Оригинал взят у
vaspono в
"Модус эвиденциальности" "Модус эвиденциальности"
-
-
" в языке индейцев вакашан грамматически правильное предложение должно обязательно содержать какой-то модус эвиденциальности, то есть форма глагола должна отражать, в каком отношении к сообщению находится субъект речи - сообщает ли он то, что сам видел, или то, что думает, или то, что подозревает, или то, что слышал от других."
( Ольга Серебряная.Итхкуильско-славянский разговорник.
http://www.svoboda.org/content/article/24806813.html#page=1 )
-
То, что считали важным для себя уточнить коренные американцы, не вредно проверять и нам. Особенно сталкиваясь со всевозможными "революционными" теориями.
Вот например, что пишет о расцвете конспирологических знаний представительница серьёзной науки:
-
"Как мне представляется, современные читатели испытывают особый и, я бы сказала, болезненный интерес именно к историческим «секретам». Они превыше всего ценят конспирологические теории (теории заговора), в которых их привлекает и то, что их посвящают в тайное знание (в секреты, которые скрывают от прочей публики профессиональные историки), и то, что им эти секреты «открывают», то есть дают насладиться «правильной» историей.
В чем же секрет успеха правильного, правильно сконструированного исторического «секрета»? Какие основные элементы должно включать в себя исследование, направленное на его раскрытие и способное заинтересовать потенциального читателя?
Прежде всего, исторический «секрет» всегда касается хорошо и заранее известного события или человека - реального (как Жанна д’Арк или Александр I) или выдаваемого за такового (как папесса Иоанна или инопланетяне, регулярно посещающие Землю). Читатель, еще не приступая к чтению, должен уже по названию книги или по ее оглавлению понимать, о чем пойдет в ней речь.
Исторический «секрет» также ни в коем случае не должен основываться на источнике-фальсификации: напротив, псевдоисторики регулярно обвиняют в использовании подделок сообщество профессиональных ученых. Настоящий же «секрет» всегда апеллирует к «подлинному» источнику, с которым, тем не менее, в альтернативных версиях истории могут происходить весьма специфические метаморфозы. Например, очень часто оказывается, что документы, на которые ссылается тот или иной самопровозглашенный историк, нельзя увидеть и прочесть: они, безусловно, существуют, но их специально «скрывают» сотрудники архивов и библиотек, дабы утаить от широких масс читателей истинную правду о прошлом. Либо эти документы «воруют» или «теряют» - с теми же, надо полагать, целями. Впрочем, не менее часто исторический источник оказывается вполне подлинным и прекрасно известным научному сообществу. Эту ситуацию мы наблюдаем, к примеру, в случае с материалами обвинительного и оправдательного процессов Жанны д’Арк (1431 году и 1455-1456 годах соответственно), которые охотно используются и «сюрвивистами», и «батардистами», однако их данные приводятся крайне произвольно: фразы сознательно искажаются при переводе с латыни на современные языки или цитируются с купюрами, полностью нарушающими смысл того или иного пассажа.
Не менее важной особенностью сочинений псевдоисториков, специализирующихся на периоде Средневековья, является их страсть к использованию текстов более позднего времени в качестве основного источника сведений о том или ином персонаже прошлого. Так, при изучении эпопеи Жанны д’Арк принято ссылаться не на современные ей документы XV века, но, к примеру, на жизнеописания знаменитых людей XVII века, авторы которых и сами по себе имели крайне смутное представление об эпопее французской героини. Однако, ни данное обстоятельство, ни такой важный факт, как несоответствие мировоззрения человека эпохи Средневековья (его идеалов, политических и религиозных установок) представлениям об окружающем мире человека Нового времени, псевдоисториками в расчет не берется. Очевидно, существование общества видится им статичным и неподверженным никаким изменениям, ни внешним, ни внутренним. Иными словами, Средневековье «сюрвивистов», «батардистов» и иже с ними является в большой степени «вторичным», заимствованным у авторов XVII века вместе с их пониманием социального устройства, правил придворного этикета и даже норм разговорного языка.
Данное обстоятельство уже само по себе подразумевает, что создание альтернативных версий прошлого - удел отнюдь не профессиональных ученых, но журналистов, юристов и даже художников, хотя сами они именуют себя и своих коллег по цеху именно «историками», пишущими «истинную» историю в противовес истории «официальной».
