Дионисий, который, казалось бы, должен был "вдохновлять" и руководить. Друг поделился со мной подозрением: а не провокатор ли наш "святой отец", как Гапон? Впрочем, мания видеть кругом провокаторов и агентов КГБ, как и взаимная грызня с "конкурентами", были вообще, как я вскоре убедился, распространены в этой среде. Следующим мероприятием (на котором я, будучи в отъезде, отсутствовал) был пикет 17 июля (в день убийства Царской семьи) на площади Свердлова (ныне Театральной), где наш активист Гена Сарычев, как рассказывали, публично сжёг флаг СССР.
Вскоре "деятельность" организации стала напоминать мне "Союз меча и орала" из романа Ильфа и Петрова. Никакой серьёзной работы не велось, принятый устав не соблюдался, вся "работа" сводилась к периодическим посиделкам с возлияниями и досужей болтовнёй, продаже монархической литературы на бульваре да к редким пикетам. Не было ни попыток выйти на серьёзные СМИ, ни др. способов расширения численности и деятельности группы. Атмосфера же постоянной грызни с конкурентами, которой уделялось несравненно больше внимания, чем борьбе с коммунистами, наводила на мысль, что так мы скатимся в болото и больше ничего.
И вот как-то по осени я через знакомого активиста васильевского общества "Память" вышел на знаменитого впоследствии А.П. Баркашова, тогда только начинавшего свою политическую карьеру. Активист привёл меня на квартиру Баркашова, поразившую меня обилием турников и др. спортивных снарядов. Он был тогда в расцвете сил, подтянутый и с усами, с волевыми светлыми глазами. Я изложил "Петровичу", кто я такой, и предложил от имени организации сближение для совместной борьбы с "коммунистами и дерьмократами". Как выяснилось, я присутствовал при историческом моменте - именно на этой встрече Баркашов объявил о решении отделиться от "зануды" Васильева и создать своё движение - знаменитое впоследствии РНЕ. На предложение блокироваться для совместной деятельности он откликнулся с охотой. На меня он (от той единственной нашей встречи) произвёл впечатление неглупого человека и откровенного циника. Так, в разговоре он прямо заявил: "Нам сейчас надо и с коммуняками блокироваться, потому что главная опасность - дерьмократы. Потом, когда с ними разберёмся, и коммунякам башку свернём". При всей двойственности впечатления, я решил устроить ему встречу с Колей Лукьяновым (моим непосредственным "начальником" на тот момент), и он охотно дал телефон, который я передал Коле с рекомендацией встретиться. Из их встречи (на которой я не присутствовал), однако, ничего путного не вышло. Когда я потом спросил Колю: "Ну, как прошло?" - он сухо ответил: "Никакого сотрудничества! Он фашист". Это я, впрочем, и сам видел: "памятники" вообще отличались сугубым национализмом и зоологическим юдофобством.
Вскоре мне стало ясно, что все мои попытки как-то оживить организацию, добиться хотя бы элементарного соблюдения её устава разбиваются о ленивую инерцию "соратников". Тогда я охладел ко всякой деятельности и по факту прекратил участие в организации (тот мой друг разочаровался ещё раньше, после неудачного "войковского" пикета, а два других друга, которых я приводил на наши собрания, после первого же посещения сказали, что "это несерьёзно"). Так закончилось моё участие в "монархической деятельности".
О комично-плачевной судьбе отца Дионисия я узнал позже от знакомых (далее повествую по их рассказам, а потому за точность не ручаюсь). Ещё при мне начали пробивать ему визу во Францию, на "аудиенцию" к Владимиру Кирилловичу. Великокняжескую чету он удивил чрезмерным подобострастием и просьбой подарить ему смокинг великого князя, который его жена за ветхостью собиралась выбросить. Как выяснилось затем, он продал этот смокинг в Москве на барахолке. Это был первый неприятный сюрприз от "батюшки", но главное последовало потом. Приютивший его Коля Лукьянов собрался выгодно жениться (шёл уже 1992 год, начало бурных гайдаровских "реформ") на дочке крупного бизнесмена, бывшего партаппаратчика. Уже была назначена свадьба, и как-то будущий тесть обмолвился, что хочет достать малахитовую плитку для камина себе на дачу. Присутствовавший при этом Дионисий предложил "помочь" через своего друга в Екатеринбурге (откуда он сам был родом). Договорились: бизнесмен-партаппаратчик дал Дионисию денег, и тот отбыл якобы в Екатеринбург. Вернулся он через неделю - помятый, без плитки и без денег. На расспросы невнятно отвечал, что в дороге на него напали, избили и ограбили. Что-то в его сбивчивых рассказах показалось странным, и Коля и будущий тесть - каждый по своим каналам - предприняли расследование. Картина оказалась печальной: ни в какой Екатеринбург Дионисий не ездил, а ездил в Ковров Владимирской обл., по месту своей прописки, где на эти деньги неделю не вылезал из кабаков в обществе девиц лёгкого поведения. Как говорится, "картина маслом". Скандал был велик. Колина свадьба расстроилась, а присланные несостоявшимся тестем два бугая в наказание за пропитые деньги выбили духовной особе два передних зуба. Опозоренный и потерпевший крушение жизненных планов Коля, которому пригретый им пьянчуга подложил такую свинью, взбесился и выставил Дионисия из своей квартиры в 24 часа. Как рассказывали со слов самого Коли, через какое-то время тот прислал ему письмо, начинавшееся словами: "Ты зверь и соблазнитель, враг рода человеческого!" - и требовал вернуть ему какие-то забытые им вещи (очевидно, опасаясь явиться лично). Коля на письмо не ответил, а вещи попа выбросил.
После этого Дионисий (уехавший затем, по слухам, в родной Екатеринбург, где следы его затерялись) был с позором изгнан из ордена, а на его место назначен…Коля. Малограмотный и крайне амбициозный парень, бывший сержант милиции. Однако затем и у них произошёл раскол. Вскоре после смерти Владимира Кирилловича в конце 1992 года начальник ордена Колтыпин, а за ним и Коля отказались признавать власть его дочери, великой княгини Марии Владимировны (которую Коля, по слухам, стал ехидно обзывать "царицкой Маруськой") и…сами были исключены из ордена. В дни октябрьских событий 1993 года я прочёл в одной газете, что "председатель Всероссийского монархического центра Н.Н. Лукьянов поддержал президента Ельцина против путчистов" (Баркашов, напротив, защищал со своими боевиками "Белый дом"). Очевидно, это была основанная им после исключения из ордена новая карликовая организация (уж не знаю, за какого монарха). По слухам, он возглавляет её и теперь. Таковы мои грустно комические воспоминания о "монархическом движении" начала 90-х.
P.S. С изумлением прочёл на сайте "Всероссийского монархического центра" в "хронике за 1990 год": "19 мая - несанкционированный властями пикет, проведённый МД РНО в Москве у станции метро "Войковская" с требованием переименования станции, названной именем цареубийцы... Разгон пикета ОМОНом и сотрудниками КГБ. Арест и избиение некоторых его участников". http://www.monarchruss.org/index.php?option=com_content&task=view&id=76&Itemid=39 НИКОГО там не арестовали и не били, и ОМОНа никакого не было - после словесной перепалки с КГБшником и его угроз сами разошлись (как я и описал). Чего только не пишут люди ради саморекламы...