Мистерия нагловской мосонщины
Оригинал взят у alex_serdyuk в На Украине и без Гоголя жутко
В прокат вышла картина режиссёра Олега Степченко «Вий». Основой новой почти трёхчасовой ахинеи явилась, конечно, маленькая элегантная повесть Н.В. Гоголя, но про неё лучше забыть, чтоб не раздражаться попусту. Фильм появился удивительно вовремя: проклятое племя москалей давно пытается понять загадку украинской души, особенно на фоне событий последнего времени… Может, новый «Вий» что подскажет?
Украину Гоголь ощущал всем своим вещим сердцем: чуял, что там живёт Вий и время от времени его «приводят». Что такое Вий - неведомо, но когда приводят - горе народу православному. Однако создатели нового фильма, вдохновившись образами гения, пошли своим путём.
Главный герой картины - молодой английский картограф Джонатан Грин (Д. Флеминг). Соблазнив дочку лорда и заделав ей дитя, Грин бежит куда-то по Европе и сбивается с дороги. Действие гоголевского «Вия» происходит на хуторе в 50 верстах от Киева; события нового «Вия», судя по скалистому ландшафту, очевидно, кипят в Украине Западной, где-то в предгорьях Карпат, невдалеке, стало быть, от замка Влада Дракулы. Доблестный англичанин попадает к мрачным живописным аборигенам, выслушивает их рассказы о проклятой церкви и, попив мутной горилки из огромных бутылей, ввязывается в историю…
Англичанин в диком краю - это, конечно, большой привет от «Сибирского цирюльника», самого убедительного примера того, что конъюнктура есть злейший враг художественности.
«Вий» как совместное произведение нескольких киноиндустрий готовился к мировому прокату, стало быть, в главных героях нужен был представитель технократической цивилизации. Придумали картографа Грина, который, с его милыми архаическими инструментами, напоминает Джонни Деппа в «Сонной лощине» Т. Бартона. А дальше с этим картографом что делать? Влюбиться он не может - ведь ему придумана далёкая английская зазноба, которой он шлёт письма с голубиной почтой. Дел у этого картографа нет на хуторе никаких. Поэтому сценаристы начинают наворачивать ахинею - притом в темпе «крещендо», чтоб зритель не успел разобраться, что к чему.
Сотник (Ю. Цурило), у которого год назад померла панночка, зачем-то посылает Грина на вершину проклятой церкви делать карту местности (он сам, конечно, этих трёх сосен и двух тропинок знать не может). Отец Паисий (А. Смоляков) организовывает крестовый поход против пришельца, хотя тот ничем ему не мешает. Двое козаков усиленно прячут украденное год назад у Хомы Брута золото (указана точная цифра - тысяча монет). Юноша Петрусь (А. Чадов) ухаживает за немой девушкой Настусей, которая онемела тоже год назад по неведомой причине. Кто-то с рогами, тяжело дыша, постоянно следит за персонажами, помещаясь в нижнем правом углу кадра. Мы напрасно думаем, что это и есть Вий, - это не Вий. Это чёрт его знает кто. Вия вообще нет.
Как нет? Да так. Вия показывают как иллюстрацию к козацкой байке о былом. Дескать, панночка привела Вия, у которого под длинными кожаными веками прятались многочисленные, как дырочки у душа, глаза. Однако это всё россказни, а на самом деле - на хуторе царят сплошная корысть и подлость обывательская, и никакой мистики. Правда, во время дружеской попойки картограф Грин видит, как мирные галушки превращаются в летающих упырей, а хуторяне - в страшилищ (и это единственная стильная и осмысленная сцена нового «Вия»). Но это всё горилка. То есть кошмар живёт не за пределами украинских обывателей, а внутри их самих, время от времени обнаруживая себя перед ясными очами Цивилизации.
После этой сцены разум сценаристов как-то померк, и началось полное обрушение всех причинно-следственных связей, причём на бешеной скорости. Персонажи стали метаться как в бреду. Сотник о чём-то сговорился с попом (бежать куда-то). Но поп Паисий решил натравить хуторян на немую Настусю. Привязав несчастную к кресту, её пустили по реке. Обнаружился Хома Брут, который не погиб, а зачем-то прятался всё это время в горах. Поп Паисий заявился в проклятую церковь и объяснил, что панночка его соблазняла и это он её убил. Кто-то украл золото у козака и тот с рёвом побежал убивать обидчика. Всё это под вой, стон, крики и горящие факелы.
Что произошло на проклятом хуторе год назад и что случилось тогда с панночкой и Настусей, почему жив Хома Брут и зачем всех собак повесили на попа Паисия - постичь не удалось. Но зарубежные зрители этого «Вия», незнакомые с повестью Гоголя, не должны постичь вообще ничего. Кроме того, что доблестные английские картографы, в какие бы дикие азиатские дебри не забросила их судьба, ведут себя смело и мужественно. И что двигатель всего на свете - злоба и золото. Ну, прямо скажем, не Олег Степченко первым об этом догадался. Запах художественного открытия в новом «Вии» неразличим, в отличие от запаха денег (бюджет картины - 30 млн. золотых, тьфу ты, долларов).