Это определение - «официальная история» - вообще является одним из ключевых понятий, которыми пользуются Робер Амбелен и подобные ему авторы. Навешивание всяческих ярлыков и общий, в достаточной мере агрессивный стиль изложения - еще одна яркая отличительная черта их сочинений. Такой язык повествования призван создать у читателя эффект реальности, личного присутствия при раскрытии очередного «секрета», который скрывают от широких масс профессиональные ученые с какими-то, только им одним известными целями. Дабы казаться ближе к своим читателям, оппоненты-псевдоисторики привносят на страницы своих произведений собственные чувства и эмоции, ссылаются на личный опыт журналистских, как правило, расследований, непосредственными участниками которых они и делают читателей. Слова «я убежден», «это мое убеждение», «мы видим», «мы понимаем» весьма типичны для подобного рода текстов. В них нет места гипотезам, но есть лишь a priori сформулированная данность. Вот почему очень часто псевдоисторикам вообще не нужны доказательства, почерпнутые из источников. Напротив, их отсутствие - главное доказательство того, что идея о существовании заговора профессиональных ученых, скрывающих истину, абсолютна верна. Таким образом, доверительный стиль изложения дополняется не только завлекательным названием, но и - что особенно важно - практически полным отсутствием научного аппарата: если в книге нет примечаний, внимание на них не отвлекается.
[...]По мнению псевдоисториков, официальные ученые «врут нам»: они совершенно точно знают о каких-то аутентичных источниках, но либо вообще не публикуют их данных, либо извращают их содержание, либо подгоняют его под заранее принятую «норму». Виновной в сокрытии «истины» - как в случае с Жанной д’Арк, так и в случае с тамплиерами, папессой Иоанной, папой Бонифацием VIII и многими другими историческими персонажами - признается и католическая церковь, прежде всего Ватикан, стерегущий свои архивы, где надежно спрятаны от посторонних глаз самые разнообразные, но, безусловно, очень ценные, с точки зрения псевдоисториков, документы. Не меньше виноваты и сотрудники государственных архивов и библиотек: именно они умышленно воруют, перепродают или просто «теряют» самые важные документы, в которых и сокрыта истина. И, наконец, в «заговоре» против рядовых читателей регулярно участвуют представители государственных структур
[...]Таким образом, главной отличительной чертой всех псевдоисторических сочинений является стойкая уверенность их авторов в том, что истина «где-то рядом», что она специально скрывается от рядовых читателей, и это - настоящий заговор, в котором издавна замешаны как представители государства и церкви, так и собственно ученые.
[...]Одно из возможных (и здесь я ни в коем случае не претендую на полноту охвата материала) объяснений данного парадокса кроется в особенностях самого современного историописания. «Существует две истории, - писал еще Оноре де Бальзак, - история официальная, которую преподают в школе, и история секретная, в которой скрыты истинные причины событий». Как мне представляется, в этих словах есть большая доля правды, поскольку та история, которая обычно представлена в школьных и университетских учебниках, является исключительно политической, государственно-институциональной. Факты, касающиеся быта, повседневной и частной жизни наших предков, авторами, как правило, из повествования исключаются. Как следствие, у читателей возникает совершенно закономерный интерес именно к этой сфере.
[...]Для многих современных любителей истории сочинения подобные «Новой хронологии» удобны и интересны - как удобна и интересна желтая пресса. Написанные легко и непринужденно, снабженные завлекательными заголовками и аннотациями, они дают своим читателям столь желанный отдых от окружающей действительности, избавляют от необходимости думать и оценивать происходящее. Вот почему востребованными оказываются знакомые исторические персонажи и события прошлого: про них уже все всё знают, а главное - знают, что в них заключена некая «тайна», скрытая учеными. Вина этих последних - в том, что они в большинстве случаев пишут слишком «академично», слишком сухо и слишком сложно, чтобы их охотно читали рядовые любители истории. Людям нужно «умное», но «легкое» чтение, и, к сожалению, профессиональные историки очень редко оказываются в состоянии его предоставить."
( Почему нас привлекают исторические «секреты».
Ольга Тогоева.
кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Института всеобщей истории РАН.
http://postnauka.ru/longreads/5402 )
-
Просится даже шкала. По которой можно оценивать утверждения того или иного автора:
МЭ1 - видел, слышал сам, ссылается на личный опыт.
МЭ2 - знает от других, но указывает на источник.
МЭ3 - думает, что это так (здесь же, если ссылается на источники, существование коих не поддаётся проверке).