Фильм снят в формате 3D, поэтому какую-нибудь курицу или мелкого упыря ты видишь верхом на своём зрачке, а вот лица актёров скрывает зеленоватый туман, и как они играют - непонятно. Вообще в таких лентах присутствие живых артистов неуместно. Зачем платить им гонорары, когда всё можно, да и нужно, делать на компьютере. Грустно думать, что там, где-то в массовках, под скучным гримом из усищев и чуба скрывается Валерий Золотухин в последней своей роли (Явтух). Я его с трудом узнала.
Мир народных верований и обрядов настолько чужд авторам нового «Вия», что они допускают фантастические ошибки. В начале фильма сообщается о том, что девушки плетут венки и пускают их по реке, чтобы юноши хватали эти венки, и кто схватит чей венок - тот, значит, не уйдёт от судьбы. Что за бред? Испокон веков девушки пускали венок по воде для гадания.
Тонет ли, тонет ли венок,
Или он поверху плывёт,
Любит ли, любит ли дружок,
Иль не в любви со мной живёт…
(Сумароков)
Такой ерунды не знать и при этом тревожить тень Гоголя, писать сценарии по его темам!
Забавно, кстати, что в картине, снятой по самой современной визуальной моде, вдруг прорезалась чистая студия Довженко 60-70-х годов - эдакое псевдопоэтическое кино с натужными символами и абсолютным нулём юмора. Особенно когда немая Настуся в белом платье, распятая на кресте, плыла по реке… а впрочем, кто его знает, может, это и был символ Украины?!
Кинематограф, который пренебрегает характерами, последовательностью событий, осмысленностью действия ради торжества визуальных эффектов - явно идёт по ложной дороге. Чёртово колесо вертится всё быстрее, а результаты всё скучнее. Уже выжали сок, кажется, из всех вечных и бродячих сюжетов, насмерть заездили все великие литературные образы. Образованные люди начинают избегать кинематографа, он стал игрушкой недалёких подростков.
Может быть, кино когда-нибудь вернётся на «главную дорогу»? Там стоит сердитый Хичкок, там грустит о заблудшем кино Феллини… Но пока что в кинозалах царит один жанр - дикая ахинея.
Татьяна Москвина- Аргументы Недели
В прокат вышла картина режиссёра Олега Степченко «Вий». Основой новой почти трёхчасовой ахинеи явилась, конечно, маленькая элегантная повесть Н.В. Гоголя, но про неё лучше забыть, чтоб не раздражаться попусту. Фильм появился удивительно вовремя: проклятое племя москалей давно пытается понять загадку украинской души, особенно на фоне событий последнего времени… Может, новый «Вий» что подскажет?
Украину Гоголь ощущал всем своим вещим сердцем: чуял, что там живёт Вий и время от времени его «приводят». Что такое Вий - неведомо, но когда приводят - горе народу православному. Однако создатели нового фильма, вдохновившись образами гения, пошли своим путём.
Главный герой картины - молодой английский картограф Джонатан Грин (Д. Флеминг). Соблазнив дочку лорда и заделав ей дитя, Грин бежит куда-то по Европе и сбивается с дороги. Действие гоголевского «Вия» происходит на хуторе в 50 верстах от Киева; события нового «Вия», судя по скалистому ландшафту, очевидно, кипят в Украине Западной, где-то в предгорьях Карпат, невдалеке, стало быть, от замка Влада Дракулы. Доблестный англичанин попадает к мрачным живописным аборигенам, выслушивает их рассказы о проклятой церкви и, попив мутной горилки из огромных бутылей, ввязывается в историю…
Англичанин в диком краю - это, конечно, большой привет от «Сибирского цирюльника», самого убедительного примера того, что конъюнктура есть злейший враг художественности.
«Вий» как совместное произведение нескольких киноиндустрий готовился к мировому прокату, стало быть, в главных героях нужен был представитель технократической цивилизации. Придумали картографа Грина, который, с его милыми архаическими инструментами, напоминает Джонни Деппа в «Сонной лощине» Т. Бартона. А дальше с этим картографом что делать? Влюбиться он не может - ведь ему придумана далёкая английская зазноба, которой он шлёт письма с голубиной почтой. Дел у этого картографа нет на хуторе никаких. Поэтому сценаристы начинают наворачивать ахинею - притом в темпе «крещендо», чтоб зритель не успел разобраться, что к чему.
Сотник (Ю. Цурило), у которого год назад померла панночка, зачем-то посылает Грина на вершину проклятой церкви делать карту местности (он сам, конечно, этих трёх сосен и двух тропинок знать не может). Отец Паисий (А. Смоляков) организовывает крестовый поход против пришельца, хотя тот ничем ему не мешает. Двое козаков усиленно прячут украденное год назад у Хомы Брута золото (указана точная цифра - тысяча монет). Юноша Петрусь (А. Чадов) ухаживает за немой девушкой Настусей, которая онемела тоже год назад по неведомой причине. Кто-то с рогами, тяжело дыша, постоянно следит за персонажами, помещаясь в нижнем правом углу кадра. Мы напрасно думаем, что это и есть Вий, - это не Вий. Это чёрт его знает кто. Вия вообще нет.
Как нет? Да так. Вия показывают как иллюстрацию к козацкой байке о былом. Дескать, панночка привела Вия, у которого под длинными кожаными веками прятались многочисленные, как дырочки у душа, глаза. Однако это всё россказни, а на самом деле - на хуторе царят сплошная корысть и подлость обывательская, и никакой мистики. Правда, во время дружеской попойки картограф Грин видит, как мирные галушки превращаются в летающих упырей, а хуторяне - в страшилищ (и это единственная стильная и осмысленная сцена нового «Вия»). Но это всё горилка. То есть кошмар живёт не за пределами украинских обывателей, а внутри их самих, время от времени обнаруживая себя перед ясными очами Цивилизации.
После этой сцены разум сценаристов как-то померк, и началось полное обрушение всех причинно-следственных связей, причём на бешеной скорости. Персонажи стали метаться как в бреду. Сотник о чём-то сговорился с попом (бежать куда-то). Но поп Паисий решил натравить хуторян на немую Настусю. Привязав несчастную к кресту, её пустили по реке. Обнаружился Хома Брут, который не погиб, а зачем-то прятался всё это время в горах. Поп Паисий заявился в проклятую церковь и объяснил, что панночка его соблазняла и это он её убил. Кто-то украл золото у козака и тот с рёвом побежал убивать обидчика. Всё это под вой, стон, крики и горящие факелы.
Что произошло на проклятом хуторе год назад и что случилось тогда с панночкой и Настусей, почему жив Хома Брут и зачем всех собак повесили на попа Паисия - постичь не удалось. Но зарубежные зрители этого «Вия», незнакомые с повестью Гоголя, не должны постичь вообще ничего. Кроме того, что доблестные английские картографы, в какие бы дикие азиатские дебри не забросила их судьба, ведут себя смело и мужественно. И что двигатель всего на свете - злоба и золото. Ну, прямо скажем, не Олег Степченко первым об этом догадался. Запах художественного открытия в новом «Вии» неразличим, в отличие от запаха денег (бюджет картины - 30 млн. золотых, тьфу ты, долларов).
Фильм снят в формате 3D, поэтому какую-нибудь курицу или мелкого упыря ты видишь верхом на своём зрачке, а вот лица актёров скрывает зеленоватый туман, и как они играют - непонятно. Вообще в таких лентах присутствие живых артистов неуместно. Зачем платить им гонорары, когда всё можно, да и нужно, делать на компьютере. Грустно думать, что там, где-то в массовках, под скучным гримом из усищев и чуба скрывается Валерий Золотухин в последней своей роли (Явтух). Я его с трудом узнала.
Мир народных верований и обрядов настолько чужд авторам нового «Вия», что они допускают фантастические ошибки. В начале фильма сообщается о том, что девушки плетут венки и пускают их по реке, чтобы юноши хватали эти венки, и кто схватит чей венок - тот, значит, не уйдёт от судьбы. Что за бред? Испокон веков девушки пускали венок по воде для гадания.
Тонет ли, тонет ли венок,
Или он поверху плывёт,
Любит ли, любит ли дружок,
Иль не в любви со мной живёт…
(Сумароков)
Такой ерунды не знать и при этом тревожить тень Гоголя, писать сценарии по его темам!
Забавно, кстати, что в картине, снятой по самой современной визуальной моде, вдруг прорезалась чистая студия Довженко 60-70-х годов - эдакое псевдопоэтическое кино с натужными символами и абсолютным нулём юмора. Особенно когда немая Настуся в белом платье, распятая на кресте, плыла по реке… а впрочем, кто его знает, может, это и был символ Украины?!
Кинематограф, который пренебрегает характерами, последовательностью событий, осмысленностью действия ради торжества визуальных эффектов - явно идёт по ложной дороге. Чёртово колесо вертится всё быстрее, а результаты всё скучнее. Уже выжали сок, кажется, из всех вечных и бродячих сюжетов, насмерть заездили все великие литературные образы. Образованные люди начинают избегать кинематографа, он стал игрушкой недалёких подростков.
Может быть, кино когда-нибудь вернётся на «главную дорогу»? Там стоит сердитый Хичкок, там грустит о заблудшем кино Феллини… Но пока что в кинозалах царит один жанр - дикая ахинея.
Татьяна Москвина- Аргументы Недели