МЭ4 - сам не уверен, только "подозревает"
-
PS
У этой шкалы есть некоторая перекличка с пирамидой Грэма:
http://vaspono.livejournal.com/951126.html
-------------------
Оригинал взят у
bulochnikov в
Про русско-монгольский характер. Я уже писал про генезис русской нации и русского государства в статье:
Так кто же всё таки основал российское государство? Сразу набежали патриоты, которые утверждали, что русское государство создали древние руссы, которые произошли неизвестно от кого, видимо, от грозных скифов, которых ещё греки боялись. И действительно, если украинцы произошли от древних укров, то и русские от древних руссов.
А вот монголы за 200 лет на Руси ничего не оставили. Просто пришли и ушли.
И по интернету ходит расхожее мнение, что монгольских генов в русском генотипе нет.
Про гены я не буду. Расскажу про менталитет.
А конкретнее, про русско-монгольский характер.
Перескажу рассказ одного очевидца, ехавшего на поезде Пекин - Улан-Батор - Москва.
От Пекина до монгольской территории он с женой ехали почти один в вагоне. Китайцы ехали в других. Почему? Как выяснилось позже, китайцы, японцы и прочие «конфуцианцы», избегают по возможности ехать в одном поезде с монголами. Монголы не обучены конфуцианской этике и своей непосредственностью и простотой заебут любого китайца. Этот вагон предполагалось заполнить монголами.
В Монголии вагон и начал заполняться монголами. И в Улан-Баторе был заполнен весь.
Вначале монголы ходили от купе к купе и шумно знакомились. Потом начали общаться.
Стали собираться кучами в купе. Кто не поместился в нужном купе, сидели в коридорах и через открытые двери купе участвовали в общении. Пили какую то водку и разговаривали. Вначале относительно тихо, потом всё громче и громче.
Потом начали петь хором. Вначале потише и позадушевнее, а потом всё громче, стремясь перекричать соседнее купе. К середине ночи одни монголы начали бить морды другим. А третьи монголы стали разнимать и мирить их. Причём, от кого больше было шума: от дерущихся или их примирителей, трудно было разобраться. К утру постепенно все утихомирились. Ближе к полудню вагон опять проснулся. Монголы послали гонцов за водкой. Полечились. И продолжили вчерашнее. Опять начали драться и разнимать друг друга. А некоторые пытались петь.
Наш очевидец вначале ехал вдвоём с женой в четырёхместном купе. В Улан-Баторе к ним подселилась монгольская пара. Огромный толстый монгол и его гораздо более компактная коренастая жена. Монгол сразу пошёл по вагону знакомиться. А его жена осталась в купе. Он иногда возвращался, пытаясь пригласить свою жену и русскую пару поучаствовать во всеобщем веселье. И даже ради убедительности переходил на довольно приличный русский язык. Но его жена и русские отказались, сославшись на усталость. После нескольких попыток, монгол оставил эту затею.
И в следующий раз появился в купе уже под утро и весьма на веселее. Мирно спавшая до этого монголка с неожиданной резвостью вскочила и начала громко и визгливо кричать на него и молотить кулаками в его широченную грудь. Что кричала, было не понять, но судя по интонации, что то вроде: «Где ты так долго шлялся, мерзавец?!» Хотя могла бы и не выяснять этот вопрос. Муж её был в соседнем купе. Оттуда всё время слышался его зычный голос.
Монгол сделал свирепую физиономию, страшно зарычал и врезал своей лопатообразной ладонью жене по уху. Монголка, несмотря на трёхкратную разницу в габаритах, не растерялась. Завизжав, она схватила стеклянную вазу со столика у окна вагона и начала дубасить ею мужа, норовя попасть по голове.
Огромный монгол схватил её за бока и, рыча, начал утрамбовывать своей женой стену вагона в коридоре, уворачиваясь при этом головой от её вазы. Кончилось тем, что как-то вырвав вазу и утрамбовав своей женой нижнюю полку купе, он ухитрился раздвинуть её ноги и купе затряслось от ритмичных движений его огромной туши.
Утро застало мирную картину. Среди разбросанных по купе вещей на нижней полке, развалясь, похрапывал монгол. Его жена уютно примостилась на той же полке поверх его огромной жирной туши и мирно посапывала во сне.
Вам поведение монголов ничего знакомого не напоминает? (Хотя и в несколько карикатурно - утрированном виде).
Где тут шарлатан Фоменко, с его «теорией», что монгольского ига вовсе не было?
Пусть объяснит, откуда появились в русском характере столько монгольских черт, если не от средневековых оккупантов русских земель?
У прочих финнов и славян, гены которых составляют основу русского этноса никакого сходства с монголами в характере что то не наблюдается.
Видимо, не всё определяется генами. Менталитет тоже как то наследуется.
---------------------------------
Ударная возгонка